Перехват - Вячеслав Васильев

  'Контроль повреждений - двадцать шесть процентов... Тридцать два процента' - безумный полёт сопровождался бесстрастными докладами ИскИна.

  Чтобы не попасть по своим, 'Хормузу' пришлось на какое-то время сбросить плотность огня, чем и воспользовался пилот 'Беркута'. Он проскочил почти вплотную к корпусу вражеского корабля, заодно прикрывшись им от огня своей ПКО. И успев при этом не только пропахать врага очередью из пушек, но и всадить залп противоракет в бронестворки отсека охлаждения реактора.

  'Сорок восемь процентов... Пятьдесят четыре процента... Шестьдесят два процента.'

  Позади истребителя расцвёл огненный цветок. Десантный корабль разломился пополам и начал медленно заваливаться на планету. Однако свою задачу он выполнил. Десантные модули уже входили в атмосферу.

  'Семьдесят три процента... Повреждение правого маршевого двигателя... Неконтролируемая реакция... Отстрел правого маршевого двигателя... Потеря мощности левого маршевого двигателя - пять процентов. Расход боезапаса пушек - девяносто пять процентов... Девяносто семь процентов... Девяносто девять процентов. Снаряды закончились'.

  Прежде чем закончились боеприпасы, молодой пилот успел сжечь девять десантных модулей. Больше сделать он уже ничего не мог. Пора было позаботиться и о себе.

  Егор успел отдать команду на отстрел спаскапсулы раньше, чем это сделала автоматика, и почти сразу потерял сознание от навалившейся перегрузки.

  ***

  - Бродяга-1, Бродяга-2, преследование Бродяги-3 прекратить. Следовать к терминалу шестого орбитального лифта. Действовать согласно тактическому плану номер семь.

  - 'Прекратить преследование', - хмыкнул ведущий, отзывая почти вышедшие к этому моменту на дистанцию открытия огня дроны. Пилотируемые истребители безнадёжно отстали от машины Белецкого, так как, во-первых, позже начали разгоняться, а во-вторых, заблаговременно начали тормозить, дабы избежать встречи с атмосферой Сварога. - Спохватились... Там уже некого преследовать.

  - Как думаешь, что это было? - поинтересовался ведомый, который тоже видел и бой одинокого 'Беркута' с невидимым противником, и финальную вспышку в атмосфере планеты, сопровождённую исчезновением метки 'Бродяги-3' с тактической схемы.

  - Похоже, наш юный друг был не так уж и безумен.

  - Надеюсь всё же, не 'был', а 'есть'.

  - Да. Я тоже надеюсь. Хотя - на такой скорости... - ведущий сокрушённо покачал головой. Но развить свою мысль не успел. Вокруг начало твориться нечто невообразимое.

  ***

  Как и тогда, в столичном парке, первым восстановилось обоняние. И донесло до мозга запах крови.

  Следующим, тоже, как и в прошлый раз, подключился вкус. И вновь это оказался вкус крови. Дежавю...

  А потом без очереди влезла боль...

  Боль была глухая, но по всему телу. Ощущения были, как будто сверху уронили хорошую такую бетонную плиту. Осознав, что вверенный ей организм начал приходить в сознание, медсистема скафа поспешила отчитаться о проделанной работе.

  Беглого взгляда на строки отчёта было достаточно, чтобы понять, почему боль не была нестерпимой. Судя по текущему состоянию картриджа аптечки, та впрыснула в организм подопечного лошадиную дозу коктейля из обезболивающих и противошоковых препаратов вперемешку со стимуляторами. Непрояснённым оставался только вопрос, а из-за чего вообще всё болит?

  Егор глухо застонал (Ага, появился и слух!), и запросил отчёт у системы контроля повреждений скафа.

  Отчёт не порадовал. Накрывшаяся система движков для передвижения в космосе? - да Бог с ней! На поверхности планеты она всё равно бесполезна. Пробитый в двух местах скаф? - пробоины затянуты аварийным герметиком. Но вот выход из строя системы дальней связи и системы регенерации воздуха - это серьёзно. Точнее, было бы серьёзно, если бы более мощные аналоги этих систем не имелись в спаскапсуле. А даже если бы отказали и там - с минуту на минуту должны прибыть спасатели. Сама-то спаскапсула никуда не делась, и с орбиты должна быть хорошо видна. Так что скоро их с Пантелеем доставят на ближайшую...

  Пантелей! Что с Пантелеем?! До Егора наконец-то дошло, что он не слышит товарища ни по радио, ни в мыследиапазоне.

  - Пантелей! Пантелей, котяра, ты меня слышишь?!

  А в ответ - тишина...

