Смерть как искусство. Том 2. Правосудие - Александра Маринина

– Вы мне дадите координаты Деминой? – попросила Настя.

– Разумеется, дам. Но с собой у меня их, конечно, нет, вы мне позвоните сегодня вечером, попозже, когда я уже буду дома, я посмотрю в прошлогоднем ежедневнике.

– Спасибо. А что это за странная ситуация, когда Светлана Леоничева просит вас взять вещь из своего дома, а этой вещи там не оказывается? Вы не пытались разобраться?

– Да когда мне разбираться-то! – махнул рукой Борис Аркадьевич. – Но у Светланы я, конечно, спросил, надо же было поставить ее в известность, что не выполнил поручение. Я сказал ей об этом сразу же после того, как посетил квартиру, даже еще до поездки к Деминой, думал, может, она изменит поручение или даст мне в руки какие-нибудь другие аргументы, которые помогут уговорить Демину.

– И как Светлана отреагировала?

– Она была в полной растерянности и высказала предположение, что, наверное, кто-то из родственников взял, потому что были похороны мужа, поминки, потом сын его приехал и, может быть, тоже кого-то приводил в дом. Все-таки с момента ареста Светланы до момента обнаружения пропажи прошло много времени. А шкатулка эта была не бог весть как запрятана, просто засунута в глубь полки. На ней даже замочка не было, открывай и бери то, что внутри лежит.

– Светлана не говорила вам ничего о стоимости подвески? Может быть, она дорогая, ювелирная? Может, старинная?

– Насколько я понял, ничего особенного, – пожал плечами Мец. – Но, впрочем, я ничего подробно не выяснял. Вполне возможно, что и дорогая, и ювелирная, и старинная. Просто было бы странным хранить такую дорогую вещь столь небрежно, практически у всех на виду, поэтому я и сделал вывод, что подвеска копеечная. Возможно, я заблуждался. Но теперь это уже не имеет никакого значения.

– Это верно, – согласилась Настя.

Можно возвращаться в Москву. Интересно, как там дела у Антона, собирающего информацию о Маргарите Андреевне Торлакян? И почему молчит Сережка Зарубин, который обещал навести справки насчет ДТП? Настя задумчиво разглядывала телефон, размышляя, кого дернуть первым, Сташиса или Зарубина. Пока она раздумывала, мобильник проснулся самостоятельно и истошно заверещал. На дисплее высветилось: «Зарубин».

– Настя Пална, у меня ничего для тебя нет, – радостно отрапортовал Сергей. – Никаких серьезных ДТП с участием работников театра не зарегистрировано.

– Что, никаких-никаких? – не поверила Настя.

– Я же сказал: серьезных. Мелких-то навалом, но таких, чтобы человек пострадал, мне не нашли.

– Может, плохо искали? – осторожно предположила Настя.

– Слушай, уймись, а? – попросил Сергей.

Пришлось уняться. Она позвонила Сташису.

– Антон, как дела? Вы где сейчас?

– В Соснах.

– А где это? – удивилась она.

– В пятнадцати километрах от Шиловска.

Весь вторник, пока Настя читала дело в суде, и всю среду Антон Сташис носился по Шиловску в поисках родственников, друзей и знакомых Маргариты Андреевны Торлакян, скончавшейся летом 2009 года. Разыскивал он этих людей с одной-единственной целью: спросить, не рассказывала ли она, что к ней приходил следователь, какие вопросы он задавал и что она отвечала. Антону удалось найти немало людей, которых можно было бы спросить об этом, но ответы он получал примерно одинаковые. Во-первых, прошло уже очень много времени, полтора года, и кто теперь вспомнит, о чем рассказывала Маргарита Андреевна, если вообще о чем-то рассказывала, поскольку покойная болтушкой отнюдь не была.

– Строгая такая женщина, сдержанная, – характеризовали ее знакомые. – И сплетен не любила.

А во-вторых, их всех уже об этом спрашивали. Да-да, приходил молодой человек, показывал журналистские корочки и тоже пытался выяснить, о чем Маргарита Андреевна разговаривала со следователем. Но никто ничего толком не знал. Маргарита Андреевна жила не в том доме, где работала консьержкой, а в совершенно другом, и в этом другом доме никому не было интересно, кто там к кому приходил. Они и Леоничева-то не знали, так что рассказывать о его посетителях Маргарите Андреевне было некому.

И всех соседей Торлакян Антон обязательно спрашивал, бывали ли они в квартире Маргариты Андреевны. Вопрос был совершенно бессмысленным, но личный опыт Антона показывал, что из него частенько вырастали очень любопытные и нужные показания.

Так случилось и на этот раз. Одна из соседок вспомнила, что была как-то раз у покойницы Торлакян.

– Знаете, – восхищенно всплеснула руками соседка, – у нее было огромное количество комнатных растений. Просто не квартира, а настоящий дендрарий. Я даже позавидовала. И все такие ухоженные, блестящие, видно, что здоровые.

