Психология обусловленной души - дас Яшошадулал

«Раздавайте подаяния так же щедро, как я!»

«Поклоняйтесь, как я!»

«Постигайте знания, как я!»

«Посмотрите, как я храню обеты!»

Такие гордые слова причиняют большой вред нашей духовной жизни, их всегда нужно избегать. Всемерно стараясь избегать гордыни, истинно мудрые сознают, что их подлинное прибежище — предвечный Господь. Им они гордятся, Ему посвящают все свои мысли. Покидая этот мир, они обретают дивный сверкающий облик и, преисполнившись духовного блаженства, вкушают высшее умиротворение». (Махабхарата «Самбхава-пурва»)

Этот отрывок иллюстрирует пагубность гордыни, разрушающей все хорошие качества человека. Однако нет ничего плохого в том, чтобы гордиться могуществом и славными качествами своего Господина Шри Кришны.

Это есть духовная гордость, в центре которой не принцип «эго», а Высший субъект любви. Духовная гордость не умаляет, а лишь подчеркивает смирение дживы.

Тема — желание славы — должна навести читателя на глубокие раздумья о том, насколько его духовная жизнь осквернена налетом тщеславия, какая у него мотивация в преданном служении, насколько он избегает встречи с истиной о самом себе.

Нежелание углубиться в содержание тем, описанных в этой книге, — показатель неискреннего бхаджана, неискреннего в том, что преданный не желает что-либо менять в своей внутренней жизни, продолжая прятаться от голоса совести.

В 7 песне Бхагаватам (7.6.15) говориться: «Недолгое, но искреннее преданное служение может привести человека в высшему совершенству».

В противоположность ему, неискреннее совершение преданного служения с мотивом тщеславия может совершаться достаточно долго, но быть бесплодным. Духовное общество, основывающееся на богатой и величественной философии вайшнавизма, вобравшей в себя самую суть мудрости океана Вед и представленной могущественными ачарьями, чьи безупречный нрав и духовный опыт служат и будут служить неиссякаемым источником вдохновения и живого применения для поколений вайшнавов, должно являть собой практически образец возвышенного пути Сознания Кришны.

Центральный момент этого — неподдельное смирение и простота, что является яркой характеристикой садху, святой личности.

«Те, кто стремятся к славе, положению и почестям, лишены жизни. Они всего лишь мертвые тела — шаба».

(Гоур Говинда Свами «Поток нектара»)

Невозможно проповедовать высшую, жизнеутверждающую культуру души и Высшей души, если собственная душа мертва, лишенная жизни смирения.

Лишь огонь смирения, зажженный искренним и бескомпромиссным подходом к преданному служению, будет служить ярким маяком для потерявшего духовный ориентир общества.

В заключение мы приведем рассказ под названием «Саморазоблачение», объясняющий тему тщеславия в форме повествования.

Саморазоблачение

Рам дас шел по извилистой лесной тропинке. Перед его мысленным взором проносились недавние события.

Вчера он в очередной раз давал лекцию по «Шримад Бхагаватам» и ловил привычно восхищенные и покорные взгляды своих почитателей. Казалось, что этот день пройдет также идиллически, как и предыдущие. Однако, заслужив определенный авторитет своими логическими и красочными объяснениями Священных писаний, Рам дас, незаметно для себя изменился: выражение лица, мимика, движение глаз, жесты и даже походка стали соответствовать тому статусу, в который он вжился.

После окончания лекции было пора задавать вопросы. После двух вопросов, на которые он механически ответил, раздался твердый голос одного вайшнава, недавно приехавшего из другого района. Отрекшись от семейной жизни и приняв ванапрастху, он обходил разные святые места. Его имя было Чайтанья крипа дас. Вопрос, заданный им, вскрыл несоответствие в философских объяснениях Рама даса. Подчеркивая важность правильного использования человеческого тела для возвращения обратно к Богу и необходимость для этого служения стопам гуру, он неправильно определил роль личных усилий и личной ответственности в этом служении. К тому же он исказил две цитаты из шастр, что сделало его объяснение расплывчатым и сомнительным.

