Кубанские зори - Пётр Ткаченко

Результатом такой самоотверженной работы т. Якшина явилось то, что в течение короткого времени, с небольшим по численности отрядиком, он достиг громадных результатов, уничтожив две банды под командами Поддубного и Спички в количестве пятнадцати человек, и захватил всю контрразведку Рябоконя в количестве шести человек.

Работа эксотряда под командой тов. Якшина дорога сердцу рыбаков как потому, что результатом их является уничтожение врагов народа, так и потому, что она дает всем нам возможность спокойно заниматься трудом и поддерживать свои хозяйства. Почему от имени всех рыбаков 3-го рыболовного участка выражаем Вам еще раз товарищескую благодарность и просим отметить работу Якшина, которым, как командиром и как бойцом, может гордиться Красная армия.

Председатель К. Дацко.

Проверив результаты работы т. Якшина по сводкам, отдать в приказе благодарность за энергичную и настойчивую работу.

Комчонкчо Бобров».

И все же, Якшина отзывают за недостаточно решительную борьбу с Рябоконем, правда, наградив за… энергичную и настойчивую работу. А на борьбу с бандитизмом присылаются новые части.

«Телеграмма Комэкспедотряда тов. Якшину.

Гривенская из ШТАЧОНКЧО. Краснодар 8 августа 22 г.

Комчон приказал вам с отрядом окончательно сняться из Гривенской, захватив все имущество, вооружение и прибыть в Краснодар. Получение подтвердить.

Замначштаба Шабров».

«2.9.22 года.

Для ликвидации банды Рябоконя, расположенной в лимане Чубургойский Славотдела 25.8 выступили два кавэскадрона 13 кавполка. 28.8 находившийся под стражей Тимуполномоченного бандит из банды Рябоконя Месюра Иван Ефимович пытался бежать, но одним из красноармейцев был застрелен.

Начкубчеротдела ГПУ Долматов. Вридначсоч Григорович. Вридначстбанд Бортников».

Помимо открытого, военного подавления повстанцев была развернута целая агентурная сеть осведомителей. К Рябоконю постоянно подсылались шпионы, которых он безошибочно угадывал и разоблачал.

«Комэкспотряда тов. Якшину.

Доношу до вашего сведения, что за 10 и 11 июля 1922 г. по вашему заданию я ходила с Пруткой Дунькой к бандитам менять табак на хлеб. Но, не дойдя до Прорвы, мы вернулись, ибо уже почти был дождь, а через час был почти ливень, благодаря которому мы с Дунькой вернулись домой, и Дунька мне сказала, что она наварит киселю и завтра, то ест, на Петра и Павла, понесет со мной к бандитам киселю и мой табак.

Дунька мне говорила, что там, в банде, есть Панасенко, Пруткий, Васильченко (офицер), Васильченко (учитель) и еще какой-то Савва. Все они ездят к Ганычу Васылю, а выезжают на пристань до Маныча Гурия, а от Маныча идут до Ганыча. Ганыч и Маныч имеют с ними тесную связь и помогают им во всем, а также когда надвигается опасность, то оне немедленно сообщают бандитам.

Посев у них (бандитов) есть, сеяла им Решидчиха Дунька, которая и должна им убрать. Живет она на Джерелиевских хуторах. Завтра я с Пруткой иду к бандитам и все окончательно узнаю. Уйдем к обеду. К сему, сексот № 6.

С подлинным верно. Делопроизводитель секретной оперативной части Бойкин».

Мы никогда не узнаем имени этой «шестерки», сексота № 6, доносившей ради куска хлеба, который, как оказалось, стоил недешево и самим чоновцам, доносившей на своих хуторян, близких и родных. Но в ее донесении обнаруживаются любопытные и важные подробности: что же это за такие необычные бандиты, которые, оказывается, сеют хлеб и выращивают бахчу… не детей малых режут, как о том трубила лукавая пропаганда, а сеют и выращивают тайком хлеб. От кого таясь?..

Через восемьдесят лет после этих давних событий и тайных сообщений я пошел к Ганычу, не к тому, конечно, о котором доносила сексот, а к Владимиру Васильевичу Ганычу, проживающему в станице Староджерелиевской, по всей видимости, сыну того Ганыча, во всяком случае, его родне. Пошел к нему не от Маныча, которого не нашел, а от кума Владимира Васильевича Кучери Василия Стефановича, проживающего там же, неподалеку. Дело в том, что, как мне рассказали, у Василия Стефановича Кучери хранилась фотография Василия Федоровича Рябоконя, на которой он снят с какими-то двумя казаками в станице Славянской. Сведения о фотографии были у меня достоверные, и я нисколько не сомневался в том, что ее раздобуду. Столько ведь лет прошло, жизнь снова так перевернулась. Казалось, ни к чему теперь скрывать ни своего родства с Рябоконем, ни сподвижничества с ним. Наоборот, теперь надо бы уже разобраться в происходившем, и если не гордиться своей причастностью к нему, то чтить ее и хранить. Но тут я столкнулся с чем-то трудно объяснимым.

