Поджигатель - Джейн Кейси

Я взяла университетскую футболку Ребекки. Вряд ли кто-то еще захочет ее забрать. Только я помню, как подруга лежала на полу в этой футболке, надетой поверх пижамы, ела кукурузные хлопья из коробки и зубрила имена религиозных мучеников эпохи Тюдоров, готовясь к экзаменам. От многочисленных стирок футболка обтрепалась на манжетах, стала мягкой и чуть-чуть растянулась. Я на секунду прижала ее к груди, потом оглядела то, что осталось на кровати. Хауорты сказали, чтобы я выбрала что-нибудь особенное. Среди украшений были серьги, которые мне всегда нравились, — квадратные лимонно-зеленые оливины на тонких золотых петельках. Я выпутала их из кучи и сунула в карман джинсов. Сзади раздались шаги.

— Ну как, Луиза, что-нибудь выбрала? — Я обернулась к Аврил и с улыбкой показала ей футболку. Женщина кивнула. — Прекрасно! Ребекка носила эту футболку, когда вы с ней только познакомились. Мы купили ее в «Шеперд энд Вудворд», на главной улице, чтобы она надела ее в первый день учебы в колледже Латимер.

— Я помню, — мягко произнесла я.

— Мне как раз хотелось, чтобы ты взяла именно эту вещь. — Она похлопала меня по руке. — Спускайся в кухню, будем пить чай. Может, все-таки останешься на ночь? Мы были бы очень рады.

Я опять объяснила, что забронировала номер в отеле, и пошла вслед за ней вниз по лестнице, бережно, как священную реликвию, держа в руках футболку. В кармане у меня лежали серьги, но это был наш с Ребеккой секрет.

Глава 7

Родители Ребекки не пригласили на панихиду полицию, но любезно разрешили мне прийти. Я надела свой самый приличный костюм и серым декабрьским днем покинула Лондон, отправившись в графство Уилтшир, чтобы послушать разговоры скорбящих. Инспектор Джадд дал «добро»: издевательски хмыкнув, он заявил, что не видит смысла в поездке, однако отпускает меня на все четыре стороны. Уязвленная, я решила во что бы то ни стало добыть ценную информацию.

Во время поминальной службы я таилась на задах крошечной приходской церквушки, а потом вслед за траурной процессией пошла по переулку к солидному особняку Хауортов, стоящему на окраине Солсбери.

Дом, в котором выросла Ребекка Хауорт, был построен в георгианском стиле и вместе с прилегающей территорией занимал немалую площадь. Я оставила машину у церкви, пристроив ее в хвост гостевых, по большей части дорогих, автомобилей. Когда шла по переулку к дому, мимо меня медленно и мягко проехал большой черный «мерседес» с тонированными стеклами. Он свернул в подъездную аллею, хрустя шинами по гравию. Шофер выпрыгнул на дорожку и услужливо открыл заднюю дверцу. Как я и предполагала, пассажиром оказался низкорослый мужчина с густыми рыжеватыми волосами, похожими на парик, и большим крючковатым носом. Я видела его в церкви в окружении людей, которых запомнила по визиту в фирму «Вентнор — Чейз», и легко догадалась, что это и есть знаменитый Антон Вентнор собственной персоной — слишком важный, чтобы пройти пешком до дома. Следом за ним я обогнула дом и ненадолго задержалась в саду, чтобы осмотреть здание и окружающий пейзаж. Большие окна со скользящими рамами выходили на широкие поля и голые живые изгороди, тянущиеся по холмам точно колючая проволока. Наверное, Ребекка, будучи подростком, сильно скучала в столь унылом месте.

Хауорты устроили банкет на открытом воздухе. Видимо, не хотели пускать гостей в дом, что в общем-то было понятно. Они возвели в саду большой шатер, поставили воздушные обогреватели. Происходящее напоминало праздничное торжество — например, свадьбу. Только вместо жениха и невесты я увидела усталую осунувшуюся пару, переходящую от одной группы к другой, как и подобает хорошим хозяевам. Многолетний опыт и внутренне достоинство помогали им сохранять спокойствие, однако, когда я представилась матери Ребекки, она посмотрела сквозь меня и чуть дольше положенного задержала мою руку в своей.

— Большое спасибо, что пришли. Вы очень добры, — произнесла она, и я с удивлением уловила в ее голосе нотки искреннего радушия.

— Я представляю следственную группу, — смущенно пробормотала я, но у меня создалось впечатление, что она меня не слышит.

Аврил была нервной и сдержанной, вокруг глаз пролегла сетка морщинок, подбородок мелко дрожал, как она ни пыталась это скрыть. И все же Аврил выглядела красивой женщиной с хорошей фигурой и дорогой прической. Черное платье идеально облегало стройный стан, элегантные туфли на каблуках подчеркивали тонкую кость лодыжки. Как и сам дом, Аврил Хауорт много лет испытывала на себе благотворное влияние заботы, денег и внимания. За те дни, что прошли после смерти Ребекки, она не утратила своего лоска, только свет в глазах померк.

