Фашистская Европа - Валерий Шамбаров

Правящая сербская партия, Народная радикальная, погрязла в обычных демократических грехах и злоупотреблениях. Для Радича она показалась совсем не лучшим партнером. Он сделал умелый парламентский ход: отвернулся от радикалов и вступил в блок с другой сербской партией, Независимой демократической. При этом получилось, что хорватские аграрии с новыми союзниками составили парламентское большинство! Среди соперников это вызвало всплеск озлобления. В июне 1928 г. член Народной радикальной партии, депутат от Черногории Пуниш Рачич принялся с трибуны Скупщины поливать хорватов всевозможными обвинениями. Степан Радич молчал – опытный политик догадался, что это провокация. Но его молодой коллега Иван Пернар не выдержал, выкрикнул в ответ, назвав Рачича и его коллег взяточниками. Тот выхватил револьвер и застрелил Пернара. Продолжил палить по хорватской делегации, пока в барабане были патроны. Погибли еще трое депутатов, а Степан Радич был смертельно ранен и вскоре умер.

Убийство популярного лидера взорвало возмущением всю Хорватию. Правда, Пуниша Рачича арестовали, судили и приговорили к тюремному заключению. Но пошли слухи, что у него имеются покровители в сербском руководстве, что заключение он отбывает на комфортабельной вилле, ни в чем себе не отказывает. Так ли обстояло дело? Или нет? Многие хорваты поверили, что так. Как уже отмечалось, в Хорватии существовала другая партия, Партия права. Ее возглавлял доктор юридических наук Анте Павелич. Он также являлся депутатом Скупщины, но вел более радикальную линию, чем Радич. Пытался с парламентской трибуны отстаивать автономию Хорватии. Теперь он заявил, что легальных средств недостаточно. Гибель Радича – доказательство порабощения хорватского народа, и нужно бороться за независимость. С октября 1928 г. Павелич принялся создавать нелегальную военизированную организацию «Хорватский домобран» («Хорватская самооборона»).

Между тем в Белграде вопиющая трагедия не прошла бесследно. Король Александр воспринял ее как проявление угрозы для государства и затеял кардинальные реформы. 6 января 1929 г. был введен новый режим правления, «королевская диктатура». Прежняя конституция отменялась, демократические свободы резко ограничивались. Само государство вместо королевства СХС стало называться Югославией. А административная система исправлялась. Государство делилось на «банаты», и их границы примерно соответствовали традиционным национальным областям. Коренные национальности могли участвовать в формировании местных структур управления, по-своему устраивать духовную и культурную жизнь. Однако коммунисты, анархисты, прочие революционные партии отныне категорически запрещались. Запрещались и сепаратистские организации.

Однако Павелич воспринял запрет как вызов к бою. На следующий день, 7 января, он провозгласил, что его отряды должны соединиться в широкое «усташское» движение («усташи» – «повстанцы»). Правда, за такой призыв можно было угодить за решетку, но Павелич сбежал за границу. Побывал в Венгрии, там его приняли, пообещали тайную помощь: до поражения и расчленения Венгрии Хорватия числилась ее частью, как и отданная в королевство СХС Воеводина.

Своими союзниками Павелич выбрал и террористов Внутренней Македонской революционной организации. Ранее уже отмечалось, что македонские националисты переориентировались от революции на фашизм, получали поддержку в Италии и Болгарии. Руководитель усташей отправился в Софию, встретился с вождем ВМРО Михайловым. О взаимодействии они договорились без каких-либо проблем, подписали и опубликовали совместную декларацию о необходимости свержения «белградского режима». За это в Югославии обоих авторов обвинили в государственной измене и заочно приговорили к смерти.

Но Михайлов познакомил Павелича со своими итальянскими покровителями. Тот отправился в Рим. А в фашистском правительстве и разведке руководителя хорватских «повстанцев» встретили с распростертыми объятиями. Дуче получал еще один рычаг для вмешательства в балканские дела. С помощью итальянцев Анте Павелич обосновался в Брешии, создал там тренировочный лагерь для усташей, где велась подготовка агитаторов и диверсантов. Отряды он создавал по фашистскому образцу, копировал «чернорубашечников».

15. Русские эмигранты

Повальные увлечения фашистскими идеями (а особенно внешней атрибутикой) не обошли и русских. Правда, в Советском Союзе создавать какие-либо партии, кроме коммунистической, было вредно для здоровья. А слова «фашист» и «фашистский» употреблялись в качестве ругательных ярлыков. Хотя кое-что все-таки заимствовали. Сейчас мало кто знает, что алые пионерские галстуки когда-то не завязывались узлом, а скреплялись зажимом в виде свастики. Да и пионерское приветствие напоминало фашистское, только руку согнули в локте.

