Побег из страны грез - Наталья Калинина

– Напиши ему! Прямо сейчас! Мы не можем терять время, – волновалась Люба.

– Погоди, погоди, – Инга подняла руку, желая остановить подругу. – Лучкин мог историю просто выдумать. Тем более что по этим кусочкам угадать сюжет очень сложно. Вдруг он совершенно о другом пишет, только нам в свете нашего интереса показалось, что на нужную тему?

– Так это легко можно выяснить! – Люба по-матерински положила Инге на плечи ладони. – Напиши ему, моя девочка, ничего страшного не случится.

– Да уж, страшней, чем есть, не случится…

От прикосновения рук подруги от плеч к позвоночнику, а по нему – к пояснице заструилось приятное расслабляющее тепло. И напряжение, которое вновь сковало было ее, спало.

Инга открыла страницу с контактной информацией, выделила курсором электронный адрес и, войдя в свою почту, вставила его в адресную строку. «Виктор, здравствуй! Это Инга Дохновская. Помнишь меня?..» – быстро набила она. Стоящая за спиной Люба внимательно следила, что она печатает. Девушка затылком чувствовала взгляд подруги и ощущала ее молчаливое одобрение, но от этого легче не становилось. Почему-то ею овладела непонятная нервозность, и если бы не надзор Любы, сочиняла бы Инга письмо очень долго, кидаясь от фразы к фразе, то стирая их, то набирая вновь. Словно придумывала не короткое сообщение писателю Лучкину, а писала полное скрытых надежд письмо симпатичному сокурснику Вите, с которым когда-то они наблюдали за звездами с крыши одной московской высотки.

– Оставь ему мой телефон, – вдруг сказала подруга.

– Зачем?

– На всякий случай. Вдруг он предпочитает не писать, а звонить.

– Я не уверена даже в том, что он ответит на сообщение, – проворчала Инга.

– И все же.

– Как хочешь, – девушка пожала плечами и в конце письма добавила нужные цифры.

Несколько полуофициальных фраз, формальное завершение и… Инга невольно задержала дыхание, как перед прыжком в воду, а потом нажала на кнопку отправки.

– Все! – объявила она не столько Любе, сколько себе, и круто развернулась на стуле, поворачиваясь к подруге лицом. – Остается дождаться ответа.

– Он ответит, – уверенно ответила Любовь, будто была в курсе припорошенных пылью и нафталином отношений Инги и Вити Лучкина.

Впрочем, «отношениями» то, что между ними было, и назвать-то нельзя. Разве расшитый серебром черный велюр неба и разливающийся под ногами золотыми огнями вечерний город – это отношения?

И все же она не смогла побороть искушения и открыла страницу с фотографиями бывшего сокурсника. Пролистала, не обращая внимания на продолжающую стоять за спиной Любу. И когда дошла до последнего снимка, на котором Виктор был запечатлен с чужой малышкой на руках, с облегчением закрыла страницу. Надо же, она, оказывается, боялась, что узнает на фотографиях того Витю, который с лукавой улыбкой доставал из кармана джинсовой куртки неизвестно каким образом полученные ключи от люка на крышу московской высотки, чтобы отвести Ингу на прогулку к небу. Она опасалась, что от фотографий вдруг повеет ночным ветром, который там, на высоте, казался неожиданно свежим и вкусным, будто был не городским, заблудившимся в стенах многоэтажек, отравленным автомобильными выхлопами, а морским бризом. Но с фотографий на нее смотрел чужой, хоть и с узнаваемыми чертами, человек. Наваждение, к ее облегчению, развеялось. Это не тот не понятый преподавателями, держащийся немного особняком от сокурсников студент Витя, за которым Инга однажды пошла к небу, а модный писатель Лучкин, у которого общим со старым знакомым было лишь имя.

– О чем задумалась? – вернул ее в настоящее голос подруги.

– Так… – невнятно ответила она, застигнутая врасплох. Врать Любе бесполезно. Лучше уж недоговорить, чем солгать.

