Неизвестный Алексеев. Неизданные произведения культового автора середины XX века (сборник) - Геннадий Алексеев

«Похищение Европы» Альбани. Бык на вид очень благовоспитанный, морда у него добрая и безобидная. Никого он, конечно, не похищал. Европа сама взобралась к нему на спину – захотелось ей прокатиться. Она удобно устроилась, выставив голые коленки ровно на столько, на сколько нужно.

У Кантарини мадонна совсем простушка. А младенец породистый и очень важный. Царственным отрепетированным жестом он благословляет святого Франциска.

Святая Екатерина и святая Цецилия Карло Долчи – пикантные томные красотки с темными кругами под глазами и волнительными завитками русых волос на висках. Пальчики у них точеные, выхоленные.

Гарофало – «Брак в Кане Галилейской». На переднем плане на полу сидит ангелочек и угощает грушей пса. Пес смотрит на него с презрением – на кой леший ему эта груша! Вся картина напоминает современные любительские фотографии: гости повернули головы в сторону фотографа и сидят смирно; никто не ест, все ждут, когда эта церемония окончится. Только ангелочек на полу делает вид, что ему наплевать, а на самом деле тоже кокетничает и позирует со своей собакой. Он ведь знает, что собаки не любят груш.

На офорте Рембрандта Адам и Ева жалкие, старые, обрюзгшие. А змей великолепен – когтист, чешуйчат и хорошо откормлен.

Рембрандтовский Христос выглядит совсем убогим. Он уродлив – у него короткие ноги, большая голова. Он смахивает на юродивого с церковной паперти.

«Крещение Христа» – резная кость XV века. Христос стоит по пояс в воде, которая изображена волнистыми линиями, из-под воды, снизу, высовываются ступни его ног. Наивная и вместе с тем гениальная условность.

6.2

Часто снится, что хожу по людным улицам нагишом. Мне очень стыдно, но одеться почему-то нельзя.

Хочется написать второй вариант «Стеньки». Совсем в ином духе. Нечто мифическое, насквозь выдуманное.

9.2

Заболел. С утра лежу в постели. Ломит поясницу и суставы. Кровь стучит в ушах. Температура – 39 градусов.

Болеть так же приятно, как ехать в поезде дальнего следования. Чувство полнейшей безответственности. Можно ничего не делать, даже не думать ни о чем. Блаженство.

12.2

Все мои литературные знакомства оказались тупиками. Ни одно не помогло мне выплыть на поверхность. Да и вряд ли они могли мне помочь.

Иногда очень трудно настроиться на творческий лад. Часами маешься. Слоняешься по комнате, хватаешься за книги, перечитываешь давно написанное, и вдруг какая-то строчка, какое-то слово чиркнет, как спичка, и загорается зеленый пламень вдохновенья – у меня он всегда зеленый.

15.2

Апостольство духа – вот смысл жизни.

16.2

Впервые прочел стихи Александра Чака. Он близок мне необычайно.

Длинная строка – завидная находка. До этого я не додумался. Крупные же вещи менее удачны. Я прав – свободный стих не терпит длиннот.

Вообще – ВСЕ ПРАВИЛЬНО! Качать Александра Чака!

Фильм «Председатель» по рассказу Ю. Нагибина. Жестокий соцреализм.

Колхозами должны руководить Трубниковы. Но где их столько найдешь?

17.2

Врач Ж. Сказала мне: Ни в коем случае не давайте свои стихи психиатрам! Они упекут вас в сумасшедший дом!

18.2

Д. сказал:

– Когда я впервые слушал тебя, я злился. Я не мог понять, как такой человек может писать такие стихи. Их должен был писать истерзанный жизнью юродивый с трясущейся головой и безумным взглядом.

В конце концов моя судьба спохватится и исправит свою ошибку: я и впрямь стану юродивым с трясущейся головой. Уже семь или восемь лет мой ужас «при дверях».

Мое томление духа – не следствие биографии. У меня нет личных счетов с жизнью. Она относится ко мне сносно. Несчастным меня делают мой интеллект и моя совесть. И этим я могу гордиться.

20.2

Все развитие культуры с XV века шло под знаменем ренессанса гуманистических традиций античности. Личность вырывалась из-под гнета религии и государства.

Двадцатый век стал веком контрренессанса.

Человек, раскрепощенный в процессе многовековой борьбы со всеми видами тирании, с поразительной быстротой был снова закрепощен и нашел в этом закрепощении какую-то особую, извращенную усладу.

На чем же держится гуманизм? И где истоки фанатизма?

Для того чтобы идея овладела массами, она должна быть очень соблазнительной, она должна заглушить голос разума.

Соблазнительность христианства – в гарантии вечной жизни за гробом. Перед этим любая логика бессильна.

Соблазнительность нацизма – в чувстве национального превосходства. Чувство превосходства – одна из услад, не менее острая, чем плотская любовь.

Соблазны приводят толпу в клетку. Клетка тщательно запирается, и нужны великие жертвы, чтобы ее открыть.

Почему именно наш век стал веком контрренессанса?

Моральное старение цивилизации? Перенаселенность планеты? Техницизм?

Что это? Тяжелый воспалительный процесс? Или последняя стадия рака?

28.2

Двери распахнулись, и ужас вошел.

Отец умер на даче в воскресенье в 6 часов вечера.

За обедом он выпил водки. Потом лег отдохнуть. Спал крепко и спокойно. Когда стало смеркаться, он вышел во двор, чтобы наколоть дров.

Мама понесла охапку поленьев в кухню.

Когда она вернулась, отец неподвижно сидел на крыльце, прислонившись спиной к стене. Глаза его смотрели куда-то вверх, на вершины сосен. По щекам скатились две слезы.

Мама взяла его под мышки, волоком затащила в дом и положила на полу. На кровать она положить его не смогла – не хватило сил.

Кругом не было ни души. Из соседних дач все уже уехали. До станции три километра. Дорога занесена снегом, и машины по ней не ходят.

В 9 часов мама позвонила мне из Соснова.

Электричка была совершенно пустая (пустая!). Какие-то парни проходили время от времени по вагону, громко разговаривая и смеясь. В углу шепталась парочка. За окном проносились темные заснеженные леса.

В Сосново я приехал уже после полуночи. Тщетно пытались мы с мамой добыть трактор. Заспанные голоса разных начальников и заместителей начальников в телефонной трубке отвечали отказом: «Не могу… нет… все в ремонте… слишком поздно… завтра…»

В больнице я наорал на дежурного врача. На «скорой помощи» доехали по шоссе до нашей станции. Дальше шли пешком. Впереди шла мама с фонариком, за ней – врачиха, потом я. Снег скрипел оглушительно. Небо было звездное. Вылез роскошный сказочный месяц – стало светло. Елки отбрасывали длинные синие тени. Ночной лес был прекрасен и равнодушен ко всему на свете.

В 4 часа ночи мы подошли к даче. Я взял у мамы фонарик. Дверь была не заперта. Я толкнул ее и вошел.