Василий Стефанович Кучеря сознался, что у него действительно есть такая фотография, но ее надо «пошукать», найти. Договорились, что он «пошукает» и пришлет мне ее в Москву для снятия копии. Но не тут-то было. Никакие просьбы и уговоры не подействовали. Так он мне ее и не прислал. Приходили к нему по моей просьбе люди, понимавшие ценность этой фотографии, которым он отвечал: «Нэма ниякых фотографий. Уси спалылы. И шоб по сему дилу до мэнэ бильшэ нэ прэходылы…»

Меня уверяли, что это, мол, так людей напугали в двадцатые-тридцатые годы, что они и сегодня боятся, что у них до сих пор, как говорят, от страха зашпоры позаходылы… Возможно. Но здесь, по-моему, было нечто иное. Да, это, видимо, тоже последствия того же мордования людей, но здесь — обыкновенное неведенье, непонимание ценностей, а может быть, и расчет на какую-то выгоду.

Между тем фотография эта, которая, по всей видимости, окажется все-таки спалэной, утраченной, имеет примечательную историю для характеристики Рябоконя. Как рассказывали родители В.С. Кучери Стефан Алексеевич и Ксения Максимовна, она была подарена самим Рябоконем, видимо, деду Василия Стефановича, но подарена не на память, а при обстоятельствах весьма необычных.

Ехал его дед к родне в Ахтари, в станицу Приморско-Ахтарскую, и вдруг, откуда ни возьмись, на пути появляется Василий Федорович Рябоконь. Поговорили, слово за слово, Василий Федорович и говорит, что хлопцы в камышах голодные: нет ли у вас чего? Если, конечно, можете, то дайте. Те дали кое-что из продуктов для хлопцев. Взамен Василий Федорович вынул эту фотографию и говорит: «Если спросит кто, кому дали продукты, скажете, что Василию Федоровичу, а в доказательство — вот вам эта фотография…»

Хорош бандит, если не только не скрывается, но вручает взамен такую убедительную улику…

Кум Ганыч, любящий покалякать о Рябоконе за чаркой, узнав, что им кто-то интересуется, по всему видно, струхнул не на шутку, так что и хмель прошел. Во всяком случае, на все мои просьбы рассказать то, что знает о рябоконевцах и какое он имеет отношение к тому Ганычу, он так и не откликнулся. Перепугался, злякався человек…

Молчат православные, кажется, уже теряя рассудок. Уже иная революция произошла, с новой экспроприацией, то бишь приватизацией, уже началось по-новому кругу все то же революционное беззаконие, но в иных формах, а они все еще опасаются того, чего опасаться уже давно нет оснований. Или, может быть, православными перестали быть? За них говорит сексот:

«Вчера 9 июля ко мне пришла Пруткова сестра. Я стала звать ее, чтобы вместе пойти на хутора променять табак на хлеб. Она сказала, что если у меня есть табак, то его всегда возьмут хлоп-ци (бандиты). Я сказала, что это будет долгая история, когда я их найду, а мне нужно быстро, нечего кушать. Она сказала, что ничего долгого не будет, а нужно только пойти вместе с ней к Ганычу (бывший зеленый), а хлопци приедут к нему и возьмут табак. Я спросила, где же они возьмут хлеба, чтобы заплатить за табак? Она ответила, что у них хлеба много, что у них хлеб посеян на земле Решидчихи Дуньки, живущей на Джерелиевских хуторах, что она скоро будет его косить.

Во время разговора она часто упоминала какого-то Савву (бандита) и упомянула, что Рябоконь тоже вместе с ними. Сегодня мы понесем бандитам табак.

К сему совершенно секретный осведомитель № 6».

«Согласно вашего задания, я стала наблюдать за районом возле Смолиного ерика и стала просить Пруткову сестру Евдокию Костючку, чтобы она отвела меня к бандитам и чтобы они приняли меня к себе в компанию, так как советская власть не дает мне никакой помощи. Она сказала, что это можно будет сделать и что у бандитов есть свой посев на острове между старой речкой и новой и Смолиным ериком, там же у них есть и куринь. Посеяно у них десятин 12 хлеба и баштана. Сколько чего именно еще не узнала. Живут они больше всего в курине, но иногда на несколько дней отлучаются куда-то в другое место. Пруткова сестра очень часто ходит к ним и носит им сведения и продукты. Я постараюсь через Пруткову сестру войти в связь с бандой и если нужно будет, то перейду к ним, чтобы лучше все узнать, а тогда сообщу вам.