Ститч (ЛП) - Вилдер Л.

К тому времени, как мы с Мэвериком добрались до места, солнце уже село, и над водой клубился легкий туман, мешая видеть. Я заметил мотоциклы моих братьев в нескольких ярдах от склада. Припарковавшись рядом с ними, мы направились к западному концу здания, изо всех сил стараясь избегать огней, освещавших причал. Было тихо, слишком тихо, черт возьми. Я вытащил телефон и уже собирался написать Коттону, когда услышал:

– Гриффин?

Я обернулся и был ошеломлен, увидев Рэн, стоящую в стороне с Коттоном, и даже в темноте я мог видеть, что она истекает кровью. Ее голова и запястья были покрыты кровью, заставляя меня вздрогнуть от осознания того, что она была ранена. Мне хотелось подойти к ней, обнять и утешить, но я просто стоял и смотрел на нее. Я был так чертовски рад видеть, что она была в порядке, жива... дышала, но ярость, которая бушевала во мне в тот момент, словно парализовала меня. Мысль о том, что кто-то причинил ей боль, омрачила мое облегчение при виде ее и заменила его всепоглощающим гневом.

– Гриффин! – снова закричала она, подбегая ко мне и крепко обнимая.

Я прижал ее к себе, позволяя теплу ее прикосновения успокоить меня, и когда мой гнев начал утихать, потянул ее назад, чтобы получше рассмотреть. Но через несколько секунд обнаружил, что притягиваю ее к себе, крепко прижимая к груди. Я не хотел отпускать ее. Мне нужно было почувствовать, как ее тело прижимается к моему, пока моя душа не убедится, что с ней действительно все в порядке.

Я все еще держал ее, когда она спросила:

– Уайатт? Он действительно в порядке? Коттон сказал, что вы нашли его.

– С ним все будет в порядке, – сказал я, снова отпуская ее. – Кью везет его в клуб.

– Спасибо, – воскликнула она. – Не знаю, что бы я сделала, если бы с ним что-то случилось.

– Я не позволю, чтобы с ним или с тобой что-нибудь случилось, Рэн. И чтобы ты знала, Майкл больше не доставит никаких хлопот. С ним покончено.

– Что? Что значит «с ним покончено»? Что ты сделал? – истерически спросила она.

– Я дал ему понять, что будет, если он вернется, – прорычал я.

– А Уайатт? Значит ли это, что он больше не должен его видеть? Неужели все кончено? – воскликнула она.

– Все кончено. Уайатт не увидит его, если только сам не решит, что хочет, и только если этот засранец возьмет себя в руки. – Вид засохшей крови на ее теле вызвал у меня тошноту, и я почувствовал, как гнев снова начал нарастать, когда я потянулся к ее рукам. Глядя на порезы на ее запястьях. – Что, черт возьми, они с тобой сделали?

– Я в порядке, Ститч. Это всего лишь несколько порезов и царапин. Я почти все сделала сама, когда вылезала из этого дурацкого багажника, – объяснила она дрожащим голосом.

– Они запихнули тебя в гребаный багажник? – огрызнулся я.

– Стоп. Сейчас все это не имеет значения, – начала она. – Мы должны выбраться отсюда!

– Нет, пока я не убью их всех до единого за то, что они причинили тебе боль, – прорычал я.

Она вопросительно посмотрела на меня, явно удивленная тем, что я только что сказал.

– Ты не можешь туда пойти. Я уже сказала Коттону, что они ждут тебя. Эти люди знали, что ты придешь за мной, Гриффин. Вот почему они забрали меня. Чтобы ты искал. Они хотят убить тебя. Они думают, что ты убил какого-то парня по имени Виктор?

Коттон подошел к нам и сказал:

– Нужно отвезти ее обратно в клуб. Два ханга, и Стикс смогут ее забрать.

Когда я кивнул, Рэн засуетилась.

– Ты тоже должен пойти! Ты не можешь войти туда, Гриффин. Ты что, не понимаешь? Я до смерти боюсь, что с тобой что-нибудь случится.

– Я должен сделать это, Рэн.

– Но почему? Зачем тебе подвергать себя такой опасности? Что там такого чертовски важного, что ты должен идти туда прямо сейчас? – начала она, но быстро остановилась и уставилась на меня умоляющим взглядом. – Неужели? Ты убил того парня... о котором они говорили?

