Вдохни океан (СИ) - Обр Ольга

— Если я сейчас поцелую тебя, ты будешь со мной? Или в твоей голове только Эванс? — говорит хрипло.

Усмехаюсь:

— Вас невозможно спутать. И если я целую тебя, Кир, то целую именно тебя. У меня не так хорошо с воображением, как можно подумать.

Больше мы не разговариваем, у нас осталось немного времени до утра. Наедине и в темноте так легко представить, что есть только мы. Этой ночью мы миримся окончательно. Кир теперь живет только со мной, общаясь с женой лишь по необходимости и по телефону.

Но именно с этой ночи я начинаю видеть изматывающие кошмары. Расскажи кому, что именно мне снится, только покрутят пальцем у виска и скажут: что здесь страшного? Я же просыпаюсь вся в поту, сердце колотится как сумасшедшее от необъяснимого страха и мне требуется немало времени, чтобы успокоиться. Эта изощренная пытка преследует меня каждую ночь, без выходных и праздников. Мне снится, что я занимаюсь любовью, неизменно звучит новая песня Алекса. Но не могу разобрать, с кем я. Лицо моего партнера все время меняется, мои мальчики сменяют друг друга в хаотичном порядке, так, что под конец я перестаю различать их. Именно этот момент и ввергает меня в неподдельный ужас.

Кир, каждый раз убаюкивает меня, уговаривает, что сон — всего лишь сон. Наверное, он прав, я же не могу их перепутать…

КИРАМ

Я всегда добиваюсь своего. В этот раз тоже. Все вернулось в норму, насколько вообще наши отношения могут быть нормальны. С Алией мы достигли определенных договоренностей, и она почти не беспокоит нас. За немаленькую сумму, конечно. Экзамены остались позади, в университете каникулы, и у меня появилось больше времени, чтобы проводить его с Мари. Лето пролетает с безумной скоростью, лежа на пляже и, держа в объятьях свое сокровище, я чувствую мир и покой. И мне хочется порадовать ее. Я на полном серьезе размышляю о поездке к родителям Мари. Знаю, ее тяготит то, что ее считают без вести пропавшей. Но я боюсь этого шага и оттягиваю его. Все еще не уверен, что, имея выбор, она выберет меня. Она прерывает мои ленивые мысли крайне неожиданной просьбой:

— Научи меня драться.

— Ты серьезно? — я, конечно, знаю, что для ее страны в этом нет ничего удивительного, но у нас девушки не занимаются ничем подобным.

— Более чем. Хочу знать хотя бы основы самообороны.

— Ты же понимаешь, что от кого-то вроде меня никакие основы не помогут?

Она тут же фыркает:

— От тебя вообще ничего не поможет, Кир. Ты всегда прешь как танк.

— Буду считать, что это комплимент, — улыбаюсь. — Но, если честно, не понимаю, зачем тебе это. У нас в стране нулевой процент нападения на женщин. В отличие от Араны. — И тут я понимаю, что сам ответил на свой вопрос. — Ты все еще хочешь сбежать от меня? — сердце пропускает удар в ожидании ответа.

Замявшись на мгновение, она отвечает:

— Нет, не сбежать. Хочу убедить тебя отпустить. И когда ты мне дашь свободу, я смогу честно выбрать тебя. Понимаешь?

Как же все между нами сложно.

— Понимаю. Но это слишком тяжело. Дай мне время.

Тем не менее, с того дня мы начинаем совместные тренировки. И это оказывается куда веселее, чем можно было предположить. В новом доме большой и круто оборудованный спортзал, мы подолгу зависаем в нем, пережидая дневную жару. В очередной раз, укладывая свою девочку на маты, обязательно смягчаю удар поцелуем. И стараюсь почаще поддаваться, потому что она весьма забавно радуется своим удачам.

Сегодня Мари настроена решительно «завалить меня хоть раз по-честному» и требует не поддаваться. Смешная такая. Я, конечно, растерял форму за последний год нерегулярных тренировок, но не настолько же. И все-таки ей удается сбить меня с ног. На ринге такой прием, само собой, не прокатит, но надо отдать должное ее хитрости. Она отвлекает меня поцелуем и, дождавшись, когда я полностью расслаблен, делает подсечку. Я смеюсь и тяну ее на себя, размышляя, что как раз в зале мы еще ничем таким интересным не занимались.

На самом интересном месте нас прерывает звонок телефона, оставленного на окне. Без задней мысли командую соединить по громкой связи. Это Алия:

— Кир. Я в больнице. У меня угроза выкидыша.

