С.Е.К.Р.Е.Т. - Л. Мари Аделайн

И я поверила ему, поскольку знала, что такое утрата и разочарование.

Зима в Новом Орлеане выдалась одной из самых теплых за всю историю наблюдений, и потому я пришла в восторг, когда мне позвонил волонтер и сообщил, что на балу я выиграла в благотворительную лотерею поездку на выходные в Уистлер, Британская Колумбия, – на два лица. Мне хотелось покататься на лыжах, как встарь, но больше – ощутить дыхание зимы. Даже обжившись на юге и сроднившись наконец с этим городом, в душе я оставалась северянкой.

Перед отъездом я попросила Анну взять на неделю Дикси. Я не хотела пускать ее к себе: затеет шарить и вынюхивать, найдет дневник фантазий или еще что-то, объясняющее таинственные путешествия в лимузине. А когда я сказала о выигрыше Матильде, та лишь спросила, когда меня ждать обратно, и пожелала хорошо провести время.

Уиллу не хотелось меня отпускать, однако в городе накануне Марди Гра воцарилось кратковременное затишье. Я напомнила ему, что лучшей поры для отпуска не найти.

– Наверное, ты права, – согласился он, когда мы, после того как схлынула утренняя толпа, пили кофе за уличным столиком. – А ты одна едешь?

– Мне совершенно некого с собой взять.

– А Пьер Кастиль? – Он чуть ли не выплюнул это имя.

– Ох, перестань, – отмахнулась я, надеясь скрыть трепет, охвативший меня при одном упоминании этого человека. – Между нами ничего нет. Во всех смыслах.

– Ты произвела на него впечатление, Кэсси. Он не искал тебя?

Уилл даже не пытался скрыть ревность, и над металлическим столиком в патио собралась гроза.

– Нет, Уилл. И я ничего такого не жду.

Это была правда. Я теребила передник. Мне страшно хотелось узнать об отношениях между Пьером и Уиллом. Набравшись храбрости, я спросила:

– Слушай, ты же неплохо знаешь Пьера? Почему ты никогда не рассказывал?

– «Холи кросс», – ответил он, имея в виду частную школу для мальчиков. – Я там учился. Его отец поговорил с кем надо, чтобы меня приняли.

– Так вы друзья детства?

– Неразлейвода. Много лет. Но время и темперамент развели нас в стороны. А это, – указал он на кондоминиум через улицу, – вбило последний гвоздь в крышку гроба. Его отец основал «Кастиль девелопмент», и Кастили построили этот кошмар. Я выступал против, но проиграл. Понятия не имею, с чего ему приспичило строить девятиэтажную башню. Ладно четыре этажа, ну пять, но они воткнули гребаную высотку. Им можно, им городской совет разрешил, а я не могу открыть второй зал наверху, чтобы пара десятков человек выпили и закусили.

– Так дело же в старых перекрытиях. И проводке уже лет шестьдесят.

– Ей-богу, Кэсси, я все это починил бы, – буркнул он и отхлебнул кофе.

– На деньги, которыми на балу за меня торговался? – спросила я.

Уилл скривился, и я пожалела о сказанном.

– Ну да, был азартный момент. – Он поспешил сменить тему. – Я взял бы кредит. Мог бы даже попросить грант на модернизацию. Или сунуться в какой-нибудь фонд по ликвидации последствий урагана. Мне нужно придумать, как выжать прибыль из этого чертова здания.

Я посмотрела на высившееся напротив девятиэтажное здание из светлого кирпича и подумала, что, видя его, Уилл всякий раз вспоминает о Пьере.

– Мне будет не хватать тебя, Кэсси.

Я не поверила ушам.

– Меня же не будет всего четыре дня.

– Не знал, что ты лыжница.

– Была когда-то. Последний раз каталась лет десять назад, – ответила я и сообразила, что мой лыжный костюм, наверное, безнадежно устарел. – А ты когда-нибудь катался?

– Да куда там. Я южанин, здесь родился и вырос. До сих пор удивляюсь, когда выпадает снег. – Он ухмыльнулся и с преувеличенным южным акцентом добавил: – Я не видел высоких гор никогдашеньки в жизни.

Тремя неделями позже, ловя гору Уистлер в видоискатель фотокамеры, я была вынуждена признать, что и сама никогда не видела такой большой горы.

В Мичигане мы гоняли по склонам холмов – высоких, крутых, но все же холмов. И даже горы Брайтон и Холли на самом деле горами не были. Не то что эта. Хотя день стоял ясный, я не могла разглядеть ее вершину, и все же январскому морозу в Британской Колумбии было далеко до мичиганской зимы. К тому же солнце припекало так, что я прокляла свой новый светло-голубой комбинезон. Куртку пришлось расстегнуть, и мне казалось, что я похожа на странного цвета тюльпан с увядшими лепестками. Белая шапочка и перчатки уже покрылись кофейными и шоколадными пятнами, так как первые полтора дня я паслась у подножия и только потом осмелилась подняться на вершину в фуникулере.

