Мат - Юрий Алкин

А может, наоборот, никто не будет давать новый кусочек власти победителю. Напротив, круглая сиреневая печать на лбу будет гласить «опасен». И победителя немедленно отправят куда-нибудь на периферию или, в лучшем случае, оставят сидеть на месте и лишь будут изредка подкармливать поощрительными премиями, отказывая в главном — в продвижении наверх. Да, нам намекнули на то, что пославшие нас сюда сами когда-то поучаствовали в этом курсе. Но ведь нам никто не говорил, что они были победителями! Мы сами предположили это. А может быть как раз проигравшие сейчас руководят компаниями? Те, кто в свое время догадались продемонстрировать своим покровителям, что они не пойдут по трупам. И сейчас они с интересом ожидают, хватит ли ума у тех, кто хочет их сменить. Хватит ли ума проиграть?

Так или иначе, по возвращении мы будем заниматься тем же, чем занимаемся здесь, — бороться за власть. Только не за фиктивную, а настоящую. Впрочем, настоящую ли? Мы будем делать свое дело, двигать компанию вперед, воодушевлять, решать проблемы, разрабатывать стратегии, увеличивать доходы и уменьшать траты. Мы будем, несомненно, приносить немалую пользу. Но в глубине души мы будем по-прежнему хотеть лишь одного — чтобы нам дали еще больший отдел, чтобы нам доверили еще более серьезный проект, чтобы нам разрешили нанять еще десяток человек. Чтобы нам предоставили еще больше власти. И хотя эта власть будет невероятно микроскопической по сравнению с той, которую имели наполеоны и тамерланы, мы будем упорно бороться за нее, всем сердцем радуясь победам и досадуя на неудачи. А звезды будут по ночам смотреть с усмешкой на крошечные здания корпораций, в которых днем кипят страсти. Звезды видели многие миллиарды людей, и они знают истинную цену власти — самой призрачной, самой иллюзорной и самой навязчивой из всех человеческих страстей.

— Давай быстрее, — нетерпеливо произнес неподалеку чей-то низкий голос. — Не хочу, чтобы нас видели вместе.

Майкл резко обернулся, рассмотрел две смутные тени и, не раздумывая, отступил к дому, сливаясь со стеной.

— Нога болит, — капризно и в то же время испуганно произнесла тень, которая была поменьше. — Подвернул.

Она осторожно опустилась на одно колено и стала проделывать какие-то манипуляции с ногой.

— Меня это не волнует, — жестко произнесла вторая тень. — Ну, так что?

— Слушай, — взмолилась тень с подвернутой ногой, — давай обратно в дом пойдем, а? Холодно тут, я даже одеться не успел. Можно в той же бильярдной встретиться.

— Нельзя, там Брендон.

— Давай, тогда в номере. Или в баре. Ну что это, в самом деле? Мы что, уже и поговорить не можем?

— Не можем, — с теми же жесткими нотками сказала большая тень. — Так, как мне надо, не можем.

— Ты что? — испуганно спросила первая тень, забывая про больную ногу и отшатываясь. — Опять?

— Да не бойся ты. Говори, что узнал, и все. Надо мне тебя трогать.

— Ничего не узнал, — с облегчением вздохнула первая тень. — Все отмалчиваются. Конспираторы.

— Вообще ничего?

— Вообще. Джоан только сказала, что Крис молодец. Но она это про всех говорит. Роба и Стеллу не нашел. Загуляли, видимо.

— Ясно, — сухо сказала большая тень. — Проку от тебя… Что Майкл?

— Я с ним после того не разговаривал. А до этого не успел.

— Кевин?

— Молчит. Я уже и так и сяк разговор заводил. Со всем соглашается, но сам — ни слова. Даже хуже, чем другие.

— Хитрый, сволочь, — сказала вдруг с чувством вторая тень и впала в задумчивость.

Тень поменьше терпеливо ждала.

— С Майком у тебя неплохо получилось, — нарушила, наконец, молчание большая тень. — Почаще так делай. И не стесняйся надавить, если надо. Только в меру. Все в меру.

— А что тебе Кевин рассказал? — полюбопытствовала первая тень, с нотками гордости.

— Что надо, то и рассказал, — грубо отозвалась вторая. — Ладно, можешь идти. Я тебя завтра найду, когда надо будет. И смотри мне, старайся. А то опять в бильярд перекинемся.

— Я стараюсь, — проникновенно заверила первая тень и, немного прихрамывая, отправилась восвояси.

Большая тень глядела ей вслед, пока она не исчезла за углом. Потом она наклонилась, что-то подняла с земли и, широко размахнувшись, махнула рукой в сторону воды. Мгновение спустя с озера донесся тяжелый всплеск и тревожное кряканье.

— Конспираторы, — недовольно буркнула, словно выплюнула, тень и исчезла вслед за первой.

Майкл осторожно вышел из тени. Вот тебе и чистая игра по правилам. Вот тебе и оскорбленный в лучших чувствах человек, которого невинно очернили. И с чего это Росс взялся так рьяно помогать Алексу? Холодно, поздно, нога болит, а ведь пришел и все оскорбления сносил безропотно. Да еще какие оскорбления! Об него же тут просто ноги вытирали! Куда только подевалась вся его вальяжность? Алекс, похоже, нашел к нему ключик. А для себя нашел голос. Можно не сомневаться, за кого Росс теперь будет голосовать. По крайней мере, одним конкурентом теперь меньше. Хотя конкурентом он никогда и не был.

