Эспрессо ТВ - Владислав Картавцев

Аргуна так и подмывало нажать на газ и рвануть в сторону Славянска со всей возможной скоростью, но он усилием воли подавил первый порыв. У него еще масса дел!

Первое – перенести бандеровцев, пребывающих в отключке, и запихнуть их в задний зарешеченный отсек – «Бобик», что ли, бывший ментовский? С решетками! И хоть машина вся в дырах, крыша еще держится – так же как и основные несущие элементы кузова. Стекол, правда, совсем не осталось – но решетки не пострадали. Само собой, бандерву прежде следует освободить от оружия – ножей, гранат, пистолетов – оно им ни к чему!

Второе – необходимо погрузить в «Бобик» ту самую аппаратуру, за которой работали убитые «загривки» – Аргун собирался увезти столько трофейного железа, сколько сможет собрать. Если это аппаратура РЭБ, ценность такого подарка трудно переоценить – и «на той стороне» за нее скажут огромное спасибо!

И последнее – Аргун передаст особистам все личные документы и, вообще, все бумаги, которые обнаружит на мертвых телах и в самом блокпосту (если доберется до Славянска). Пускай те их изучат и скажут, что за «дикие гуси» сюда залетели – а если вдруг удастся найти удостоверения личности иностранцев – будет, чем козырять при переговорах!

Дел много, а времени нет вообще! Аргун принялся методично перетаскивать бандеровцев. Никто из них так и не пришел в себя – удары Аргуна были последним «доводом королей», что в совокупности с алкоголем и наркотиками надолго вывел карателей из строя. Вот они удивятся, когда очнутся!

Ему пришлось покида́ть тела друг на друга – если сдохнут по дороге, невелика потеря – одним фашистом больше, одним меньше! Но они живучие, особенно, когда пьяные – выдюжат! И хотя Аргун с удовольствием замочил бы их прямо сейчас, он таскал и таскал тяжелые неподвижные туши, пока не уложил всех в «Бобик». Он не убийца – с неспособными сопротивляться не воюет! Это как раз – любимое занятие его врагов.

Когда он закончил, совсем стемнело – «упаковка» бандеровцев заняла у него около получаса. Аргун перекурил, а потом специально пару минут вслушивался, пытаясь различить шум двигателей поблизости. Всё тихо – техника укропов куда-то ушла, и вокруг разбитого Ямполя установилось спокойствие. Как на кладбище.

Со стороны Славянска били тяжелые орудия и минометы – то и дело горизонт освещался яркими сполохами взрывов – артиллерия на Карачуне работала беспрерывно. Аргун посмотрел на свои натруженные закопченные ладони, представил, как сжимает пальцы на шее наводчика, и сплюнул. Нет, он его не задушит, когда доберется – пожалеет! Или безболезненно и быстро приколет финкой, как свинью, или возьмет в плен, наденет мешок на голову и отвезет в СИЗО!

Во рту было кисло – Аргун ничего не ел с самого утра и почти ничего не пил.

– Интересно, где у укров вода? – он обшарил взглядом пятачок вокруг так и неразведенного костерка (на этом пятачке веселились бандеровцы), нашел початую двухлитровую бутылку минералки и с удовольствием выпил до дна. Сразу накатила слабость – Аргун отогнал ее второй сигаретой и, ругаясь, как сапожник, побрел в блокпост – таскать аппаратуру.

Над горизонтом поднималась Луна – она была большой и даже толстой. И жир стекал с нее каплями. А, может, и не стекал – просто у Аргуна от усталости начались галлюцинации. Он посмотрел на Луну, вспомнил прокуратора из «Мастера и Маргариты», о котором читал, будучи в десятом классе, пожелал прокуратору сдохнуть окончательно – и снова, с упорством муравья, взялся за своё – таскать, таскать!

Ну, вот и последний штрих – собрать бумаги! Аргун отстраненно обшарил карманы трупов, поскидывал в полиэтиленовый мешок всё, что обнаружил, кинул туда же полевой планшет (валялся в луже крови на сиденье в машине), сорвал полковничьи погоны укропской армии с одного из мертвецов – вроде, всё! Можно отправляться.

– Нет, не всё! – одернул он самого себя. – Ленин и партия не примут оправданий, если я брошу «Утес» с цинками!

Аргун уложил Калаш рядом на пассажирское сиденье, проверил наличие БК – с таким багажом, как у него, в плен лучше не сдаваться! Вмиг останешься без головы – отрежут! Или запытают до смерти!

Он завел двигатель, развернул пробитую пулями машину и вырулил на дорогу. Сейчас – только заберет пулемет – и в Славянск!

