Второстепенный: Торг (СИ) - Нельсон Ирина

- Жарко…

Я стряхнула с веника лишние капли, поставила перед Златом ковш с холодной водой и со словами: «Пить нельзя, только обтираться» - взмахнула рукой. Эльф непроизвольно напрягся и обмяк, когда его коснулись ласковые дубовые листья. Всласть разогревшись, мы вывалились в предбанник, как раз поспев к тому моменту, когда Овто разливал всем чай из огромного самовара.

- Хорошо как! – Злат глотнул чай и прижмурился от удовольствия. Его лицо в кои-то веки раскраснелось, на лбу выступили капельки пота. – Ни разу такого не чувствовал!

- Ты ни разу не был в бане? – недоверчиво спросила я.

- Был. Только обычно я не чувствую жара так, как люди. Поэтому и сауна, и баня для меня всего лишь разные способы помывки.

Я невольно посочувствовала бедняге. Подумать только, со времен дриопитеков толком не париться! Поэтому во второй заход я его уже не щадила: охаживала веником скользкие бока, загоняя жар вглубь. Злат охал, хватал воздух ртом, порывался выскочить, но не было сил.

- Я больше не могу!

- Терпи, казак, атаманом будешь!

Напоследок я окатила его, разгорячённого, потного, холодной водой. Изумрудные глаза выпучились, из груди эльфа вырвался вопль. Из бани его пришлось тащить.

Дома он напился чаю, наелся пирожков, разлёгся на диване, уложив голову мне на колени, и выдохнул:

- Я никогда не чувствовал себя таким чистым! Словно заново родился!

Мы с Зоей довольно переглянулись. Подаренное полотенце очень пригодилось – с его помощью было очень удобно сушить длинные золотые пряди. И чем больше влаги оно впитывало, тем бледнее становился фиолетовый узор неведомых знаков, тем сильнее истончалась ткань. Когда мы заплели косу, от подарка осталась лишь длинная нить глубокого тёмно-фиолетового цвета. Зоя поднесла её поближе, потрогала косу Злата для сравнения и удивленно воскликнула:

- Да это же волос!

Злат с улыбкой взял его в руки, и волос ожил, заскользил по половицам, к двери, просочился сквозь щель, становясь всё длиннее и длиннее. И спустя мгновение в ворота требовательно постучали.

- Эй, хозяева! Открывайте! – раздался с улицы то ли низкий женский, то ли звонкий юношеский голос.

Злат радостно взвился. Остаток пирожка выпал из руки. Куда только делся  томный взгляд и расслабленные движения?

- Илмари!

Он чуть ли не вприпрыжку выскочил следом за Овто и Волхом и с хохотом втащил в дом охапку воздушных тканей. Покружил по комнате, поставил на пол – и облако тканей обернулось худосочной девушкой из породы тех счастливиц, которые застывают в молодости, едва перешагнув порог двадцатилетия. Роскошные, собранные в сложную прическу волосы по густоте ничуть не уступали шевелюре Златовласа, черты лиц и движения тел дышали той схожестью, какая бывает только между соплеменниками. Закутанная в замысловатый ворох тонких и невесомых одежд, которые следовали за каждым её движением, с жемчужными каплями затейливых украшений – она казалась эфемерным сказочным видением, которое промахнулось мимо тома «Властелина колец» и угодило прямиком в сборник народных сказок.

- Тэ фэалонхлу этиоханмо, Юхифоатэнчхаэ, - выдохнула она, обняв Златовласа, запуская руки в его волосы, и коса тут же распалась, заструилась по её рукам жидким золотом, сплетаясь с фиолетовыми прядями в причудливую сеть.

«Мы целое, идущее из срединного, родич-Златовлас», - загудело у меня в висках странное эхо.

Злат прикрыл глаза, коснулся щекой виска сестры и ответил:

- Тэ фэалонхлу этиоханмо, Элиомаоноричхаэ.

Они слились в объятьи и застыли посреди комнаты. И в их позе, в том, как они прикасались друг к другу, было что-то невероятно интимное. Я невольно отвела взгляд, покраснев. Зоя чрезвычайно заинтересовалась узором ковра, а наши мужчины и вовсе поспешили выйти. Не смутился лишь Змей, для разнообразия принявший человеческую форму. Он скрестил руки на груди с самой кислой миной на свете и громко откашлялся, когда объятье затянулось. Илмариона отшатнулась. Её волосы выскользнули из прядей Злата и снова собрались в аккуратную прическу.

- Как ты? – бросив взгляд на Змея, она погладила Злата по щеке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Хорошо, - Злат поцеловал её ладошку и улыбнулся. Их глаза сияли. – Тебя увидел, и совсем хорошо стало. Альвах тоже скучает по тебе. Он сожалеет, ты знаешь?

