Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

Она кивнула и села на диван. Директор придвинул столик к ее коленям, намеренно задержав на них свой взгляд. Вера мысленно рассмеялась: директор такого магазина интересуется ее коленями, когда у него в подчинении сотня молодых коленок, да вот только одна загвоздка, у их обладательниц нет известного имени. Все они просто Тани, Лены, Гали… А она — Вера Астрова. Но вот именно на Веру Астрову такие взгляды не производят никакого впечатления. Знает она им цену!

Как только Вера из Полынниковой превратилась в Астрову, ее вдруг стали замечать мужчины из тех, кого называют приличными, достойными, видными. Первыми всполошились журналисты. На каком-то фуршете один из них подошел к Вере и, не утруждая себя предисловием, сказал:

— Хотелось бы познакомиться поближе! Если, конечно, писательница не против?

Плечи Веры чуть заметно поднялись, выражая замешательство, но губы тронула улыбка.

— Меня зовут Дим Димыч! — представился он. — Так значит, встретимся? Я позвоню!

Вере он понравился. «Симпатичный», — подумала она.

Дим Димыч не заставил ждать своего звонка.

— Привет! Как дела?

— Какие там дела?! Работаю!

В ее голосе непроизвольно зазвучали кокетливые нотки. Она взглянула в угол монитора на часы и подумала, что на сегодня уже можно поставить точку и было бы неплохо пойти куда-нибудь с Дмитрием. Но он, выдав длинную тираду ни о чем, закончил очень конкретно:

— Хотелось бы, так сказать, взглянуть, как работает писатель.

Вера рассмеялась, не поняв потаенного смысла сказанного:

— Обыкновенно. Сижу перед монитором и стучу пальцами по клавиатуре.

— Ну так, может, я подъеду и взгляну?..

Вере не понравилось такое предложение. «Даже на чашку кофе лень пригласить! Или жаль потратиться? Сразу в постель!»

— Нет, к сожалению, сегодня я очень занята.

Молчание было недолгим — не слишком опечалился.

— Ну так я как-нибудь еще позвоню. В субботу?!

— Хорошо!

Но та суббота так никогда и не наступила.

С ростом популярности росла и значимость мужчин, желавших стать любовниками известной писательницы. Что ж, Вера не отказывалась от приятных для нее партнеров. Они же, несмотря на независимый характер Астровой, ожидали от нее, как почти от всех без исключения женщин, досадного в любовной связи момента, когда любовница вдруг начинает считать себя вправе намекать на развод, а потом и требовать его. Ведь все солидные мужчины, как правило, женаты. Но от нее ни один из них не дождался этого в наивысшей степени неприятного намека, который сначала обычно выражается во фразе: «Ах… (далее следует длинная тоскующая пауза) как было бы хорошо, если бы мы могли жить вместе!..» После первой фразы неизбежно следует вторая, а потом они точно снежная лавина погребают под собой и самого партнера, и его любовь.

Но Астрова не горела желанием разжигать свой домашний очаг. Вероятно, в ней была слишком уязвлена женщина. Правда, она пыталась себя переубедить: «Ведь то, что я стала Астровой, — это моя заслуга…»

Но такой аргумент способен утешить только мужчину. Да, когда-то он был никем, а теперь богат и женщины наперебой предлагают ему себя. Но для женщины подобные размышления не могут служить утешением. Каких бы высот она ни достигла, ее изначальная отвергнутость «Ведь я тогда моложе, я лучше, кажется, была…» порождает в ней подспудное недоверие и пренебрежение к своим партнерам. «А пошли вы все!.. Буду использовать вас только по прямому назначению!»

Не обошлось, конечно, и без тех, кто делал Вере предложение, но это были либо середнячки, которые, страшась своего же будущего, пытались обеспечить себя за счет удачной женитьбы, либо юнцы, стремящиеся подняться по Вере, как по ступенькам, ну хоть куда-нибудь…

Директор был сама любезность. Намеки «как бы нам продолжить знакомство» пестрыми бабочками кружились вокруг Веры. Она выпила две чашки кофе. Прикрыла глаза и медленным, плавным движением слегка помассировала шею. Взглянула на директора, который уже был готов запереть дверь кабинета, и, поднимаясь, сказала:

— Ну, значит, еще полчаса!

