Легендарный оборотень - Анна Тихая

Бефор, долго смотря на Оливьера, внезапно просит:

— А теперь расскажи про свою реальную проблему.

На лице среднего рода появляется хитрая ухмылка:

— Хорошо, но как ты догадался?

— Я не знаю, какие у вас порядки, — вздыхает лениво Бефор и потирает шею, — но уверен, они схожи с нашими. Ученики Академий не будут отворачиваться от оборотня только лишь потому, что он необычная и странная личность. Пока Глава и Сильнейший не считают тебя угрозой и могут пользоваться тобой, то в изоляторе сидеть не будешь. А если Оливьер просто, — он делает паузу, отводя задумчиво глаза, и продолжает, — встало на нейтральную зону, то оно что-то натворило, или… что-то не выполнило.

Оливьер торжественно и с большими перерывами хлопает в ладоши, но ухмылка так и не слезает с чисто-бледного лица. Аарин хмурится, крайне смутившись. Ее только что обвели вокруг пальца, а она была даже этому рада. Все-таки Бефор слишком внимателен.

— Чертов Оливьер, только и делает, что путает людей! — заявляет она, обидно отвернувшись.

— ЧертовО, — исправляет ее Оливьер и Аарин фыркает. Бефор со своим проницательным и до боли четким зрением осматривает ее. Наверно, она тоже хочет внимания — у нее потемневшие от освещения рыжие локоны, огненные глаза, пылающие обидой. Нахмуренные брови, изобиженно надутые губы и прямые руки, сжимающиеся в кулачки от несправедливости. Тишина больно сжимает уши, но он терпит и всматривается в нее дальше.

Под его пристальным взглядом она начинает ерзать, глаза взволнованно смотрят по сторонам, и сама она может глубже дышать свободным воздухом, который никто не отбирает во время толпы в коридоре. С трепетным волнением она перестает злится и обижаться.

На ней зеленая курточка со скудным мехом на капюшоне, белая футболка с кружочком и черточкой в ней, шортики, которые она надевает только в теплую погоду… Бефор сравнивает этот образ с тем, когда он ее впервые встретил. Есть только одно отличие, и он давно хотел поговорить об этом.

— Аарин, когда мы впервые встретились, на тебе были очки. Потом ты резко перестала их носить. Почему?

— Хм? — она удивленно моргает— Странно, что ты такое спрашиваешь. Я одевала их в последний раз в прошлом месяце, когда я только заказывала линзы. А мы встретились только неделю назад…

Бефор вспоминает про ее амнезию и злиться на нее и на себя. Она не помнит только его, он ведь в этом виноват. Если бы он был сильнее, то обязательно бы ее спас.

Он так и остается слабым и наверняка уже начинает чахнуть. Волосы тускнеют, руки слабеют, а нога до сих пор ноет от непривычного протеза. Как же это можно исправить?

— С черными очками тебе идет больше, — расстраивается Бефор, понурив голову. Аарин удивленно дотрагивается пальчиками до возможной области нахождения очков на лице, потом убирает руку и решительно для себя кивает. Оливьер усмехается:

— Я конечно не хочу мешать вам, но вы должны помочь мне до окончания экскурсии.

Бефор оживляется и становится бодрячком. Он должен помочь ему, и возможно что-то изменится к лучшему.

— Хорошо, но в любом случае нам нужно идти на стадион.

Безветренная местность, на которую они пришли, сплошь покрыта зеленой и ненастоящей травой. Стадион весь блестит под жаркими лучами солнца. Небо усеяно пушистыми зимними облаками.

— Значит у тебя проблемы в превращении? — сопя от жары, Аарин встает на середину поля в самое пекло. — Уф…жара какая…

К обеду зимнее солнце беспощадно ко всем.

— Если честно, то превращаться я умею. А вот применять свою силу не могу, — Оливьер говорит громко и уверенно, будто он сдает отчет какому-то начальнику. Аарин хочет похвастаться и найти решение проблемы, но лишь расстраивается:

— Тогда я здесь совершенно бесполезна. Не буду вам мешать, — она зевает и уходит с жаркого стадиона, потирая свой лоб под рыжей челкой. Бефор не останавливает ее. Оливьер выглядит непонимающим.

— Аарин не сможет тебе ничем помочь, так как не может по собственной воле превратиться в оборотня, — поясняет Бефор, отходя от Оливьера. — Может для начала превратишься?

Оно кивает и ставит руку на плечо, в ту же секунду обращаясь в черно-красного лиса адского происхождения. Бефор даже вспоминает Дайти, который может превратиться в страшного оборотня-пса из преисподней. Только у Оливьера хвост гуще, уши длиннее, тело стройнее, а красиво-изогнутые глаза намного уже. Лисище встает перед Бефором, от чего воздух все горячее. У громадного зверя движется лишь его переливающаяся на свету аура, якобы огонь, вырвавшийся из черного пламени ада.

— Огонь, да? — тихо бормочет себе под нос Бефор и громко приказывает. — Попробуй попрыгать на месте.

— Вот так? — Он подпрыгивает на четырех лапах и взлетает на полтора метра вверх, мягко приземляясь на искусственную траву. Ничего не происходит. Бефор хмурится, задумчиво прикрывая рот ладонью. Он представляет, что превращается в белоснежного волка с помощью метки на животе и хочет заморозить часть несуществующего дерева.

— Эй, ничего не происходит! — Оливьер продолжает легко и высоко прыгать, только по разному: два раза подряд, пять раз подряд, поочередно то на передних, то на задних лапах, в разные стороны. Никакого результата. Оливьер недовольно.

— Подожди! — отвлекается на него Бефор, раздраженно дернувшись. Что-то пробурчав тихо, он продолжает представлять свои ощущения и проживать их снова и снова, пока не поймет, что он для этого делает. Сначала он погружается в собственный темный мир и сосредотачивается на самом себе. Появляются слова и их смысл, ассоциации с красочными изображениями. Память открывает свои двери, большой волной накрывая его своими же воспоминаниями и светясь в тьме сознания. И вот он думает о своей беленькой метке в виде замысловатых палочек, похожих на иероглифы и находящихся на животе. Неосознанный глубокий вдох и выдох. Короткая тишина.

— Так вот какие волки…

Бефор слышит голос Оливьера и открывает глаза, оказываясь в фиолетовом мире. Он и сам не заметил, как дотронулся до живота и превратился в белоснежного волка. Его полупрозрачная и маленькая аура еле извивается под сине-фиолетовыми волнами перед глазами. Давненько он не превращался.

— Подумай о своей силе и подпрыгни еще раз, — Бефор немного задыхается от неприятной жары палящего солнца.

Оливьер смотрит на него алыми глазами как на последнего дурака:

— Слушай, я всегда думаю о своей неизвестной силе, когда превращаюсь. Иначе я не смогло бы стать лисом.

— Тогда думай об огне, — Бефор уже теряет терпение и говорит на возмущенном тоне. Учить кого-то вроде лиса оказывается намного труднее. Их учения в Академиях существенно различаются, но азы те же. Просто Волки лучше всего атакуют, а лисы отлично обороняются. А кролики знают