- Я знаю. Он понял, что ошибался. Сколько будет длиться его наказание?

- До тех пор, пока он сам не решит его закончить. Пойдем, я тебя провожу.

Она потянула его из избы, Змей шагнул следом за ними, и я очнулась.

- Эй, куда?

Кайракан перехватил меня за плечо.

- Не волнуйся. Ты всё равно не сможешь указать ему путь. У них своя тропинка.

- Но…

Я растерянно посмотрела на него, на Змея, который шел за Златовласом след в след. Разве смысл был не в том, чтобы их разделить?

- Не мешай, - с нажимом сказала бабуля. – К тебе претензий не будет.

- Но как же… Я же обещала… - пролепетала я, беспомощно наблюдая в окно за тем, как брат и сестра садятся на огромную белую кобылу, будто сотканную из тумана, а Змей оборачивается гадом и прячется в ухоженном хвосте.

Илмариона поднесла руку к груди и вынула из её глубины лепесток огня. Пламя весело затанцевало, осветило перед ними старую утоптанную дорогу до самой реки. Злат сплел их пальцы, аккуратно взял огонёк в горсть, и девушка опустила руки, ухватившись за гриву. Мягко толкнула пятками бархатные белые бока, и лошадь неспешно пошла в глубину тумана, управляемая уверенной рукой. Молочная мгла сомкнулась за их спинами, в какой-то момент девичий силуэт соскользнул с кобылы, плеснула река – и всё исчезло.

Глава 12. Возвращение

Когда Альвах не появился не только на завтраке, но и вообще из покоев не вышел, профессор Хов что-то заподозрил. Я же, справедливо полагая, что прерывать встречу братьев – только хуже делать, всеми силами старалась его отвлечь и занять делом. Очень кстати вспомнились слова про капище в лесу.

- Сэр, а покажите, а? – тоном незабвенной Лены Воробей, которая упрашивала её взять, ныла я. – Проводите, а? Я один не дойду! Там страшно, вдруг я заблужусь?

Хов смотрел на меня с высоты всех своих ста тридцати с хвостиком лет снисходительно и устало. Боги, что это были за глаза! «Ты думаешь, что можешь обмануть меня? Манипулировать мной? Я вижу все твои потуги насквозь, они жалки и неумелы, но поскольку мне на тот свет спешить не хочется, я, так и быть, подыграю», - говорил этот взгляд.

- Пойдемте, мистер Волхов.

Он потянулся и набросил на плечи накидку, этим незатейливым движением вышибив из меня дух. Пляж, песок, море, толпа полуголых нелюдей – всё это сглаживало впечатление, и я не слишком отреагировала, когда Хов небрежно скинул одежду и развалился на шезлонге в одних купальных шортах. Да и не сказать, что у него было сложение суперзвезды или атлета, нет. Какие могут быть мышцы у алхимика, который ещё несколько месяцев назад страдал от истощения? Да и на молочную кожу загар вовсе не ложился. Острые ключицы, безволосая грудь, такие же безволосые руки и ноги, блестящие от крема – лёжа он напоминал белую тропическую лягушку, несуразную и смертельно ядовитую. Но только стоило ему шевельнуться: взять в руку стаканчик с коктейлем или потянуться за чем-нибудь, вот как сейчас – и меня сразу же бросало в дрожь. Эта бездумная, врождённая грация, таящая в себе тягучую силу, готовую в любой момент сорваться в бросок… Опасная, змеиная грация. Но в отличие от дедули, от которого хотелось убежать подальше, профессор вызывал во мне абсолютно противоположные чувства. Мистика какая-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Каждый раз я отводила взгляд и тихо умирала от стыда за реакции собственного организма, сразу находя себе какое-то ну очень интересное дело. Всё-таки девочкам в этом плане проще. Сиди себе, любуйся сколько угодно. У мальчиков же заинтересованность самая наглядная, так сказать, выходит в крупный план, прямо-таки даже выпирает. Любой другой уже как-то бы отреагировал, поговорил хотя бы о пестиках и тычинках. А Хов только смотрел в упор своими чёрными глазами, в которых кружилась бездна, и улыбался самыми кончиками губ загадочно, как Джоконда. То ли снисходительно терпел, то ли жалел, мол, это пройдёт, не переживай, то ли ностальгировал с мыслями: «Ах, юность! Чудное время ярких эмоций!» О том, что ему нравилась бурная реакция тринадцатилетнего пацана, я старалась не думать. От такой мысли становилось как-то… не очень здорово.