– Красивый он, этот Лучкин, – совсем уж не к месту сказала Любаша. Инга рассеянно кивнула, но, спохватившись, специально съязвила:

– Вот и продает книги «лицом».

– А ты прочитала хоть одну из них?

– Нет.

– Так, может, они на самом деле так хороши, как их расхваливают?

Инга тяжело вздохнула и, резко развернувшись к подруге, ответила:

– Может, и правда хороши, не спорю. Моя невестка читает его книги с удовольствием. Но здесь дело не только в том, как они написаны. Я ничего не понимаю в издательском бизнесе, но догадываюсь, что успех Лучкина состоит не из одного «ингредиента». Это сложный «коктейль» из написанных им текстов, правильного маркетинга, психологических трюков, которыми Витя, не сомневаюсь, владеет едва ли не в совершенстве, его привлекательной внешности… Почему мы заговорили об этом? Нас ведь интересует не то, как он добился успеха, а его рукопись.

– Проверь почту, – спокойно, желая остудить разгорячившуюся подругу, проговорила Люба.

– Вряд ли он уже ответил, – буркнула Инга, но все же открыла почтовый ящик. – Пусто. Чем торчать тут возле компьютера, давай выпьем чаю.

Когда Люба разливала по чашкам свежую заварку, пахнущую мятой, ее мобильный, оставленный на столе, заиграл вдруг что-то восточное.

– Алло? – томно ответила она, одной рукой продолжая удерживать заварочный чайник с синими журавлями, плывущими по его бокам, покрытым белой глазурью. Послушала, что ей сказали, и протянула телефон Инге: – Это тебя.

– У меня ничего не получается!

Лиза чуть не плакала, от напряжения даже вспотела. На светло-зеленом сарафане на спине проступили темные влажные пятна, выбившиеся из прически прядки волос липли ко взмокшему лбу и завивались в тугие спиральки, на кончике облезшего от солнца носа повисла капелька пота. Лиза стерла ее ладонью и жалобно посмотрела на сидевших напротив на кровати отца и Вадима. Сама девочка, будто экзаменуемая, сидела на стуле. Пальчики нервно теребили подол сарафана, то собирая его в складки, то вновь расправляя.

– Не могу! – Она помотала головой и исподлобья посмотрела на отца, на лбу которого прорезались три глубокие морщины – тоже от напряжения, будто это не его дочь пыталась установить контакт с Ингой, а он сам.

– Что у тебя не получается, Лиза? – опередил Чернова Вадим. Голос его звучал ласково, но взгляд серых глаз выдавал беспокойство.

Лиза любила Вадима, считала его дядей, хотя в родстве они и не состояли. Во-первых, он был братом Инги, а на ней папа собирался жениться. Во-вторых, к девочке Вадим тоже относился с такой любовью, будто она была его племянницей. А в-третьих, после того как Лиза, пусть и случайно, установила с ним «мост» в тяжелый момент, «побывала» в его настоящем и, через воспоминания, в прошлом, разделила физическую боль – неродной считать ее было уже неправильно.

Как же тогда у нее получилось «выйти» на Вадима? Уже потом Инга объяснила, что Лиза «там» много думала о старшей подруге, желала находиться с ней рядом и невольно стала «улавливать» «волны» ее близких. Значит, достаточно всего лишь сильно пожелать найти Ингу? Девочке припомнился еще один случай, когда она подобным способом «вычислила» воришку в классе. О том дне вспоминать было неприятно и больно, ведь это долгое время была ее лучшая подруга. Лиза невольно поморщилась, вспомнив Иру Степанову. Ситуация разрешилась и без ее вмешательства: Иру в первый же день после весенних каникул поймали на новой краже. В школу вызывали родителей. Директриса и учительница долго беседовали за закрытыми дверями с матерью Иры. А потом девочку забрали из школы и перевели в другую. Но вот осадок остался…