Гензель - Элла Джеймс

Я хочу прикасаться к ней. Хочу трахнуть ее. Эти мысли роятся в моей голове, наскакивают друг на друга и не дают покоя, с тех самых пор, как увидел ее на парковке, но большую часть ночей я просто заливал их спиртным.

Сегодня я чувствовал себя… иначе. Будто увидеть ее снова, вопрос жизни и смерти для меня. Возможно, это безрассудно. Неужели, привезти ее сюда ради секса, не так уж и плохо. Ей пришлось бы причинять мне боль, ну и что? Она и раньше делала это. Это было бы неправильно, притвориться, что я не знаю, кто она на самом деле, когда это не так. Но она же обманула меня, не так ли? Она пришла сюда в маске. Она нашла меня и пришла ко мне, но не призналась, кто она на самом деле. Она подписалась под это — быть сабмиссивом. Она продолжила бы делать это, если бы я, как последняя задница, не выбросил ее отсюда.

В любое время я могу вернуть ее. У меня есть ее номер телефона и номер ее комнаты. Я получил их от Рэя, как только вернулся к себе в понедельник. Тогда, когда я еще думал о том, чтобы поехать к ней и извиниться за грубый секс и за то, что вышвырнул ее. Тогда, когда я все еще хотел сказать, чтобы она возвращалась домой.

Думаю, поэтому я еще не постучал в ее дверь. Не потому что мне не жаль, а потому, что не могу расстаться с ней так легко. Я не могу встретиться с ней, как Гензель, ставший тем, кем я есть сейчас. Я — монстр, и, если я столкнусь с ней лицом к лицу, я должен буду рассказать ей.

Возможно, мне даже не потребуется говорить это. Она, вероятно, сама знает.

Она, скорее всего, вернулась обратно в Джорджию.

Но если нет…

Я хочу вернуть ее в свою постель. Не просто хочу, а нуждаюсь в этом. Нуждаюсь в боли и удовольствии. В Леа. Теперь, когда она появилась у меня, только Леа может дать мне все желаемое.

Это ненормально и эгоистично, но я и чувствую себя ненормальным эгоистом.

Я позвонил Рэймонду, дал ему задание все устроить, поэтому я остаюсь здесь, в этом городе, еще на несколько дней.

Я просыпаюсь с глазами, опухшими от слез, и события минувшей ночи снова наваливаются на меня.

Гензель.

Лукас.

Шелли.

Мои шок и печаль, вероятно, выглядят смехотворно. Я напоминаю себе об этом, пока держу пакетик со льдом у глаз, пока моюсь в душе, пока одеваюсь и пакую чемодан.

У меня нет прав на него.

Он сказал, что все сабы — это я.

Он был пьян. Настолько пьян, что едва стоял на ногах.

Ужасные воспоминания ранят меня: ночью он называл меня «Шелли». Означало ли это, что все, сказанное им в машине, предназначалось Шелли?

«Но он называл меня «Леа», — спорит с моим сознанием мой внутренний оптимистический голос.

Однако он сказал, кому-то по имени Шелли, что любит ее.

Он был пьян. Я не могу больше выносить это испытание. Гензелю нравится напиваться, драться, и кто-то по имени Шелли по-настоящему ранил его. Это все, что я знаю наверняка.

Я думаю об этом, раскладывая вещи в чемодане. Сестру моей мамы тоже звали Шелли, и она была убита, кажется, это имя приносит одни страдания.

Прежде чем покинуть отель, я звоню Рэймонду. Он сообщает мне, что с «Эдгаром» все в порядке. У него вроде таки сотрясение мозга, но он бодрствует и все нормально.

— Удивлен, что ты не знала.

— Ну, я не видела его. Вообще-то, я сегодня уезжаю.

После повисшей паузы, на протяжении которой он, видимо, задается вопросом, что, черт побери, случилось между мной и Эдгаром, он откашливается и говорит:

— Удачной поездки.

Повесив трубку, я покидаю комнату, качу свой чемодан по коридору, а желудок скручивает в узел. Это поездка оказалась совсем не такой, как я ожидала. Могу сказать со всей уверенностью: я очень бы хотела не встречать его. Правда.

Пока еду в лифте, я убеждаю себя, что он не имел в виду, что все сабы были заменителями меня. Он, вероятно, перепутал меня с Шелли. Она, должно быть, тоже блондинка.

Если он хотел меня, Леа, он мог бы связаться со мной несколько лет назад. У меня есть сайт с контактной информацией.

Но почему он хочет меня? Мы познакомились друг с другом при ужасных обстоятельствах, когда были подростками.

Он был милым со мной. В то кошмарное время он поддерживал меня и был привязан ко мне. За все эти годы я позволила этому чувству раздуться, потому что боюсь искать реальную любовь. Думаю, как и он.

Это не мое дело.

Впервые за все это время, пока я направляюсь к выходу, где меня ждет такси, я чувствую себя свободной от тоски по призраку. Я чувствую себя несчастной, потерянной, но, по крайней мере, теперь я живу в реальном мире.

Я останавливаюсь, чтоб купить в кафе маффин, затем иду к стойке администратора, рассчитаться за номер. Ждать, видимо, придется долго, так как здесь очередь. Все равно я рада, что увидела его, потому что это принесло облегчение.

Не успеваю я расплатиться по счету, как кто-то кладет руку мне на плечо.

— Мэм? Вы, Лорен Либерти? — имя вызывает мурашки и, к тому же, я покрываюсь румянцем.

— Кто вы? — роняю я, поворачиваясь лицом к сотруднику казино.

Он подает мне письмо:

— Комната 813, так?

Я киваю, нахмурившись.

— Знаю, что ваше настоящее имя — Леа Маккензи, но мы все понимаем насчет псевдонима. Популярное событие здесь, в сердце Лас-Вегаса, куда приезжают многие авторы, — он подмигивает мне, а я пялюсь на конверт, зажатый в моей руке.

Закончив с оплатой, выхожу в главный холл и нахожу под огромной пальмой скамейку.

Только с третьей попытки, дрожащими пальцами, мне удается открыть конверт. Я вытаскиваю письмо, и перед тем как развернуть его, замечаю штамп фирменного бланка «Зачарованного Леса» и с каким нажимом написано письмо.

«Лорен…

Давай попробуем еще раз. Ты подчиняешься, я помогаю тебе пройти через страх лишиться контроля над чувствами. Ты делаешь мне больно, я удовлетворяю тебя. Для начала одну неделю. Что скажешь?

„Позволь мне позаботиться о тебе“

Твой,

Это слово «твой» раскалывает слой льда, которым покрылось мое сердце.

Я перечитываю несколько раз. Мужчина из прошлой ночи хочет помочь мне с моими страхами? Хочет позаботиться обо мне? Я помню то, о чем думала, пока находилась в его квартире: кто заботится о нем?

Я думаю о женщине, которую он мог бы найти, если я скажу «нет». Кто-то, кому будет не сложно сделать ему больно. Кто-то, кому, возможно, даже понравится, что он кровоточит и вздрагивает.

От этой мысли меня тошнит.

Все, в чем я убедила себя утром, испарилось, пока я держу это письмо. Пока я сижу, испытывая головокружение, в моих мыслях роятся образы, а в груди возникает непреодолимое желание. Кто-то похлопывает меня по плечу.