Постапокалипсис, в котором я живу - Алла Грин

Ева чуть не подавилась глотком пива; она поставила кружку на место и обескураженно посмотрела на него.

– Ты с ума сошел?

Он пожал плечами:

– Я просто спросил.

Ева фыркнула и подумала, что эта ночь начинает окончательно выходить из-под контроля. Как ему в голову вообще приходят такие вопросы?

– Выпей, Гордон, – бросил он. – Ведь разве сегодня не праздник? Кончина Марка Касселя – событие, которое пришлось бы по нраву многим.

И в этот момент Ева поняла, что Кассель уже пьян.

Ева подняла кружку в воздух, и звонко ударив ее о кружку Марка, произнесла:

– За скорейшую твою смерть.

Отвратительный вкус снова обжег ее горло и медленно пополз к желудку. По телу разливался жар.

К половине следующей кружки глаза Касселя стали еще заметнее искриться. К тому же они теперь все чаще и все пристальнее следили за Евой, в то время, как сама она оглядывалась по сторонам и рассматривала людей.

Все они были на одно лицо с теми, которых она видела в тот, другой, вечер. Много лет назад, когда она была ребенком. На миг ей даже показалось, что взглянув в самый конец, ближе к стене, она отыщет в толпе лицо Игоря. И вот, правда, она его словила – лицо зависло в воздухе, как будто галлюцинация. Ева зажмурила глаза и резко распахнула – и его лицо исчезло.

– Это ведь не рожденный тебя укусил? – спросила Ева, нарушив молчание.

– Нет.

От этой мысли ей стало легче, потому что если бы это был рожденный, то в какой-то степени Ева должна была бы винить потом себя. А ей уже хватало того, что она винила себя в смерти Игоря, винила себя в том, что не проверила его на укусы, когда находилась на посту. Винила себя за то, что вообще не поехала с ним. Хотя, что бы это могло изменить?

– Значит, там все-таки укус?

– Понятия не имею. Я еще не смотрел.

Марк сощурил глаза:

– Если выпьешь до дна, может, разрешу тебе снять повязку и посмотреть.

Ева бросила взгляд на его перевязанную руку, а потом на бокал. Как будто это было нужно ей больше, чем ему.

– Теперь ты жалеешь, что поехал с нами? – спросила Ева, продолжая смотреть на его руку.

– Может быть, – ответил он. – Но я обязан был быть здесь.

Это его «обязан» немного удивило Еву.

– Что ты на самом деле задумал? – прямо спросила она.

Она и не думала, что он соберется ответить. Сорвавшись с ними в путь, Марк хранил какую-то тайну, и они с Артуром и Рори могли лишь гадать, обращена ли эта тайна против них и насколько присутствие Марка для них опасно, а так же каковы его истинные планы и замыслы.

– Я уже говорил Дювалю, зачем еду с вами.

Артур рассказывал Еве об этом. Как будто Кассель просто везет его приемник в Аркад для некой женщины, имя которой Ева с трудом припоминала.

– Но Артур сказал, что это не правда. Никому в Аркаде не может быть нужен его приемник.

Артур сказал, что приемник всего лишь улавливает понтарексийские спутниковые сигналы для телевизоров на большом расстоянии. Использовать его в Городе Гор не получалось, но и в Аркад везти его не за чем. Аркадцы и так умело ловят сигнал, ведь Понтарекс от него не так далек.

Марк был пьян, и он сказал:

– В Аркаде – нет, но зачем он ордену, я не знаю.

Ева внимательно посмотрела на него; она вдруг осознала, что Марк приоткрыл завесу тайны. Намеренно или нет? Неважно. Но она не могла упустить эту возможность.

– Значит, орден хочет получить его приемник? Орден Большой Медведицы?

Марк кивнул.

– И еще они хотят поговорить с Дювалем.

Ева удивилась.

– С Артуром?

Она подумала, не врет ли он, а потом подумала, известно ли об этом что-нибудь Рори. Ведь Рори в ордене, и значит, был бы в курсе того, что кто-то из ордена хочет поговорить с его лучшим другом. Но Рори ничего об этом не говорил. Тогда зачем Марк снова их запутывает?

Постепенно у нее начала кружиться голова, и это чувство ей не нравилось; ей хотелось вернуться обратно, к Рори и Артуру, чтобы лечь в кровать и терпеть это чувство лежа, но Марка мало волновали ее ощущения.

Глядя пристально на нее, он встал из-за стола и, взяв Еву за руку, потянул за собой, куда-то в глубину толпы. Ева едва ли смогла сопротивляться его силе.

Вскоре они оказались перед двумя сдвинутыми столами, за которыми сидели не меньше, чем они, опьяненные пивом люди. На столе были и деньги и карты, и очень много стаканов, и много дыма вокруг.

– Мы играем, – сказал Марк, садясь за стол и садя рядом с собой Еву.

Ева попятилась назад.

– Я не стану, – воскликнула она, но ее голос потерялся среди многочисленных голосов посетителей.

Она потормошила Марка за куртку, чтобы быть услышанной, и сказала:

– Марк, мне все это не нужно. Я пойду домой.

– Но у тебя нет больше дома, Гордон, – сказал он, закурив сигарету.

И Ева вдруг поняла, что он прав.

Перед Евой возникли две карты, и кажется, Марк успел заложить за нее деньги. Она опустилась на стул.

Ева слышала свой собственный голос как будто издалека. Она не была уверена, что он принадлежит ей.

– Тогда, если обыграю тебя, то уйду куда захочу.

Она не могла поверить в то, что сказала это. Или это была уже не она?

– По рукам.

Вся атмосфера вокруг Евы незаметно переменилась: ее поступками уже руководил кто-то другой или что-то другое. Она не помнила, как началась эта ночь, и кажется, не помнила того, что было перед этим днем за все прошедшие годы.

Она не помнила, что случилось с Городом Гор, и почему она оказалась в этом баре.

Ей прежде не везло в картах, она играла в них всего несколько раз в жизни, но сегодня был особенный день: она переиграла самого Касселя. Пари, которое они с ним заключили перед самой игрой, потеряло для нее вдруг смысл и значимость. Вернуться домой? Ну, уж нет! Ей понравилось смотреть, как от неясной злости горят его глаза. Словно в ней щелкнул какой-то переключатель.

Люди, окружающие ее, стали теперь все до одного дружелюбными, закутанными в одеяло неустанного веселья, способного сокрушить любое горе. Заряжаясь этим настроением, Ева Гордон чувствовала себя как никогда лучше. Ей больше не хотелось искать в толпе лицо Игоря. Ей не хотелось больше ложиться спать, чтобы воскрешать