Но после гражданской войны два миллиона русских выплеснулось за границу, в эмиграцию. Расселились по Западной Европе, Балканским странам, Ирану, Китаю. Перетекали в США, Канаду, Аргентину, Австралию. Но такого явления, как «русская диаспора» не возникло. Массы беженцев в месиве революций крайне политизировались, переделились на партии и группировки в самом широком спектре от монархистов до социал-демократов.

Однако русская монархия была непопулярной. Ее слишком густо залили клеветой и грязью. Монархистами становились либо убежденные поборники старины, воочию помнившие, каких высот достигла Россия при царе, или те, кто сумел собственным умом и верой преодолеть лживые пропагандистские штампы. Ну а социал-демократы, социал-революционеры и прочие «левые» в нашей стране слишком дискредитировали себя. Прослеживалась четкая закономерность – чем «левее» вело себя то или иное белогвардейское правительство, тем слабее оно было и тем легче его громили большевики. Эмигрантская молодежь пыталась искать что-нибудь принципиально иное.

В 1923 г. в Мюнхене состоялся съезд русского студенчества – собрались молодые эмигранты, которым посчастливилось устроиться в германские, чешские, болгарские и прочие зарубежные университеты. Местная, мюнхенская делегация во главе с А. Л. Казем-Беком называла себя партией «Молодая Россия». Вокруг нее стали консолидироваться другие группы, и возник «Союз младороссов». Казем-Бек и его сторонники выдвинули весьма своеобразную программу. С одной стороны, они объявили себя монархистами, сторонниками великого князя Кирилла Владимировича. С другой – отвергали восстановление прежней России. Требовали соединить монархию «с достижениями революции» и выдвинули формулу «Царь и Советы». Словом, что-то похожее на Италию, где королевская власть подкреплялась фашистскими организациями.

В том же Мюнхене по улицам маршировали штурмовики Гитлера, реяли знамена со свастикой, на митингах ревело «Зиг хайль!». Стоит ли удивляться, что у младороссов появилось слишком много похожего? Когда на русских сборищах появлялся Казем-Бек, вокруг него развевались знамена, строились в почетном карауле отряды «синерубашечников», приветственные жесты и крики копировали нацистов. Начала выходить газета, «Младоросская искра». Младорос-сы отказались сотрудничать с любыми эмигрантскими организациями напропалую – и с Общевоинским союзом Врангеля, и с монархическим советом, и с либералами Милюкова, и с социалистами Керенского. Но объявляли, что с коммунистами они готовы вести диалог. Казем-Бек разъяснял, что он претендует на роль «второй советской партии». Когда у большевиков что-то не заладится, младороссы готовы взаимодействовать с ними – и пускай в СССР будут две партии, монархическая и коммунистическая. Как в Англии – консервативная и лейбористская. Или в США – республиканская и демократическая…

Программа-то выглядела не слишком реальной. Но это было свежо, оригинально! Да и маршировать в синих рубашках казалось бодрым и эффектным. Отделения Союза младороссов стали возникать по разным странам. Правда, никто не спешил приглашать в Советский Союз вторую легальную партию. А каких-то иных идей Казем-Бек предложить своим последователям не мог. Мало того, среди эмигрантов возникли подозрения, что лидер младороссов связан с ОГПУ. И именно по заданию Москвы вносит разброд в политическую жизнь русского зарубежья. Часть младороссов поверила, но даже это не привело к гибели популярной партии. Она просто раскололась. Один центр остался в Германии, а в столице Болгарии Софии возник второй, «Союз неомладорос-сов». Он уже не ругался со всеми подряд. Но знамена и форменные рубашки сохранил. Очень уж тянуло быть похожими на фашистов!

А в Китае в 1920-х обстановка сложилась довольно запутанная. Китайская Восточная железная дорога (КВЖД) строилась в конце XIX – начале XX в. Россией. По договору с Китаем управление дороги было паритетным. Точнее, управляли русские. А китайцам отчисляли долю прибыли. Вдоль дороги пролегла российская полоса отчуждения. Строились станции, города. Самым крупным из них был Харбин. Он вообще считался «русским» городом. Тут расположилось правление КВЖД, селились русские купцы, предприниматели, основывали фабрики, мастерские, торговые фирмы. Возникали русские школы, даже педагогический институт – по составу преподавателей и студентов в основном русский. Да и порядок в городе поддерживали наши казаки и железнодорожная стража.