Муж нежно взял ее за руку, прервав наше затянувшееся рукопожатие, и отвел меня в сторону. Этот высокий импозантный мужчина в безупречном костюме и черном как смоль галстуке вызывал уважение даже на расстоянии.

— Как я понимаю, вы приехали с нами поговорить. Мне бы тоже хотелось побеседовать с вами о расследовании. Но сейчас не самое подходящее время. У нас гости… обязательства… — Он сделал неопределенный жест рукой.

— Я понимаю… и не хочу мешать. — Мне было страшно неловко оттого, что я вторгаюсь в их личную жизнь. — Я приеду в другой раз, если вы не против.

— В этом нет необходимости. Вы можете поговорить с нами сегодня, как только все разойдутся. Это будет скоро. Аврил решила пригласить друзей Ребекки, ведь многие приехали на панихиду из Лондона. Разумеется, наши друзья тоже здесь. Но фуршет очень скромный — только сандвичи, чай и кофе. В такую погоду людям надо согреться. — Он огляделся по сторонам. Взгляд его темно-карих глаз, запомнившихся мне по фотографии, был цепким и внимательным. — Мы решили обойтись без алкоголя. В конце концов, это не вечеринка. К тому же большинство гостей за рулем.

Я кивнула, отчетливо различив в его голосе стальные нотки. Даже в горе отец Ребекки не утратил силу характера.

Оставив Джеральда Хауорта с его гостями, я незаметно пробралась сквозь толпу к дальней стороне шатра, по пути взяв у официанта в галстуке-бабочке стакан с водой, и заняла наблюдательную позицию в углу. Гостей было человек шестьдесят, большинство — в темной неброской одежде. Они тихо переговаривались. Сборище получилось хоть и большое, но не шумное. Впрочем, как сказал Джеральд Хауорт, это не вечеринка. Антон Вентнор стоял в центре шатра в окружении собственного персонала. После общения со служащими компании я представляла себе их босса рослым внушительным мужчиной. Какое забавное заблуждение!

Носатый коротышка только и делал, что крутил головой, глядя по сторонам, и все больше молчал, а когда говорил, держал стакан перед губами. Привычка закоренелого лгуна, решила я, и мой интерес усилился. Надо непременно побеседовать с Антоном Вентнором!

Остальные представители фирмы «Вентнор — Чейз» были, на мой взгляд, излишне броско одеты для такого случая: высоченные шпильки, дорогой макияж, сумочки из последних дизайнерских коллекций. В этом кругу когда-то вращалась Ребекка, она сама выбрала такой стиль жизни. Здесь статус был главным и единственно важным. Интересно, кто-нибудь из них звонил Ребекке после того, как та уволилась? И хотела ли она, чтобы они ей звонили? Как ей, привыкшей к легким успехам и победам, удалось пережить позор?

Пожилые гости скорее всего были соседями и друзьями Хауортов. Но молодежи тоже хватало. Тилли Шоу, например, мелькала повсюду — она нежно обнимала людей, передавала по кругу тарелки, носила стулья с одного конца шатра на другой, помогая более слабым гостям. Девушка выпрямила волосы и добавила спереди черную прядку, которая хорошо смотрелась с ее коротким облегающим платьем. Конечно, такой наряд не был стандартным траурным одеянием, но ведь и сама Тилли никак не укладывалась в рамки стандартов.

Я отыскала взглядом ее антипода, Луизу Норт. Я заметила ее еще в церкви, хоть она меня, кажется, не видела — сидела на скамье за Хауортами, опустив голову и не глядя по сторонам. Когда мама Ребекки затряслась от рыданий, девушка подалась вперед и положила руку ей на плечо. Наверное, Луиза давно знакома с родителями Ребекки. Сейчас она стояла в другом конце шатра, держала чашку с чаем и слушала пожилого мужчину в полосатом галстуке, который бурно размахивал руками при разговоре. Надо отдать ей должное, Луиза сохраняла полную невозмутимость, и не дрогнула даже когда собеседник приблизился к ней вплотную и сандвич, крошившийся в его правой руке, грозил испачкать ей костюм. Я почти не сомневалась, что болтливый старик, ко всему прочему, еще и брызжет слюной.

Луиза была без макияжа. Ее щеки казались бледными, губы — почти бесцветными. Однако она шикарно выглядела в темно-синем пальто, красиво облегающем фигуру. Волосы были зачесаны назад и стянуты в тугой хвост, из которого не выбилась ни одна прядка. Я вскинула руку к голове, вдруг устыдившись собственной прически, вернее, ее отсутствия (я опять сушила волосы на бегу). Да и как тут сохранить ухоженный вид, если дует порывистый ветер и моросит дождь? Мысль о том, что Луизе Норт это удалось, слегка раздражала.