Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания - Крис Бегли

очень комплексны и пересекаются с таким количеством других проблем, что распутать клубок становится невозможно. Они отметили, что в 2018 году в США наблюдался самый низкий уровень рождаемости за 32 года, и этот показатель снижался на протяжении четырех лет. Изменение климата возглавляло список проблем, за ним следовали кредиты, работа, жилье, продовольственная безопасность и доступность водных ресурсов. Эти проблемы носят глобальный характер.

Страх, связанный с апокалиптическими фантазиями, напоминает мне о темах, которые то и дело всплывают в отношении препперов. В их мире существует мощная политическая составляющая, и страх прочно связан с ней. Некоторые из выживальщиков действуют под знаменем защиты прав на оружие или либертарианских взглядов, хотя культура препперов тесно связана с политическими взглядами правого крыла, как открыто, так и менее явно. Один из лучших способов увидеть связь между миром политики и препперами — обратить внимание на тенденции, параллельные политическим изменениям. Активность выживальщиков снизилась после выборов Дональда Трампа, вероятно, потому что он успокоил их страхи{83}. Статистика демонстрирует сокращение числа специализированных выставок препперов и превращение их в выставки оружия. Это говорит о том, что деятельность выживальщиков носила ярко выраженный партийный характер. Их активность выросла среди либералов после избрания Трампа. Значительно увеличилось число закупок огнестрельного оружия, что мы уже наблюдали у консерваторов во время правления Обамы. Возможно, этот тип партийности является гибким и зависит от внешних реалий, например от того, какая партия находится у власти, и от предполагаемых угроз, вызванных отсутствием власти.

Хотя примеры охватывают весь политический спектр, выживальщики демонстрируют тесную связь с консервативным мышлением, которое воплощает в себе «стремление к порядку и стабильности, предпочтение постепенным, а не революционным изменениям, приверженность существующим социальным нормам, идеализацию авторитетных фигур, наказание тех, кто отказывается следовать порядку, и одобрение социального и экономического неравенства»{84}. Такое впечатление сложилось у меня в результате случайного знакомства с культурой препперов, но научный, систематический анализ выявляет те же закономерности{85}. Исключения есть, однако корреляция сильная и однозначная{86}. Это важно, потому что связано с тем, как люди видят угрозы и возможности, формирует нашу реакцию на кризис и может повлиять на усилия по восстановлению после него. Очень немногое в современном обществе разграничивает и разделяет людей так же сильно, как их положение в политическом спектре, и политическая поляризация усиливается во всем мире{87}. Сегодня Соединенные Штаты более поляризованы, чем в среднем по миру, и мы ощущаем это особенно остро, потому что недавно преодолели период поляризации ниже среднего уровня в середине XX века.

Поляризация растет во всем мире, но не везде. Она усилилась в таких странах, как Индия, Бразилия и Турция, но не в Японии, Португалии или Тунисе{88}. Пресса часто называет подобное размежевание межплеменной враждой, и этот термин отражает всю важность происходящего. Политическая поляризация может создать единственную точку «раскола», которая перекроет все, что могло бы объединить людей{89}. Результатом нарастания поляризации является раскол, который приводит к тому, что одна фракция ставит под сомнение легитимность другой. Я легко могу представить, что в условиях кризиса эта тенденция разрастется до такой степени, что мы начнем подвергать сомнению основополагающую человечность друг друга. Именно это явление исторически прослеживается в геноцидах и гражданских войнах, от Холокоста до Балканских войн 1990-х годов. Поляризация значительно влияет на то, как люди готовятся к следующему апокалипсису, и, что более важно, на то, как они будут восстанавливаться после коллапса. Если выживальщики оказывают непропорционально сильное влияние на формирование наших представлений о готовности к стихийным бедствиям, восстановлении после них, и объединяются на одном из политических полюсов, пристрастия и предубеждения этого политического мировоззрения могут сформировать наше представление о том, как готовиться и как восстанавливаться.

Почему между препперами и консервативной мыслью существует такая связь?[7] Выживальщиков по определению ждет более тесное взаимодействие с опасными последствиями катастрофы, чем людей, которые к ним не готовятся. Возможно, подготовка к кризису привлекает более консервативных людей, поскольку вписывается в их мировоззрение? Возможно, среди когорты препперов много бывших военных и тех, кто оказывает первую помощь, и эти группы склонны к консерватизму. Или это связано со слиянием культуры выживальщиков/препперов с культурой оружия? По крайней мере, в Северной Америке наблюдается высокая степень совпадения между подготовкой к катастрофе и самообороной, и эта сфера включает в себя огнестрельное оружие. В Соединенных Штатах мало что отделяет левых от правых так четко, как оружие.

Консервативное мышление проявляется в особых психологических потребностях, включающих в себя потребность в порядке, сопротивление переменам и предпочтение традиционным социальным иерархиям{90}. Недавние исследования психологических и физиологических различий между левыми и правыми показали, что консерваторы проявляют больший страх и отвращение, чем либералы, и что консерваторы больше склонны видеть в происходящем угрозу и испытывать страх перед этими угрозами, чем либерально настроенные граждане{91}. Либералы менее боязливы и реже воспринимают происходящее как угрозу. Однако отсутствие страха перед чем бы то ни было не следует путать с неспособностью идентифицировать угрозу. Консерваторы распознают угрозы не лучше либералов, просто одна и та же проблема вызывает в них больший страх. Способность видеть угрозы там, где другие их не замечают, может привести человека в мир препперов. Психологи предполагают: хотя консервативный образ мышления мог быть выгоден людям в те времена, когда группы были малочисленны, а взаимодействие с другими сообществами ограничено, для сложного современного мира мышление либералов подходит лучше{92}. Подобное видение прошлого как мира менее сложного, с гораздо меньшим количеством аутсайдеров, кажется мне сомнительным. Мы находим различия между группировками и создаем аутсайдеров, какими бы хрупкими и странными ни являлись определяющие признаки. Мы живем в сложных социальных системах, и так было всегда. Даже небольшие группы людей создают чрезвычайно сложные социальные миры[8]. Более боязливый, консервативный подход граничит с осторожностью, которая особенно уместна в тех случаях, когда не признать угрозу страшнее, чем ошибочно принять за угрозу то, что ей не является. Возможно, это способствует тому, чтобы отдавать предпочтение людям, являющимся частью вашей собственной группы или клана, что приведет к увеличению усилий со стороны тех, кто разделяет ваши гены.

Чем бы ни были вызваны столь разные реакции, страх консерваторов является более мощной мотивацией, как и сохранение или продолжение традиционного образа жизни. Однако в некоторых сферах ситуация меняется. Так, изменения климата консерваторы боятся меньше, чем либералы. Реакция на пандемию Covid-19 показывает, как под воздействием других факторов ответ на страх становится более сложным. Достаточно взглянуть на бесцеремонную реакцию или насмешки