Когда я не ответил, она побледнела. На ее лице отразился ужас, когда она поняла, что сказанное ими было правдой. Я убил Виктора и не собирался этого отрицать. Он был куском дерьма, который убил моего брата, и он заслуживал смерти. Она видела мой ответ, написанный на моем лице, и уже собиралась что-то сказать, когда со склада донеслись выстрелы. Я притянул ее поближе к себе и, нацелив пистолет на заднюю дверь, потащил ее в сторону двух хангов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рэн заскулила, когда один из Питонов начал приближаться к нам. Она ахнула, и мышцы ее тела напряглись от шока, когда я нажал на курок. Ее тело задрожало в моих руках, когда его тело упало на землю. Я спрятал ее за спину, прижав грудью к своей спине, и попытался защитить от выстрелов. Как только добрался до двух хангов, один из них вырвал ее из моих рук и вместе со Стиксом, охранявшим их обоих, потащил ее к главной дороге, где были спрятаны наши мотоциклы.

Я стоял и смотрел, пока не понял, что они ушли и никто не последовал за ними. С воспоминанием об ужасе на лице Рэн, я вернулся к своим братьям, твердо решив покончить с «Питонами» раз и навсегда.

Глава 23

Рэн

У меня голова шла кругом, пока я сидела на холодном металлическом столе и ждала Дока. Очевидно, мне придется наложить швы на порез на лбу, и Доку придется проверить мои ребра. Это был первый раз, когда я была одна, чтобы подумать обо всем, что произошло, и это было слишком много, чтобы понять. Меня вырубили, похитили, заперли в багажнике какого-то парня, и мне удалось сбежать, только чтобы узнать, что Гриффин убил человека.

«Нет, забей на это».

Он убил не только одного человека. Черт, он убил кого-то прямо у меня на глазах, и одному Богу известно, что он сделал с Майклом. У меня перехватило горло, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Я боролась с этим. Не хотела плакать, зная, что если начну, то не смогу остановиться. Уайатт ждал меня, и я не хотела, чтобы он видел меня расстроенной.

Расстроена.

Расстроена – было самым большим преуменьшением года. Я чувствовала, что мой мир просто перестал вращаться, как будто все, что когда-либо считала правдой, было неправильным.

Этого нельзя было отрицать – я была влюблена в Гриффина.

Я отдала ему свое сердце, и он был убийцей. Он даже глазом не моргнул, когда я спросила его об убийстве Виктора, как будто он не сделал ничего плохого. Я этого не понимала. Время, которое мы провели вместе, заставило меня думать, что он был человеком, с которым я могла бы разделить свое будущее. Не могла удержаться от улыбки, когда вспомнила о том, как он вошел в гостиную в том сумасшедшем наряде. Мне нравилось, что он был способен играть со мной, и что он мог открыть мне свое прошлое. Когда мы занимались любовью, я чувствовала связь с ним, которую никогда раньше не испытывала, и в глубине души знала, что он тоже это чувствовал.

Он был добр ко мне... и к Уайатту, показывая мне любовь, которую никогда не знала. Он заботился о моем сыне, заботился о его безопасности, и я доверяла ему. Но вопрос все еще оставался – могу ли я принять его таким, какой он есть, хорошим и плохим?

Я прождала двадцать минут, прежде чем вошел Док. Это был пожилой человек с добрыми глазами и теплой улыбкой. Было в нем что-то такое, что мгновенно успокоило меня. Он подошел ближе, осмотрел рану у меня на лбу.

– Похоже, ты сегодня сильно пострадала.

– Немного, наверное, – призналась я.

– Придется наложить тебе несколько швов, – сказал он, делая мне укол, чтобы обезболить область. – Слышал, ты сбежала совсем одна.

– Не совсем, – засмеялась я, но остановилась, когда почувствовала, что он начал зашивать мою рану.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Дерзкий ход, когда ты вылезла из багажника, – сказал он мне, продолжая работать со мной.

– Наверное. В то время я не особенно задумывалась об этом. Я просто пыталась добраться до Уайатта, – рассмеялась я. – Как у него дела?

– У него есть несколько шишек и царапин, но с ним все будет в порядке. Он очень рад своему гипсу, – улыбаясь, сказал Док.