Дикости - Хлоя Нейл

«Я в порядке», — заверила я его, надеясь сдержать Первую Кровь, и радуясь, что он не может слышать хрипы в моем голосе.

«Страж», — решительно произнес он. — «Тебе вновь удалось вляпаться в неприятности».

«Они схватили меня, когда я шла по тротуару», — заверила я его. — «И думаю, Канон нуждается в обновлении».

«Очевидно», — ответил он, и можно было услышать скрип в его голосе.

«Как вы нашли нас?»

«Дэмиен послал сигнал тревоги, прежде чем его схватили. Оборотни вынюхали остальное».

Пальцы эльфа все еще крепко обхватывали мою руку, когда мы двинулись вперед, создавая еще одну линию войск. Позади нас эхом раздавалось бормотание и ритмичный стук сапог по земле. У эльфов была собственная армия, тревога была поднята.

Они вытянулись рядом с нами, изменяя свои короткие ряды, чтобы сформировать три длинные линии с точностью танцовщиков уровня «Рокетт»[28]. Они подняли свои луки и вложили стрелы на тетиву, сверкая серебряными наконечниками стрел в лунном свете, воздух уплотнился от напряжения и магии.

Наш эскорт толкнул нас на колени, и мы опустились на твердую, холодную землю перед нашими союзниками и любимыми, с врагами за нашими спинами, с оружием в их руках.

Этан спокойно смотрел на эльфов, его тело было напряженным, скрывающим страх и злость, которые, как я знала, разрывали его. Но страх был худшим из мотиваторов, а мы не нуждались в еще одной сверхъестественной войне, вспыхнувшей в пригороде Чикаго. Не тогда, когда ситуация итак была уже достаточно напряженной.

«На них напали», — сказала я Этану. — «И они думают, что мы — Стая и вампиры — виноваты в этом. Они следовали за нами, захватили нас. Должно быть, они ждали возможности застать нас одних».

Этан пробормотал что-то Габриэлю, стоящему рядом с ним, вероятно делился данными.

— Вы нарушили наш мир, — произнес эльф. — Вы пролили Первую Кровь.

— Мы не проливали никакой крови, — ответил Габриэль. — На нас напали прошлой ночью, мы никого не провоцировали. Несколько членов нашей Стаи были ранены. Четверо погибли.

Похоже, что эти слова прошли мимо эльфа.

— Один из наших пропал. Мы стремимся к равному возмездию.

Как будто этих слов было достаточно, чтобы оправдать убийство, он зловеще поднял меч.

Я приготовилась двигаться, дать отпор, но Этан опередил меня в этом. Он выхватил свою катану, поймав лунный свет, как поймал бы его Эскалибур. И он был Артуром, блондин, сильный и гордый, готовый уничтожить королевство ради своей Гвиневры.

— Ты сделаешь хоть одно движение с этим мечом, — произнес Этан, делая шаг вперед, его глаза яростно сияли зеленым, — И каждый вампир в этом мире будет охотится на тебя. Начиная с меня.

Глаза эльфа сузились от огромного удовольствия, как будто одна мысль о том, чтобы сразиться с вампиром — или с целым миром вампиров — была призом, а не угрозой.

Но Габриэль не был заинтересован в уничтожении своего королевства, своей Стаи или своих союзников. Он успокаивающе положил руку на плечо Этана.

— Если вы совершите насилие, — сказал Габриэль эльфу, — То только нарушите договор между нами.

Глаза Этана сузились, и хотя он не говорил со мной, мне легко было понять направление его мыслей. Стая контактировала с видами, которые просто не должны были существовать — которые, по-видимому образовали деревню прямо в пригороде Чикаго — и никто не побеспокоился рассказать нам об этом.

— Вы первыми нарушили пакт, — снова произнес эльф, его голос стал раздражительным и ничем не отличался от голоса злобного ребенка. — Мы имеем право на возмездие.

Габриэль смотрел на него мгновение, просчитывая варианты.

— У вас есть право. — А когда Этан начал протестовать, Габриэль поднял руку. — Я бы хотел услышать, как именно, по мнению эльфов, мы обидели их.

— Это был гламур, — сказал эльф, проклиная меня взглядом. Гламур был магией, присущей вампирам — мифическая способность соблазнять и контролировать других. Но способность к гламуру варьировалась от вампира к вампиру. Иронично, в моем случае гламур не стоил и выеденного яйца.

— Мы были вместе, в разгар нашего обеда, — продолжил эльф. — Мы просто ели, когда туман начал сгущаться.

Это было сильное слово в защиту меня и Этана. Туман или нет, обед подразумевал наличие солнечного света.

— Какого вида туман? — спросил Габриэль.

— Мгла, — ответил эльф, поднимая глаза вверх, отчего слово прозвучало полувопросительно. Это было предположение, то, в котором он все еще сомневался. — Сильная. И здесь также была магия.

Глаза эльфа слегка рассредоточились, как будто он вспоминал что именно видел — и что ощущал.

— Магия, которая раскачивалась. Магия, которая соблазняла. Она приглашала, — произнес он, его взгляд вновь сосредоточился на мне. — Она предлагала.

— Вам предлагал что-то магический туман? — мягко спросил Габриэль.

Эльф сердито посмотрел на него, и проигнорировал вопрос, продолжая свою историю.

— Мы были подавлены магией, гламуром. Как неживые, не в состояние контролировать себя или наши тела. Мы были пьяны этой магией и стали бесчувственными. Некоторые потеряли связь с этим миром. Некоторые боролись.

Он сглотнул и было ясно, что ему неловко.

— Некоторые спаривались, здесь, посреди пиршества, ведя себя как животные. Мы не ханжи, — сказал он. — Но мы делаем это не ради спаривания, а ради укрепления нашего клана. Но в их глазах не было похоти. Никакой любви. Только смерть.

Я скользнула быстрым взглядом к Джеффу, и он слегка кивнул в знак понимания. Мы видели эти плоские глаза раньше, у гарпий, которые напали на нас в первую ночь Луперкалии.

В этот раз симпатия прорвалась сквозь мое раздражение. Неправильные выводы эльфов о причине травмы однако не отменяли того, что по отношению к его людям поступили жестоко.

— Я не помню всего; как и большинство из нас. Но мы признали его первопричину. Это был гламур.

— А Первая Кровь? — спросил Габриэль.

— Ниера, — произнес эльф. — Одна из матерей нашего клана. Мы очнулись несколько часов спустя, когда солнце уже клонилось к закату, полуобнаженные, надруганные. Она исчезла. Ее дом был пуст.

Габриэль нахмурился.

— Если она пропала, откуда вы знаете, что Первая Кровь пролилась?

— Эльфы не покидают клан, — настаивал эльф. — Матери не покидают клан. — Он пригладил рукой переднюю часть своей туники, чтобы успокоить себя. — Поскольку она не оставила бы нас, Первая Кровь пролилась. Таким образом, у нас действительно есть право на возмездие.