Отдел "ППП" - Анна Шульгина

Вечером мы обошли вниманием этот вопрос, а ведь он довольно важный.

— Не знаю. Особо не присматривался, в любом случае, этот кто-то уехал, как только заметил меня.

Да, не заметить здоровенного волка, который на твоих глазах превращается в голого мужика, предельно сложно.

Я задумалась, глядя на дно чашки, но ответы там не нарисовались. А жаль.

— Мне нужно вернуться домой и все там осмотреть.

— Будешь следы искать? — Алексей поднялся, потянув и меня за собой. На некоторое время я увлеклась так, что было плевать, даже если сюда явится младшее поколение. Ну, целуемся, и что дальше? Чай, не по пятнадцать лет, чтобы по углам прятаться. По всей видимости, он придерживался той же теории, потому пришлось становиться гласом разума:

— Мы так на работу опоздаем.

— Знаю. Сегодня ты ещё можешь побездельничать, выходишь с завтрашнего дня.

Почти отпуск, если бы ещё по хорошему поводу.

— Если не сложно, завези меня домой, — прежде, чем Алексей возразил, сразу добавила: — Я теперь во всеоружии, заломать никто не сможет.

Он попытался возразить, но почти сразу закрыл рот. Наверное, хотел предложить в сопровождающие Юру с его зазнобой, но это глупость неимоверная — помочь они вряд ли смогут, если уж меня, далеко не самую наивную девушку, кто-то сумел застать врасплох. А вот самим подставиться по полной программе проще простого.

— Хорошо, подожди несколько минут. Я переоденусь и по пути завезу.

— Спасибо.

— С тобой останется кто-нибудь из моих ребят.

С трудом сдержалась, чтобы не скривиться, в последний момент сменила гримасу на жизнерадостный оскал:

— Только так, чтобы он не мозолил глаза. Нужно провести кое-какие мероприятия, наблюдатель будет мешать.

— На месте решим.

Трудно отнести этот ответ к безусловно положительным, но пока будем довольствоваться таким.

Я метнулась за сумкой и уже через минуту нетерпеливо переминалась с ноги на ногу возле крыльца.

А дом красивый. Не сказать, чтобы прямо огромный, но достаточно просторный, плюс ещё и комната на мансарде. Судя по скошенным окнам, там должно быть много света, хоть круглогодично загорай. Темно-коричневая крыша на углах переходила в водосточные трубы, блестящими змеями спускающиеся вдоль бежевых стен.

Вот ко двору у меня были некоторые претензии, столько места, которое можно занять под цветы, зря пропадает! Стена гаража настолько вопиюще голая, что туда прямо просится клематис. Эх, одичала я на своей даче — впервые ночевала в новом доме, впервые переспала с весьма привлекательным мужчиной, а все мысли про ландшафтный дизайн. Видимо, вчера мне мозги основательно перетрясли.

Алексей, как и обещал, появился буквально через пару минут, на ходу застегивая китель. Даже захотелось встать навытяжку, настолько Воропаев выглядел суровым, но передумала — и спина после вчерашнего ноет, и Леша это воспримет, как глумление. И будет не так уж и неправ.

Водитель, все тот же неприметный юноша, имени которого я до сих пор не удосужилась узнать, предельно внимательно следил за дорогой, не делая даже попытки понаблюдать за начальством в зеркало заднего вида. Или поднаторел делать это незаметно для окружающих, или был патологически нелюбопытен. Но паренек занимал меня недолго, особенно когда Алексей напомнил про ночной разговор:

— Ты обещала утром рассказать кое-что об особенностях семьи.

Не забыл, а жаль.

— Когда приедем, скажу.

Он не стал настаивать, понимая, что секреты обговариваются наедине, только кивнул и так же сосредоточенно уставился за окно. Но моей руки не отпустил. Его ладонь была теплой и немного грубоватой, хотя от нормального мужчины трудно ожидать женской мягкости кожи. И, что особенно радовало — совершенно сухой, у меня давнее предубеждение против потных рук.

Утренний час-пик был в самом разгаре. «Газели», набитые до такой степени, что в боковых стеклах можно изучать содержимое ноздрей пассажиров, нагло лезли под колеса больших автобусов, те их пытались не пустить, поэтому время от времени улицы взрывались какофонией истошных сигналов клаксонов. Спокойствию движения не прибавляли и пешеходы, норовящие перебежать дорогу прямо перед бамперами машин. Ещё бы, до светофора аж сто метров, кому хочется терять лишние минуты. Пусть лучше собьют к чертям собачьим, зато крюк делать не придется.