Чайтанья крипа дас смиренно и, в то же время, уверенно вскрыл эти несоответствия, так что другие вайшнавы тоже могли понять их шаткость. Негодование, охватившее Рама даса, поднявшееся из глубин еще недавно, казалось бы, спокойного ума, было таким сильным, что он готов был на месте испепелить своего обидчика. Ему захотелось сказать ему что-то грубое и прогнать его. Однако, забота о своем статусе возвышенного вайшнава пересилила его негодование и гнев и заставила сдержаться.

Сейчас он шел по поросшей травой тропинке, удаляясь все глубже в лесную чащобу, но вчерашнее негодование и неприязнь продолжали гореть в его сердце. Щебетание птиц, прекрасные лесные цветы, источающие благоуханный аромат, шум водопада совершенно не вызывали духовных ассоциаций у Рама даса. Сам того не замечая, он уже строил планы мести, забыв сегодня повторить свои круги.

Придя на следующий день утром на лесную поляну, где обычно проходили классы, он с ужасом увидел, что Чайтанья Крипа дас уже начал давать лекцию по «Шримад-Бхагаватам». В действительности Чайтанья крипа дас не стремился быть лектором, об этом его настойчиво попросили другие вайшнавы.

Рам дас не мог больше сдерживать негодование по поводу того, что кто-то пытался занять его место, и он громко крикнул: «Только посмотрите, не успел этот преданный прийти сюда, как он пытается навязать себя всем окружающим, давая свои ошибочные толкования шастр. Единственное, что ему надо, так это слава и почет». Кто-то из сидящих преданных попытался защитить Чайтанья крипу, объясняя, что решение слушать его было принято всеми сообща. Однако гнев и ненависть не пустили эти слова на уровень трезвого осмысления у Рама даса, и он ушел в свой ашрам.

Не в силах больше оставаться на одном месте, Рама дас быстрым шагом вошел в лесную чащобу; его душили злость и ненависть, и потому он намеренно шел не по тропинке, а по глухим зарослям. В его сознании постоянно пульсировала мысль: «Как же так могло случиться, что мой авторитет, еще недавно непререкаемый и незыблемый, вдруг неожиданно пошатнулся». Как теперь он сможет заниматься преданным служением? Он обнаружил, что совершенно потерял вкус к повторению Святого Имени и изучению шастр. Казалось, что все печали мира вошли в него. Находясь в таком состоянии удрученности, он ничего не замечал вокруг. Также он не заметил змею, лежавшую, по року судьбы, перед ним.

Рам дас очнулся от своих горестных мыслей, лишь ощутив пронзительную боль на стопе.

Когда его взгляд упал вниз, страшная и быстрая, словно молния, мысль пронеслась в его голове: «Меня укусила змея». Осознание этого факта сковало конечности Рама даса, и он подумал, что просто умрет от страха смерти. Хотя он считал, что давно от него избавился. Но теперь стали очевидны его заблуждения. Еле добравшись до дома одного местного врача, Рам дас потерял сознание. Очнувшись, он увидел, что лежит на полу, и над ним склонились лица преданных и врача. Он понял, что остался жив. В этот момент врач сказал: «Все страшное позади».

Однако радость, вызванная осознанием этого, длилась лишь мгновенье. В следующий момент он вдруг ощутил всю внутреннюю запутанность в своем сердце. Он чувствовал дыхание смерти, смог понять теоретический постулат, о котором сам так много говорил в своих лекциях, что смерть безжалостна и внезапна. Это заставило Рама даса ощутить свою запутанность, и у него возникло желание припасть к стопам своего гурудева и просить помощи выйти из того положения, в которое он сам себя загнал. Лежа и смотря в потолок, Рам дас сказал самому себе: «Если я не открою свое сердце своему гуру и все оставлю, как есть, не прося его о духовной помощи, тогда, несомненно, те понимания, возникшие у меня в результате близости смерти, сотрутся со временем, и все войдет в привычное русло, как раньше». Как никогда Рам дас ощутил важность и насущную необходимость помощи гуру. Хотя он питал к нему уважение и почтение, отношения с ним стали во многом формальными.

Купаясь в лучах славы, он забыл о том, что он нуждается в помощи, и духовный учитель способен сполна дать ее.

На следующее утро, превозмогая слабость, Рам дас пошел в ашрам, где жил его духовный учитель. Увидев своего гуру, он всем своим существом ощутил необходимость получения его милости.