«Успех!.. Большой, настоящий!.. — расписываясь в книгах, думала Вера. — И им надо воспользоваться! Хватит выслушивать приказы Пшеничной. Я — лицо издательства. Все остальные — мелочевка. И я должна как можно быстрее перейти из разряда авторов развлекающих в разряд настоящих писателей. Надоела зависимость! Сегодня же вечером потребую, чтобы Милена подписала к печати тот мой роман. Не намекну, не попрошу, ссылаясь на успех, а потребую!» — решила она и с такой силой поставила свой автограф, что он оттиснулся чуть ли не на половину книги.

Провожали до машины с цветами, пожеланиями здоровья, успехов. Директор лично открыл дверцу и поддержал за локоть, шепнув: «Так я позвоню!» Вера лишь усмехнулась.

— Домой? — спросил водитель.

— Нет! В издательство!

ГЛАВА 12

Дежурный охранник удивился столь позднему визиту Астровой.

— Пшеничная у себя? — спросила она.

— Работает! — ответил тот.

Вера на секунду остановилась, собралась с мыслями и странно легкой, точно ирреальной, походкой, когда не чувствуешь, как касаешься пола, направилась в кабинет Милены.

В приемной никого не было. Вера остановилась перед дверью, подняла было руку, чтобы постучать, но передумала, смело толкнула дверь и вошла.

Милена сидела за столом и просматривала бумаги. Услышав, что кто-то вошел, подняла глаза.

— Мне уже докладывали, — сказала она. — Все прошло на уровне. Я довольна.

Астрова, пожав одним плечом, мол, а иначе и быть не могло, вольготно раскинулась в кресле.

— Очень хорошо, что вы зашли сегодня. Я не хотела вас беспокоить после тяжелого дня, но раз уж вы сами пожаловали… — Милена поднялась и вышла из-за стола, — то я ознакомлю вас с принятым мною решением.

Этот самоуверенный монолог вызвал раздражение у Веры, и потому она прервала его:

— Да, зашла! Я подумала, что сейчас самый подходящий момент, чтобы издать мой роман, — произнесла она несколько нервозным тоном.

— А!.. — протянула Милена. — Так называемый серьезный.

Последовала пауза.

Вера, не отрывая взгляда, следила за ней, она почувствовала неладное.

— О-хо-хо!.. — сокрушалась о чем-то Пшеничная, подошла к столу и оперлась рукой о его край. — Но ведь вы, Вера, специалист по низовой литературе. Как же вы так вот в высокую вдруг перескочите?

Вера внутренне вздрогнула.

«Выискала словечко!.. Вычитала! Залезла в глубь истории. Докопалась до поздней греческой прозы, которую делят на произведения для широкого, или низового, читателя, и на произведения для читателей из культурного слоя». Пшеничной настолько сильно удалось уязвить Астрову, что та не сразу нашлась с ответом. «Можно, конечно, сказать, что широкий читатель — это… Что это?! — теряла она драгоценное время, когда ситуацию возможно было переломить в свою пользу. — Это миллионы людей!.. Так почему же я хочу уйти от этих миллионов и стать писателем высокой литературы?! — совсем некстати задала она сама себе вопрос. — Снобизм? Желание укрыться за стенами из слоновой кости от мелких, но ежедневных укусов критиков, знакомых — что, мол, ты пишешь?.. Так, ерунду! А вот Сидоров! Его знают немногие, но он уже несколько премий получил, вот он — писатель, а ты… Но ведь тот же Сидоров до разлития желчи завидует моим гонорарам! Так чего же я хочу? А хочу я редкого: сочетания высокой литературы с высокими гонорарами!»

За то время, пока Астрова собиралась ответить, Милена налила себе и своей гостье джина с тоником.

— А вот хочу перескочить! — наконец произнесла Вера.

— Но ведь это торговля своим талантом! — продолжала ерничать Пшеничная.

— А писатель — он вообще торговец. Здесь товар не идет, так он за рубеж уедет. Из издательства в издательство будет бегать, искать, где больше заплатят.

— Ну что ж, — вяло повела рукой Милена, — бегите, Вера! Потому что издательство, которым руковожу я, в настоящее время не нуждается в авторах высокой литературы. Но даже если они и понадобятся, то вас в качестве такового я рассматривать не буду. Вы автор массового потребителя. Девиз которого — «Прочитал — забыл». Потребителя, для которого не важен текст, важен сам процесс чтения, благодаря которому он отвлекается от своих ежедневных проблем.