А ключик-то, похоже, больше напоминал дубину… «Надо мне тебя трогать»… И ведь всегда такой вежливый да обходительный. Неужели он его действительно прижал? Вот так взял, откинул все минимальные приличия и дал под дых? Как он сказал? В бильярд перекинемся… Даже поверить сложно. Впрочем, записка именно об этом и говорила. А записка, кстати, теперь предстает совсем в ином свете. В очень даже интересном свете она предстает. Любопытное у нее авторство намечается. И вообще, в интересном свете после этого разговора предстает многое. Впрочем, теперь не до этого. Разговоры закончились, начинается серьезная игра. Он глянул по сторонам и, уже не обращая внимания на звезды, направился ко входу.

Джоан сидела, неторопливо покачивая ногой, обтянутой ажурным капроном, и внимательно слушала Пола. Точнее, это Полу казалось, что она его внимательно слушала. На самом деле гораздо больше внимания она уделяла взгляду Криса. Крис, склонив голову, тоже прислушивался к тому, что говорил Пол, но глаза его раз за разом, словно магнитом, тянуло к медленно покачивающейся приманке. Джоан была довольна. Кто бы ни изобрел капроновые чулки, этот человек был гением. Нет, он был талантом, а гением был тот, кто придумал мини-юбку. Как бы ни был независим, умен и горд мужчина, перед таким простым трюком он устоять не может. Конечно, надо еще, чтобы было, на что натянуть все эти аксессуары, но уж на что, на что, а на это жаловаться не приходится. Вот он снова посмотрел на Пола, кивнул, задал вопрос, а потом опять метнул этот неуловимо быстрый, неконтролируемый взгляд наискось и вниз. Крепко сидит, можно подсекать. Вообще-то, это терминология Лизы это у нее муж — рыболов, но очень уж она точная. Только вот стоит ли подсекать? Нет ли здесь рыбы покрупнее? Потому что времени осталось с рыбий хвост.

Сегодня вечером идет большая игра. Пренебрегать, конечно, нельзя никем, голос он и есть голос. Но мелочью можно и нужно заниматься днем. Мощную вечернюю артиллерию надо использовать только для крупной добычи. Потому что пользы от ее поимки гораздо больше. И здесь-то и возникает вопрос: кто же в нашем омуте крупная добыча? Славный Крис, конечно, у нас формально-неформальный лидер, но останется ли он им к пятнице? А главное — настоящий ли он лидер? Может ли он действительно влиять на других? Потому что если не может, то пользы от него не больше, чем от того же Пола. Просто более крупный и смазливый экземпляр, не более того. А нужно найти того, кто хоть как-то манипулирует другими. Ведь мы все только это и пытаемся делать — манипулировать остальными. Только одним это более-менее удается, а другим — нет. Впрочем, неверно. Кое-кто не пытается никем управлять. Брендон, например. Или Роб. Хотя этот, скорее всего, сейчас очень удачно манипулирует Стеллой. Во всех смыслах.

Кто же у нас добыча вечера? Так, опять он сюда посмотрел. На этот раз даже задержал немного взгляд. Сразу видно, что женат. Женатые, они все такие — с комплексами вечно подавляемых желаний. И мой Джерри такой. Что я не видела, как он на Лизу на прошлой неделе смотрел? Точно такой же был взгляд — цепкий, быстрый и незаметный. Вернее, это они думают, что их взгляды незаметные. Нам-то они всегда видны. И те, что они бросают на нас, и те, что на других. Хотя бывают исключения. Кто-то недавно так смотрел… не скрываясь. Кто же это был? А, конечно. Наш милый Майкл. Когда он с веранды в первый день зашел. Тогда он с ног до головы оглядел, точно султан новую наложницу. Вот этот точно без комплексов. Если он смотрит тебе в глаза, точно знаешь, что именно туда он и хочет смотреть. И выдержать его взгляд, кстати, совсем непросто. Странное что-то такое иногда в этом взгляде видится. Непривычное. А уж если он на твои ноги посмотрит, то скрываться не будет. Осмотрит, как манекен. Да и на манекен-то не каждый будет прилюдно так смотреть.

Только проблема в том, что с того утра он ниже плеч взгляд не опускает. Что я говорю, его интересует. И как говорю. А как выгляжу — совсем нет. Его вообще интересуют только разговоры. Он здесь самый хороший слушатель. Остальные озабочены тем, что о них думают другие. По лицам видно. А он — нисколько. Ему, похоже, важно только, что именно они думают — не важно, о ком или о чем. А интересовать подобные вещи могут с одной-единственной целью — для того, чтобы мысли эти как можно удачнее менять. Выходит, крупная добыча определилась сама собой. Из всех, кого здесь есть смысл ловить, Майк единственный не проявил сегодня ни капли интереса. Крис проявил — вот секунду назад еще раз, Алекс проявил, Алан… даже жалко бедного мальчика, Роб проявил было, но его, видимо, интересуют девицы другого сорта, короче, все проявили, а Майк — воздержался. А между тем, это именно он установил правила, по которым мы нынче играем. Не Крис, не Роб, не Алекс. Майк. И установил их прямо-таки играючи. Крис из кожи вон целый день лез, а Майк три слова сказал — и все стало, как он захотел. Захотели-то, скажем, все, но правила были почему-то именно его.