  Белецкий с трудом разлепил глаза. Однако... По сравнению с прошлым разом наблюдались явные отличия. Тогда картинка была чёрно-белая, сейчас - мутно-зелёная. Может, появление цвета и являлось шагом вперёд, но в прошлый раз картинка была именно картинкой - то есть было видно всё вокруг, а сейчас... Мутная клубящаяся зелень, и больше ничего.

  Запрос. Контроль повреждений спаскапсулы? Хм... Нет связи. Плохо. Нет. Что же это такое всё же со зрением опять?

  Егор медленно повернул голову вправо-влево. И снова застонал... Больно! Но зато выяснилось, что при повороте головы зелёный цвет сменяется каким-то буро-непонятным. А если задрать голову вверх... Что это? Сильно напоминает дым. Или туман? А туман бывает чёрным? Кажется, нет... Значит, всё-таки дым. Как говорится, дыма без огня не бывает. И что из этого следует? Что что-то горит. Логично. А противопожарная система почему-то не только не принимает мер по спасению экипажа, а и вообще не отзывается на запросы. С её стороны это нехорошо.

  А ещё нехорошо то, что судя по вектору силы тяжести... Так... Зрение, похоже, постепенно приходит в норму. Поглядим... Что у нас справа?.. Слева?.. Внизу?.. Угу. Это уже интересно. Ввер... Ага! Вот и источник дыма!

  Картинка нарисовалась безрадостная: Егор висел вниз лицом в кресле-ложементе, зацепившемся стропами парашютной системы за какой-то выступ на крутом, почти вертикальном склоне. Прямо под ним, метрах в пятидесяти внизу, раскинулась большая, и может быть, не только большая, но и глубокая лужа маслянисто поблёскивавшей зелёно-бурой жидкости. Чуть поодаль, 'на бережку' догорали разбросанные в радиусе порядка ста метров обломки спасательной капсулы.

  Глава 14

   Горели, надо сказать, не все обломки. Только те, где имелся свой окислитель. Кислорода в атмосфере Сварога почти не было. А вот углекислого газа и прочей таблицы Менделеева - хоть отбавляй. В принципе, биологи проводили какие-то эксперименты в плане приведения состава местного воздуха к параметрам, пригодным для дыхания: высаживали на мёртвых скалах лишайники, поглощающие углекислый газ и вырабатывающие кислород, разводили в отработанных штольнях разнообразные бактерии... Но этого было мало, чтобы изменить газовый баланс атмосферы. Да, по большому счёту, никому это и не было нужно.

  На постоянной основе люди здесь не жили. Добычей и переработкой полезных ископаемых занимались автоматические комплексы, обслуживаемые немногочисленным персоналом, работающим вахтовым методом. Так же периодически сменяли друг друга военные из сил планетарной обороны. Вот и всё 'население'.

  Увидев обломки, Егор похолодел. Такая картина в соответствии с отсутствием связи с Пантелеем наводила на нехорошие предположения о судьбе товарища. И метки его нет...

  Идиот! 'Метки нет'! На чём?!

  'Нет, я, наверное, всё-таки серьёзно ударился головой', - наконец признал очевидный факт Егор, включая просмотр карты. Система глобального позиционирования послушно отобразила окружающую местность, и на ней две зелёные точки - собственно, самого потерпевшего аварию пилота, и...

  - Пантелей! Понт! Ответь, ты там цел?! - заорал Егор, увидев отметку друга в двухстах метрах на северо-восток от своей.

  И снова ни звука в ответ. Ну да. Метка всего лишь означала, что навигатор скафа пушистика находился в рабочем состоянии. А вот сам рысь?

  Белецкий чертыхнулся ещё раз, и включил дистанционную меддиагностику. Ближняя связь работала, а значит...

  Сердце рыся билось ровно, но замедленно. Двигательной активности не фиксировалось. Да и откуда: судя по отчёту аптечки Пантелея о применённой фармакологии, она своего подопечного просто-напросто усыпила. Значит, дело было плохо.

  Сколько ни вглядывался Егор, самого рыся увидеть он так и не смог. Там, где тот должен был находиться, была куча больших камней. Может, он был за одним из них.

  Или под одним из них...

  Белецкий засуетился, прикидывая, как быстрее добраться до друга. Самым простым способом было отключить силовые захваты, удерживающие скафандр в кресле...

  И упасть вниз с пятидесятиметровой высоты. Может, той лужи внизу - по колено. Тогда падать придётся фактически на твёрдую поверхность. А может - там, под непонятной жидкостью - трёхметровый слой грязи. В таком случае из неё точно не выберешься. И другу не поможешь.

  Вариант с обрезанием парашютных строп, на которых висело кресло, Егор тоже отбросил. От первого он отличался лишь тем, что ко всем предполагаемым неприятностям добавлялось падающее сверху кресло.