Ближе к моему кварталу стало спокойнее, рабочий люд отправился в направлении центра, детвора уже на каникулах, а бабки торопятся порыться на участках, пока снова не началось пекло. Даже не верится, что ещё в городской черте.

Машина тормознула возле ворот родной фазенды, но сбежать в одиночестве не получилось — Алексей твердо решил разобраться в темных историях моего семейства, поэтому вышел следом. Что он сказал водителю, я не поняла, занятая осмотром территории. Пробежалась вдоль кустов и даже потрогала заросли девичьего винограда, в некоторых местах полностью поглотившего соседский забор. Сильнее всего магией фонило возле угла, там, где дорога делала резкий поворот. В принципе, это разумно — достаточно близко, чтобы не напрягаться, и достаточно далеко, если из дома выскочит кто-то с топором наперевес.

— Идем? — пока я изображала сторожевую собаку, Воропаев открыл калитку и терпеливо ждал. Учитывая, сколько охранок навешено на жилище, поведение крайне разумное.

В отсутствие хозяйки тут никто не появлялся. За это я могла ручаться, потому что все ловушки и просто неприятные сюрпризы остались нетронутыми. Как и пара небольших лужиц красно-коричневого цвета на крыльце.

— Давай поговорим здесь, это нужно убрать, — я на минуту зашла в дом за инвентарем, Алексей остался на крыльце. И хмурился он, глядя на следы крови, как-то совсем уж многообещающе.

Крови приписывают много едва ли не чудодейственных средств, но самое часто применяемое одно — для знающего человека ничего не стоит отыскать по ней владельца. Хотя для этого годится только свежая, стоит пройти нескольким часам, и работать эта фишка перестанет. А вот сделать гадость можно и через несколько лет, механика поиска и наложения проклятий довольно сильно разнится. Поэтому отшкрябывала ступеньки старательно и с огоньком.

— Предупреждаю сразу — об этом знают наши старейшины, поэтому, если попытаешься как-то вмешаться, единственным результатом будут огромные проблемы. Причем, как у тебя, так и у меня, понять, кто выдал секрет, совсем не сложно, — я покосилась на Алексея. Тот стоял рядом, немного напоминая истукана, слишком уж неподвижен был. После того, как отвергла его помощь в наведении порядка, так и не двинулся.

— Это я уже понял. Что такого нужно было отдать, что ты полностью разорвала отношения с семьей?

— Ребенка.

Отжав тряпку, разложила её на нижней ступеньке, а сама уселась на верхнюю. Немного неудобно, к тому же приходится задирать голову, чтобы посмотреть Леше в лицо, но тащиться на веранду было лень.

— В каком смысле? Ты должна была отказаться от ребенка?

Если бы…

— Плата нашего клана за ведьминскую силу — первенец старшей в поколении. Что происходит с детьми, никто не знает. Их отвозят в специальное место, откуда они просто пропадают, — услышав его несколько неприличный возглас, я только хмыкнула. У меня это вызвало ещё более бурную реакцию.

— Это же… Варварство какое-то!

На моей памяти это был первый случай, когда получилось обескуражить Воропаева. Но не так и удивительно, если вспомнить, как трепетно оборотни относятся к своему потомству. И ещё один дополнительный повод ненавидеть ведьм.

— Этому обычаю больше пары тысяч лет.

— Что значит «просто пропадают»? Никогда не поверю, что матери не пытались искать своих детей, — не особо заботясь о форме, Леша сел рядом. И хотя на улице уже было жарковато, тепло его тела приятно обволокло.

— Пытались, но уже гораздо позже. Как думаешь, им кто-нибудь говорил, чем приходится платить за силу? Это со мной вышла промашка — случайно узнала много лет назад.

— Поэтому у тебя нет детей?

— Да.

Их не просто нет, но и никогда не будет, об этом я позаботилась. На всякий случай.

— Как это возможно? Ведь есть же документы, патронаж из детских поликлиник… Невозможно скрыть пропажу ребенка, тем более, если это происходит неоднократно.

— Можно, если беременная не встает на учет и рожает дома.

Не зря же испокон века повитух приравнивали к ведьмам.

— С одной стороны, я тебе верю, с другой — в голове не укладывается.

— У меня тоже мозги чуть набекрень не съехали, когда узнала.

Тогда и решила, что лучше заблокируют на всю жизнь, чем сознательно убивать ребенка. Тем более, что Леше я рассказала не все. Младенца сразу не отбирают. Дают матери привыкнуть, полностью раскрыться инстинктам, полюбить… И в полгода забирают, якобы, для проведения обряда, после которого уже не возвращают. Чем сильнее горе матери, тем полновеснее принесенная жертва.