До мозга костей (ЛП) - Вульф Триша

— Кто сделал это с тобой? — требую я от неё ответа.

Грудь вздымается, она быстро моргает, затем качает головой, прислонившись к шкафчику.

— Это был... несчастный случай, — говорит она хриплым, отрывистым голосом. — Я была молода.

Я не верю ей.

— Несчастный случай, из-за которого у тебя случается паническая атака при виде разбитого стекла?

Её взгляд пронзает меня насквозь. Я изучил почти все травмы и причины смерти на планете, и, продолжая исследовать два шрама на её груди, я вижу явные свидетельства тяжелых травм, нанесенных очень острым предметом.

— Джек...?

Дрожь в её голосе вызывает вспышку воспоминаний, и внезапно доктор Кири Рос предстает передо мной в совершенно новом, ярком свете.

Я убираю руку с её шрамов и из-под блузки, затем, тяжело сглотнув, целую её лоб. Это совершенно не в моем стиле, и её взгляд расширяется от беспокойства.

— Нам нужно выбираться отсюда, — говорю я.

— Хорошо. Конечно.

Она кивает и заправляет блузку в юбку, затем поправляет волосы.

После, поворачивается в сторону двери, и я хватаю её за запястье.

— Возьми отгул на целый день, — говорю я ей.

— Это приказ, Джек?

Я киваю один раз.

— Держись подальше от Хейса.

На её лице промелькнуло какое-то нечитаемое выражение, прежде чем она заставляет себя лучезарно улыбнуться.

— Я уже большая девочка. Со мной всё будет в порядке.

Затем она убегает, а я остаюсь с бешено колотящимся сердцем и сладким вкусом её губ на моих. По прошествии достаточного времени я выхожу из холодильника для трупов и направляюсь в свой офис, откуда забираю свою сумку и пиджак от костюма.

Необходимость поставить последний кусочек головоломки на место — это непреодолимая сила, двигающая меня вперед. Я иду к кабинету Кири, не уверенный, что чувствую, оставляя её здесь с Хейсом, но если я прав... тогда я точно знаю, почему он здесь.

Кири не смотрит на меня, пока я стою у двери её кабинета, и я знаю, что она потрясена. Но не от поцелуя. А от секрета, который она слишком долго скрывала от меня.

Я еду прямо домой и захожу в свой офис. За фальш-панелью книжной полки находится биометрически запечатанная дверь, ведущая в мою личную холодильную камеру и кабинет — мою комнату трофеев. Прохожу мимо костей в стеклянных сосудах, не останавливаясь, пока не добираюсь до стеллажа, куда я засунул коробку с вещами десятилетней давности.

Я откапываю почти древнюю видеокамеру, затем достаю адаптер питания.

Моя нога подпрыгивает, пока я сижу на диване и нетерпеливо жду перемотки 8-миллиметровой ленты.

Когда на заполненном статикой экране появляется лицо девушки, я нажимаю на устройстве кнопку Pause.

И там, на зернистом экране, передо мной предстают бледно-голубые глаза, которыми я был одержим последние три года. Они широко раскрыты, и невозможно ошибиться в том, что в их глубине таится ужас.

Я нажимаю Play, и через маленькие динамики доносится душераздирающий крик Кири.

Кадры воспроизводят события той ночи, когда серийный убийца нанес смертельные ножевые ранение девочке-подростку во время семейной резни.

И пока я смотрю на экран, я снова и снова вижу её смерть.

Потому что эта девочка была мертва. Я видел, как она умерла.

Я провожу рукой по лицу.

— Jeg forlod hende.23

Отложив видеокамеру, я встаю и направляюсь к стеклянной витрине. Отпираю дверцу и выбираю хрупкую кость, выставленную посреди других моих трофеев.

Подъязычная кость Молчаливого Убийцы.

Я провожу пальцем по гладкой кости — кости, которая не нуждается в соединении с другими костями, чтобы существовать в скелетном каркасе. Ее внутренняя часть содержит пустую полость, к которой кровеносные сосуды проходят через каждый слой, доставляя питательные вещества и кислород.

Несмотря на то, что я изучал эту конкретную кость всю свою карьеру, у меня такое чувство, будто я вижу её впервые.

Нет, одинокая подъязычная кость не нуждается в какой-либо другой структуре для существования. И все же её выживание зависит от поддерживающего жизнь костного мозга.

В ту ночь десять лет назад, когда я решил уничтожить очередного убийцу на своей территории, я задушил его прямо рядом с его последней жертвой — девочкой с призрачными бледно-голубыми глазами, глазами, в которые я ни разу не заглядывал до того момента, пока она появилась в моем университете.

Все это время она не была мертва. Она вообще не умирала. Она была тем, что удерживало меня здесь.

Она — костный мозг.

Она — мой костный мозг.

Кири не родилась убийцей — она стала ею.

И я приложил к этому руку.

11. УИНТЕРС

Кири

К восьми часам мои глаза, кажется, готовы вылезти из орбит. Я провела утро на лекциях, днем проверяла эссе, а вечером просматривала записи с камер слежения двухмесячной давности, на которых большие и маленькие существа медленно разбирали один из трупов в лесистой части Исследовательских Полей Басса. Даже Солнечный Зайчик появляется, убегая с локтевой костью, чтобы спрятаться под кустом черноплодной рябины, зажав кость между передними лапами и работая челюстями по изогнутой вертлужной выемке. Я улыбаюсь, когда перематываю запись и смотрю снова. Многие другие животные взяли бы бедренную кость, чтобы обгладать её головку, или ребра, которые легко разгрысть. Но не Зайчик.

— Конечно, ты выбрала что-то неудобное, — говорю я в экран. — Держу пари, ты сделала это, чтобы быть милой.

Когда в груди начинает гореть от боли её потери, я закрываю ноутбук, потягиваюсь, прежде чем подняться и собрать всё вещи. Единственный человек, присутствующий здесь сегодня, — Джек, я замечаю его профиль, пока он изучает что-то на мониторах компьютеров в своей лаборатории. Его внимание настолько поглощено тем, что он анализирует, что я, вероятно, могла бы просто ускользнуть незамеченой. На самом деле, уверена, что он был бы счастлив, если бы я ушла, не сказав ни слова. Не похоже, чтобы он когда-либо раньше ценил какие-либо попытки простой вежливости. Что ему, вероятно, больше всего не понравилось бы, так это если бы я прервала его веселым «спокойной ночи».

Я закидываю сумку на плечо, натягиваю свою самую сладкую, ослепительную улыбку и марширую в лабораторию, чтобы передать то, что, несомненно, будет самым энергичным прощанием, которое когда-либо получал Джек Соренсен.

— Я ухожу, Джек.