Не звоните Вивиан - Анабелла Саммерс

– Да шучу я, шучу. Только с молоком. Открыто фундучное. Пойдет?

– Еще как!

В восемь вечера мы принимаемся за работу. У Голда на кухне целых две больших духовки и кухонный комбайн, что значительно упрощает работу. Голд приносит небольшую зеленую колонку и включает на телефоне музыку – громкость для такой маленькой вещицы максимальная. Мы приступаем к подготовке продуктов, а Голд кладет ладошку Каи на источник звука – она улыбается и подносит к самому уху играющую Thunder от группы Imagine Dragons.

– Это не дело. Можно заляпать форму. Ви, я сейчас приду! – почесав затылок двумя руками, говорит Голд и убегает наверх.

Мука, яйца, сахарная пудра, масло, специи…

– Ви, лови! – доносится сзади, и Голд, уже одетый в свободную серую футболку, кидает похожую мне. Я, оторопев, ловлю и искренне непонимающим и даже идиотским взглядом смотрю на нее. – Надень! – так просто говорит он, словно дает мне лист А4, который я попросила для черновика. – Чтобы не испачкаться. Она чистая.

Я только благодарю его жестом и, чуть не потеряв сознание прямо рядом с Каей, быстро напяливаю футболку, замечая на запястье резинку для волос. Одно движение – и я готова взяться за дело.Так я себя успокаиваю, потому что сама не верю, что готова – морально или физически, в доме Артура Золотова, на кухне Артура Золотова, в футболке Артура Золотова!!!

– Отличная идея! Кая, ну-ка иди сюда. Где твоя заколка?

Закончив подготовительный процесс, мы приступаем к чистке фруктов, замесу теста для шарлотки, брауни, рулета и размалыванию заранее замоченного кешью. Кая оказывается настоящим мастером по приготовлению имбирного печенья, я с трудом верю своим глазам! Сначала мы заканчиваем с шарлоткой, брауни и основаниями для кешью-кейка и ставим все в духовку. Массу с кешью убираем в холодильник и сразу приступаем к приготовлению тирамису, который совсем не требует выпечки. У нас получается три тортика, и один я специально посыпаю не какао, а белым шоколадом – для мамы. Мы заканчиваем почти в десять часов, и нам остаются еще рулеты и печенье. Пока Кая раскатывает тесто, я занимаюсь начинкой, а Голд – кукурузной основой. Из прихожей доносятся голоса, и он останавливает колонку на строчке, идущей после – All that we have is just slipping away / And I don't believe that it's gonna be okay («Все, что у нас есть, ускользает, И я не верю, что все наладится» – Out For Blood – Sum 41).

– Артур, ты знаешь, сколько времени? А ты почему еще не спишь?

– Привет, мам, пап! Мы почти закончили. Еще часа полтора. Для Каи это как новогодняя ночь. Родители, это моя подруга Вивиан, – немного смущенно говорит Голд, отодвигая в сторону муку.

Отец Голда – высокий и солидный человек возраста примерно моего отца – одет в джинсы, футболку поло, твидовый пиджак и кожаные кеды. Выглядит весьма добродушно. У него русые волосы, с Артуром и Каей у них одна и та же улыбка, может, еще мимика. В основном они оба вылитая мать – статная блондинка в изумрудном брючном костюме и лоферах, с уложенным, как в двадцатые годы, каре и несколько суровым видом.

В мою сторону движется отец и протягивает руку:

– Очень приятно, Вивиан. Наслышаны.

С удивлением смотрю на покрасневшего Голда, просеивающего муку. Или мне кажется?

– Буду рада завтра попробовать ваши творения. Удачи, дети, – только и бросает мать и подходит к Кае для разговора на языке, в котором я вряд ли когда-нибудь стану чувствовать себя свободно.

Когда родители нас покидают, Голд, вжавшись руками в столешницу, наконец, выдыхает:

– Ничего же не случилось! Что я так разнервничался?

«Тоже хотела спросить», – пишу в заметке.

– Все в порядке. Да. Мама, кстати, не ест простые углеводы. Она долго ждала какого-нибудь особенного повода. И вот он настал!

«Мы ее не разочаруем».

– В этом я не сомневаюсь. Ну что, – обращается к сестре Голд, – готовьте, пожалуйста, все для глазури, марципан, формочки для печенья. Сейчас поставим рулет и печенье выпекаться и принимаемся за декорацию! Стойте! Кая, ты добавила все специи в тесто?