– Неужели Маргарита Андреевна никогда никуда не уезжала? – осторожно спросил Антон, боясь спугнуть удачу.

– Почему вы так решили?

– Да куда ж тут уедешь, когда за цветами надо постоянно ухаживать, – пояснил он.

– Точно! – просияла соседка. – Я вспомнила! Я ведь тоже ее об этом спросила однажды, когда увидела Маргариту с большой дорожной сумкой. Она в сторону электрички шла. Я и удивилась, мол, как же цветы-то, ведь лето на дворе, жарко, их и поливать надо, и опрыскивать.

– И что она ответила?

– Сказала, что оставляет на такой случай ключи от своей квартиры Мадине.

– Мадине? А кто это? Ваша соседка?

– Нет, – рассмеялась женщина, – Мадина работает уборщицей в супермаркете рядом с нашим домом, ее все жильцы знают. У нее в Таджикистане семья большая, ей нужно много денег зарабатывать, поэтому она берется за любую работу. Она ко многим нашим убираться ходит или с детьми сидеть, в общем, кому что нужно. Безотказная девчонка и очень честная, ни у кого никогда ни пылинки не пропало, уж про деньги я не говорю. И берет недорого.

Мадину Антон нашел без труда, она мыла полы, сноровисто двигаясь между забитыми товаром стойками в супермаркете.

– У Маргариты Андреевны была подруга в Соснах, – охотно объяснила она, – у подруги там дом. Это километров пятнадцать от Шиловска, можно на электричке доехать, а можно на автобусе.

– Часто Маргарита Андреевна к ней ездила?

– Примерно раз в месяц. Она же работала сутки через трое, так что выходные дни у нее были. Отработает – и на три дня в Сосны уедет, а мне ключи оставляла, чтобы я за цветами ухаживала.

– Что еще вы знаете об этой подруге? Маргарита Андреевна что-нибудь рассказывала о ней?

– Ой, да ничего такого, говорила только, что она у нее самая близкая и что у нее вообще никого на этом свете не осталось, кроме той подруги. Да, вот еще: она в аптеке работает. Провизором. – Мадина отчего-то смутилась и отвела глаза.

– В аптеке? Откуда вы знаете?

– У меня мама болеет, и я как-то Маргарите Андреевне об этом сказала, а она и говорит: если тебе лекарство какое для мамы нужно, ты мне скажи, я тебе из Сосен привезу, у меня там подруга в аптеке провизором работает. В Соснах цены ниже, чем у нас в городе, и тем более в Москве. Хоть на пять рублей, да меньше платить. А для меня пять рублей – деньги.

Ну, вот и слава богу, нашлась-таки близкая подруга Маргариты Андреевны, а то все остальные просто знакомые, с которыми Торлакян не откровенничала.

На следующее утро Антон поехал прямо в Сосны и начал последовательно обходить все аптеки в поисках провизора, с которым дружила Торлакян. И конечно же, нашел.

Любовь Яковлевна, статная красивая дама лет семидесяти с высокой прической, рассказала, что Маргарита как-то позвонила ей и пригласила в театр «Новая Москва» на хороший спектакль с известными артистами.

– Я страшно удивилась, откуда у нее билеты, а Риточка ответила, что ей подарили. Вы представляете? Пришел посетитель в одну из квартир, поздравил с праздником, протянул билеты и говорит: «Это вам к Восьмому марта. Приходите обязательно к нам в театр, это очень хороший спектакль, в нем играют известные артисты. Если вы телевизор смотрите, то наверняка всех их знаете. Приходите, получите удовольствие. Так я пройду?» Ну как после таких слов Риточка могла его не пустить? Она, вообще-то, была строгой консьержкой, всегда допытывалась, к кому идут, ждут ли их, по телефону звонила в квартиру, спрашивала, можно ли пропустить. А тут сплоховала, растерялась, обрадовалась, полезла за очками, стала билеты рассматривать, а тот человек уже у лифта стоял. Она только успела спросить: «А вы артист?» А он в ответ: «Нет, что вы, я так…» Тут дверь лифта открылась, и он уехал.

– А когда этот человек шел обратно, Маргарита Андреевна с ним не заговорила? – спросил Антон.

– Вот не знаю, она не рассказывала, – покачала головой Любовь Яковлевна.

– Когда это было, не помните точно?

– Ну, я же говорю, он ей билеты дал как подарок к Восьмому марта. Значит, где-то около того. Может, седьмого, может, девятого или десятого.

Значит, начало марта. А Леоничева убили в апреле, следовательно, это был не убийца, но все равно странно, что это за знакомство у Леоничева в «Новой Москве». Или у его жены Светланы? Это тем более странно, потому что, если бы в театре действительно были знакомые семьи Леоничевых, они узнали бы историю, которую в виде пьесы принес в театр Лесогоров. А историю, судя по всему, никто не узнал. Во всяком случае, никто об этом не сказал. Значит, в театре все-таки действительно есть кто-то, кто скрывает свое знакомство с Леоничевым. Или этого человека уже нет в театре? Ведь прошло полтора года, мало ли что…