Великие психологи - Станислав Васильевич Аристов

момент, что он будет только рад этому. Часто жена бывает настолько подавлена, что не пытается уйти, и поэтому оба они верят, что он говорит правду. Но если она соберется с духом и заявит, что покидает его, вот тут может произойти нечто совершенно неожиданное для них обоих: он будет в отчаянии, подавлен, начнет умолять ее остаться, станет говорить, что не может жить без нее, что любит ее, и т. д. Как правило, боясь каждого самостоятельного шага, она бывает рада ему поверить — и остается. В этот момент игра начинается сначала: он принимается за прежнее, ей становится всё труднее это выносить, она снова взрывается, он снова в отчаянии, она снова остается — и так далее, без конца»[111].

В некоторых людях эти черты объединяются и возникает садистско-мазохистский характер, который Фромм обозначает как «авторитарный» (чтобы подчеркнуть, что речь идет о нормальных людях). Он стал типичным для большей части низов среднего класса в Европе, в частности в Германии, поддержав приход Гитлера к власти. Человек с подобным характером «восхищается властью и хочет подчиняться, но в то же время он хочет сам быть властью, чтобы другие подчинялись ему».

«Для авторитарного характера существуют, так сказать, два пола: сильные и бессильные. Сила автоматически вызывает его любовь и готовность подчиниться независимо от того, кто ее проявил. Сила привлекает его не ради тех ценностей, которые за нею стоят, а сама по себе, потому что она — сила. И так же, как сила автоматически вызывает его „любовь“, бессильные люди или организации автоматически вызывают его презрение. При одном лишь виде слабого человека он испытывает желание напасть, подавить, унизить. Человек другого типа ужасается самой идее напасть на слабого, но авторитарная личность ощущает тем большую ярость, чем беспомощнее ее жертва. <…> Общая черта всего авторитарного мышления состоит в убеждении, что жизнь определяется силами, лежащими вне человека, вне его интересов и желаний. <…>

Лишь отдельные индивиды либо социальные группы могут рассматриваться как типично садистско-мазохистские, но садистско-мазохистские побуждения существуют практически у всех. Менее выраженная форма зависимости распространена в нашем обществе настолько широко, что ее полное отсутствие составляет, по-видимому, лишь редкое исключение. Эта зависимость не имеет опасных черт необузданного садомазохизма, но настолько важна, что ее нельзя обойти молчанием.

Я имею в виду людей, вся жизнь которых трудноуловимым способом связана с некоторой внешней силой. Всё, что они делают, чувствуют или думают, имеет какое-то отношение к этой силе. Люди ожидают, что некто их защитит, что „он“ позаботится о них, и возлагают на „него“ ответственность за результаты своих собственных поступков. Часто человек не осознаёт, что такая зависимость существует. Даже если есть смутное сознание самой зависимости, внешняя сила, от которой человек зависит, остается неясной: нет определенного образа, который был бы связан с этой силой. Главное ее качество определяется функцией: она должна защищать индивида, помогать ему, развивать его и всегда быть с ним рядом. Некий „Икс“, обладающий этими свойствами, может быть назван волшебным помощником. Разумеется, что „волшебный помощник“ часто персонифицирован: это может быть бог, или некий принцип, или реальный человек, например кто-то из родителей, муж, жена или начальник»[112].

Второй путь «бегства от свободы» — путь разрушительности. Используя этот метод преодоления собственной неполноценности, люди стремятся уничтожить других. «Чем больше проявляется стремление к жизни, чем полнее жизнь реализуется, тем слабее разрушительные тенденции; чем больше стремление к жизни подавляется, тем сильнее тяга к разрушению. Разрушительность — это результат непрожитой жизни. Индивидуальные или социальные условия, подавляющие жизнь, вызывают страсть к разрушению, наполняющую своего рода резервуар, откуда вытекают всевозможные разрушительные тенденции — по отношению к другим и к себе»[113].

Наконец третий путь — «автоматизирующий конформизм», или превращение в человека массы. Этот путь выбирают абсолютное большинство индивидов современных обществ: «Итак, мы полагаем, что „нормальный“ способ преодоления одиночества в нашем обществе состоит в превращении в автомат. Но такая точка зрения противоречит одному из самых распространенных представлений о человеке нашей культуры; принято думать, что большинство из нас — личности, способные думать, чувствовать и действовать свободно, по своей собственной воле. Каждый человек искренне убежден, что он — это „он“, что его мысли, чувства и желания на самом деле принадлежат „ему“. Но хотя среди нас встречаются и подлинные личности, в большинстве случаев такое убеждение является иллюзией, и притом иллюзией опасной, ибо она препятствует ликвидации причин, обусловивших такое положение»[114].

Тем не менее у человека есть способ спастись от одиночества свободы не только с помощью патологических методов. Фромм описывает этот способ как позитивную свободу, состоящую в «спонтанной активности всей целостной личности человека»[115]. «Спонтанная активность — это не вынужденная активность, навязанная индивиду его изоляцией и бессилием; это не активность робота, обусловленная некритическим восприятием шаблонов, внушаемых извне»[116]. Яркими примерами подобного поведения для нас, по мнению психолога, могут быть художники или дети.

Ведущими составляющими подобной спонтанной активности являются любовь и труд: «Главная, важнейшая составная часть такой спонтанности — это любовь, но не растворение своего „я“ в другом человеке и не обладание другим человеком. Любовь должна быть добровольным союзом с ним, на основе сохранения собственной личности. Именно в этой полярности и заключается динамический характер любви: она вырастает из стремления преодолеть отдельность и ведет к единению, но не уничтожает индивидуальность. Другая составная часть спонтанности — труд. Но не вынужденная деятельность с целью избавиться от одиночества и не такое воздействие на природу, при котором человек, с одной стороны, господствует над нею, а с другой — преклоняется перед ней и порабощается продуктами собственного труда. Труд должен быть творчеством, соединяющим человека с природой в акте творения. Что справедливо в отношении любви и труда, справедливо и в отношении всех спонтанных действий, будь то чувственное наслаждение или участие в политической жизни общества. Спонтанность, утверждая индивидуальность личности, в то же время соединяет ее с людьми и природой. Основное противоречие, присущее свободе, — рождение индивидуальности и боль одиночества — разрешается спонтанностью всей жизни человека»[117].

В 1941 году, когда книга «Бегство от свободы» увидела свет, Фромм поддержал Хорни и ее коллег, вышедших из состава Нью-Йоркского психоаналитического общества и создавших Ассоциацию развития психоанализа, а также новое учебное учреждение — Американский институт психоанализа. Несмотря на то что у Фромма не было медицинского образования, первоначально он был включен в состав преподавателей с правом проведения обучающего анализа. В реальности же он этой возможности не имел, и когда студенты обратились к руководству вуза с требованием разрешить Фромму