Девочка прилежно кивает.

– Из пакетиков, да? Это не дело! Что до специй, I am a madman[29], Ви! Да, точно.  – Он открывает верхнюю узкую полку кухонного гарнитура одним нажатием на фасад, внутри в ряд стоят стеклянные баночки со специями. – Выбирай! Доверяю сегодня твоему нюху. Раз у нас в печенье настоящий тертый имбирь, то и специи должны быть самые настоящие. Мама заказывает из Индии.

Кардамон, палочки корицы, гвоздика, душистый перец, бадьян, анис… Мы кидаем в ступку совсем по чуть-чуть и хорошо толчем. То, что нужно.

Не могу остановиться и дохожу до последней баночки, хотя уже не воспринимаю запахи от их обилия. Мои глаза превращаются в бильярдные шары, я судорожно кладу банку на столешницу и достаю телефон.

«Это та специя!»

– Какая?

«В бисквите у Анджелы был шафран!»

Голд принюхивается к шафрану так, будто видит эту банку первый раз в жизни.

– Точно! Ви, вот это у тебя нюх. Молодец! Одной загадкой меньше, – хвалит меня Голд и, как подобает кухонному перфекционисту, расставляет все баночки по местам.

Решаю немного отдохнуть и попить воды, наблюдая за тем, как Кая вырезает формочками звезды, кружочки, сердечки, птичек, кусочки пазла, бабочек, колокольчики и смайлики. Меня очень успокаивает смотреть, как общаются брат с сестрой, они понимают друг друга на каком-то внутреннем уровне, их соединяет не обычная родственная связь, а поистине высшая, космическая. Голд балуется с обрезками теста и шутливо бросает в сестру щепотки муки, дотрагивается мучными пальцами до носа и сразу же вытирает их о полотенце, делая вид, что это не он.

– А ты что сидишь? Лентяйка! Да, Кая? Ви – лентяйка? А знаешь, что мы делаем с лентяями? – заговорщически говорит Голд, прищурив глаза и ехидно улыбаясь.

Я, предчувствуя неладное, улыбаюсь и мотаю головой. Голд, не рассчитав силы и размера горсти муки, осыпает меня ей, как новогодним конфетти, испачкав и футболку, и лицо, и даже прядь волос. Вижу свое отражение в эмалированной грязной миске. Парень виновато на меня смотрит и начинает громко смеяться, ему тихонько вторит сестра.

– О боже, прости, пожалуйста! Я что-то переборщил!

Артур пытается быть серьезным, но у него не выходит, и так он выглядит еще милее и невиннее. Я отряхиваюсь сквозь бесшумный смех, хотя и всеми силами сдерживаю настоящий. Растираю щеки, а Голд, прекратив смеяться, подходит ко мне ближе и смахивает с моих убеленных волос муку. Убирая руку, он на короткий миг касается моей щеки, и я вздрагиваю.

– Ой. Ну и дурак, прости! Мне кажется, я сделал только хуже, руки-то не вытер.

Показываю жестом, что все в порядке, и резко отвечаю ему тем же, чтобы забыть о зашкаливающем пульсе и отвести все подозрения – теперь и он в мучном братстве.

– Хорошо, ладно, туше!

У меня кружится голова, а пол буквально проваливается под ногами. Смотрю перед собой, но вижу только угнетающую темноту. В ушах громко звенит, я слышу только какое-то гулкое эхо, хватаюсь руками за что-то мягкое и теплое и ощущаю влагу на своих щеках.

– Touché! (Туше!)

– Stop eating my cookies! Eat yours! (Прекрати есть мои печеньки! Ешь свои!)

– Don’t be such a Scrooge! (Не будь жадиной!)

– I am not! I just want to make you a story! A cookie story… I won’t be able to do so if you eat it all. (Я не жадина! Я просто хочу сделать для тебя историю. Из печенья. Я не смогу ее сделать, если ты все съешь.)

– You are such a weirdo! I love that idea. (Ты такая странная! Мне нравится эта идея.)

– Vi? (Ви?)

– What? (Что?)

– Will you make cookies after… (Ты будешь делать печенье после…)

– Probably not. (Скорее всего, нет.)

– But why? I would like this tradition to stay. (Но почему? Мне бы хотелось сохранить эту традицию.)

– There is nothing to stay after… (Ничего не сохранится после…)

– Vi!.. Ви!