32

МАРИ

— В какой ты клинике? — подрывается Кир, оставляя меня лежать на холодных матах. Хватает телефон и выходит из зала. Что ж, разве не чего-то подобного я и ожидала? Пытаюсь воззвать к своей совести — ведь речь о жизни ребенка. Но, по правде говоря, мне плевать на чужого ребенка. Ребенка, которого он якобы не хотел. Кир заглядывает снова, просит меня одеться и поехать с ним. Не заморачиваясь, накидываю верхнее платье прямо на спортивный топ и леггинсы. Все равно же никто не увидит. Пока едем в больницу, в машине царит напряженная тишина.

— Поговори со мной, — прошу, когда мы уже на парковке госпиталя.

— О чем? — Кир до ужаса отстранен.

— О ребенке. О твоем ребенке.

— Что ты хочешь услышать?

— Ты довольно быстро собрался для человека, который этого ребенка не хотел, — наверное, мой голос звучит несколько обвиняюще.

— Даже если я его не хотел, от этого он не перестает быть моим сыном.

— Это мальчик? — про пол ребенка я слышу впервые, мы вообще в разговорах стараемся избегать всего, что связано с Алией и ее беременностью. Кир кивает.

— Да, Джамиль. Это значит красивый.

— Вы уже и имя выбрали. Мило.

— Мари, не начинай, — требует он.

— Пойдем, — говорю устало. — Узнаем, что там с твоим сыном.

В приемном покое находим врача, который с готовностью провожает нас к Алие. По дороге он что-то рассказывает Киру, но там слишком много терминологии и я мало что понимаю. Но фразу про покой и уход я вполне разобрала. Ну, вот и кончились мои каникулы.

Когда заходим в палату, она не может сдержать раздраженного взгляда, заметив меня. Но к Киру обращается приторным голоском милой девочки:

— Как хорошо, что ты пришел. Кирам, мне очень тяжело объяснять людям, почему рядом со мной нет отца ребенка.

Ее речь звучит настолько фальшиво, что меня, кажется, вот-вот стошнит. Не знаю, ведется ли Кир, но он подходит к ней и берет за руку. Уговаривает, что все будет хорошо. Лицо его смягчается, он явно переживает о них. По крайней мере о ребенке. А Алия взирает на меня поверх его плеча с победоносным видом.

Чтобы не смотреть на милое воссоединение семейства, отхожу к окну. Впрочем, за ним не находится ничего, что могло бы меня отвлечь от происходящего в этой комнате. К счастью, мы находимся там недолго. Кир обещает жене, что заберет ее завтра утром, и берет меня за руку, готовый покинуть больницу.

Уже в машине, откинувшись на сидении, он задает вопрос, которого я боялась и ждала:

— Ты же не против пожить в квартире какое-то время? Ей нужен уход.

Мне хочется ему высказать все, что я думаю о его предложении, но понимаю, что это не принесет ничего, кроме новой ссоры. А нам нельзя ссориться. Я должна дожать его и вернуться домой. Только тогда кончится этот затяжной кошмар, не отпускающий меня уже полтора года. И вместо истерики, которую так и тянет устроить, я спокойно отвечаю:

— Конечно. Это же твой ребенок.

— Мари, — Кир поворачивается ко мне и кладет свою руку поверх моей, лежащей на ручке коробки передач. — Когда ты будешь носить нашего ребенка под сердцем, я не оставлю тебя ни на минуту.

— Я не хочу детей, — говорю честно. — Так что можешь не переживать.

— Я думаю, ты все же родишь мне дочку, — заявляет этот самоуверенный болван. — Назовем ее Рада и будем баловать до бесконечности. Возможно, я буду любить ее даже больше, чем тебя. — Заканчивает шутливо.

Только меня такие шуточки что-то совсем не радуют.

— Сначала разберись с одним младенцем, — перевожу тему. Завожу двигатель и еду домой.

Уже следующим утром мы возвращаемся в некогда мою любимую, а теперь раздражающую, квартиру. Жизнь если и не стала похожа на ад, то на чистилище точно. Алия вечно требует к себе повышенного внимания, которое Кир ей с готовностью предоставляет. Я с каким-то все возрастающим мазохизмом наблюдаю за этой парочкой. Возможно, не появись я на их пути, из них вышла бы хорошая семья. Только вот моей вины во всем происходящем нет. Приходится напоминать себе об этом почаще. С одной стороны, я безумно хочу вырваться из этой страны, оставить позади Кира и все, что с ним связано. С другой, мне необъяснимо больно от одной мысли, что я могу больше никогда его не увидеть. И сны, бесконечные сны, где Алекс улыбается мне и зовет к себе. Но Кир присутствует в них в равной мере. И они рвут меня на части во сне и наяву. Здравствуй, осенняя депрессия.