Глава четвертая. Последний

Аргун двумя руками вцепился в баранку – «Бобик» болтало на разбитой дороге, как по стиральной доске – только держись! Иногда Аргуну казалось, что сзади кто-то надрывно стонет – видно, каратели постепенно приходили в себя.

Он отъехал от Ямполя уже на несколько километров – самое время сообщить о прибытии. Еще не хватало, чтобы свои же приняли его за укропа! С них станется – особенно сейчас, когда четверть личного состава брошено на отлов ДРГ противника!

Аргун щелкнул переключателем рации – он ожидал услышать знакомое шипение помех, но – тишина! Он либо вырвался из зоны действия РЭБ, либо сам везет эту самую РЭБ в машине.

– Угорь! – в динамике раздался голос Канонира (каждый день командование ополчения меняло позывные и легенды радиообмена – ничего не поделаешь, только так можно некоторое время обманывать прослушку).

– Керчь! – Аргун рыкнул, пытаясь перекричать вой двигателя. Стекол в «Бобике» не было – ветер и выхлопы в лицо – с одной стороны неудобно, с другой – очень бодрит! Плохо, что ничего не слышно. – Керчь на связи!

– Керчь? Живой? Жив! Жив, бродяга! Слава тебе, господи! – несмотря на свою природную сухость, Канонир не смог скрыть ликования. – Говори!

– Восемь! («восемь» означало, что Аргун сам выйдет к Славянску – по проселочной дороге, примыкающей к жилому массиву на окраине). Дорога вела через поля и подлесок – ополченцы прикрывали ее на случай внезапного незапланированного возвращения своих разведчиков.

– Подробности!

– Четыре дробь одиннадцать! – «четыре» – Аргун едет на машине, «одиннадцать» – машина захвачена у укропов. – Один тире двадцать два! – «один» – он не ранен, «двадцать два» – при нем трофеи.

– Принято! – Канонир отключился. Аргуну показалось, Игорь Иванович хочет еще что-то добавить, но сохранение секретности – превыше всего! Однако радость его была налицо!

– Эх, брат! Как же я рад тебя видеть! – спустя полтора часа Аргун ввалился штаб – Канонир обнял его и крепко сжал. – Везучий, чертяка! Из такой мясорубки вышел без единой царапины!

Канонир налил чаю в кружку и протянул Аргуну:

– Я уже пообщался с бойцами из твоего отряда – правда, их совсем мало осталось. Вышли только двенадцать человек и вынесли семерых трехсотых – низкий им поклон! Я, как узнал, что ты остался с Кипарисом прикрывать отход!..

Канонир поиграл желваками, прикурил сигарету и протянул ее Аргуну:

– Кстати, что с ним?

– Отбегался наш касатик! Осколок величиной с чайное блюдце – прямо через каску в затылок. Сразу насмерть!

– Вечная память! – Канонир перекрестился. – Стольких парней потеряли! Они помолчали.

– Ладно! Времени немного, но послушать о твоих приключениях минут десять найду. Трофеи шикарные! Еле-еле смогли успокоить парней, чтобы они этих ублюдков из «Айдара» не поубивали! Сгрузили падаль в подвал – очухаются, будем допрашивать! А бумажки и железо уже выдвинулись по назначению – там ожидают с большим нетерпением!

– Повезло мне, Игорь! – Аргун внезапно покачнулся и сверзился со скамейки на пол. Последнее, что он подумал, было: «Наконец-то!»

– Поздравляю тебя! – Канонир пожал руку Аргуну. – Единогласным решением совета командиров ты награждаешься Георгиевским Крестом ДНР за личное мужество. Спасибо тебе!

Канонир приколол на грудь Аргуна Крест. Аргун покраснел – и от незнания, как поступить – поклонился на все четыре стороны, чем вызвал дружный смех у всех присутствующих. В штабе их собралось девять человек. Все – обстрелянные суровые ветераны, которым Канонир доверил командовать людьми и отправлять их на смерть и ратный подвиг.

– А теперь, когда торжественная часть закончена, перейдем к нашим скорбным делам. После прорыва через Ямполь и взятия Северска укропами к востоку от Славянска вырисовывается приличное колечко, в которое зажмут наши причинные места и вырвут с корнем! Считаю, мы сделали всё, что могли – оттянули неизбежное почти на два месяца, покрошили укропов за милую душу, пора и честь знать! Кстати, о чести! Считаю, ни у кого не повернется язык обвинить нас в трусости или в слабости!

Теперь непосредственно к делу. У нас сутки, максимум двое. По имеющимся у меня сведениям кое-кто (и в Киеве, и в Москве) уже оплатил нашу торжественную панихиду – с веночками и воинским салютом! И хотят писа́ть с нас героев – мертвых, само собой! Вот только у меня совсем другие планы – лично я собираюсь жить долго и продуктивно и предприму все усилия, чтобы и вы – тоже!