Одно время я прожила в Канаде, в Виндзоре, штат Онтарио, благо пить там разрешалось в возрасте более юном, чем в Мичигане, а я встречалась со Скоттом, который много пил еще до нашей свадьбы. Поначалу я пыталась не отставать, но мне не нравилось, как на меня действовало спиртное. И все же для светлых дней, когда он ухаживал за мной, было типично, что я любила и делала все, что любил и делал Скотт. Он водил «форд», и моей первой машиной стал «фокус». Он любил тайскую кухню – я тоже к ней пристрастилась. Он был заядлым лыжником, и я последовала его примеру. Но из всего перечисленного я искренне полюбила и освоила только лыжи.

Сперва мы катались вместе, и Скотт никогда не усердствовал в моем обучении, ограничиваясь азами. Но я стремилась преуспеть и до того хотела, чтобы у нас все было складно, что уже на третий день занялась скоростным спуском, рискуя сломать себе шею.

Я была естественна, и Скотту это сначала нравилось, но постепенно стало раздражать. Кончилось тем, что я покоряла склоны, а Скотт сидел в номере у камина, готовый встретить меня теплой постелью и стаканчиком бренди. Разъезжая в одиночестве, я чувствовала себя независимой, от выбросов адреналина захватывало дух. Мне нравилось мчаться и ощущать, как трудятся на холоде мышцы бедер. Но это увлечение длилось недолго. Как только Скотт понял, что я прекрасно обхожусь без него и на меня даже посматривают мужчины, с лыжами было покончено.

Сейчас, пробираясь сквозь толпу лыжников по главной площадке горы Уистлер, я испытывала дежавю. Вспоминалось как плохое, так и хорошее. Не скрою: пока Скотт не сдал, мы пережили счастливое время в поездках на Верхний полуостров[5]. Может быть, именно так я начинала прощать Скотта и расставаться с обидой на эгоиста, оставившего меня вдовой в двадцать девять лет. Хорошо бы. Я перестала печалиться о моем одиночестве и обвинять в нем Скотта. Стоял замечательный день: ярко светило солнце, искрился снег, и я посмела сказать себе, что люблю свою жизнь, благо она стала всецело принадлежать мне. Я посмотрела на гору и подумала, что никогда бы не привыкла к такой красоте, даже если бы видела ежедневно. Мое сердце затопила не просто благодарность, но чистая радость.

– Давайте я вас щелкну на фоне горы.

Я вздрогнула и не успела возразить при звуке голоса и при виде руки, взявшейся за мою камеру.

– Стойте! – воскликнула я, выхватывая камеру.

Лишь через пару секунд я поняла, что вижу перед собой молодого человека с загорелым лицом, ямочкой на щеке и каштановыми прядями, торчавшими из-под черной лыжной шапочки. Я уловила легкий французский акцент.

– Да я не насовсем. – Он отдал камеру и выставил руки ладонями вперед: сдаюсь. – Я просто подумал, что вам, наверное, хотелось бы сняться на память. – Он широко улыбнулся, сверкнув зубами. – Меня зовут Тео.

– Привет.

Я опасливо протянула руку, подальше держа другой камеру. Ему было никак не больше тридцати. Судя по загорелому, обветренному лицу, он целыми днями бывал на воздухе, а сексуальные морщинки в уголках глаз придавали ему умудренности, невзирая на молодость.

– Я Кэсси.

– Простите меня, пожалуйста. Не хотел вас напугать. Я здесь работаю. Лыжный инструктор.

Хм. Я провела два дня в полном одиночестве и с немалым удовольствием, но вот передо мной стоит прекрасный мужчина. Не иначе как его прислала Матильда. Я решила взять быка за рога.

– Значит, вы работаете здесь, в Уистлере? А может быть, вы из тех… ну, сами знаете. – (Он посмотрел исподлобья.) – Из тех… ну, как мне выразиться? Из тех… мужчин?

Тео растерянно оглянулся на толпу.

– Ну да… я мужчина, – согласился он, явно ничего не понимая.

До меня дошло, что он мог быть вообще ни при чем – случайный симпатяга, который захотел познакомиться и не имел никакого отношения к С.Е.К.Р.Е.Т. В этом не было ничего невозможного, и я улыбнулась про себя.

– Ладно, – сказала я. – Теперь вы меня извините. Я и не думала, что вы фотоаппараты крадете.

– Может, тогда позволите дать вам бесплатный урок лыжного мастерства?

Да, легкий французский акцент мне не почудился – вернее, квебекский.

– А если меня нечему учить? – спросила я уже увереннее.

– Знаете, стало быть, местные склоны? – Тео улыбнулся обезоруживающей улыбкой. – Знаете, что здесь к чему, где проходят черные трассы, какой подъемник куда везет и каких новичков бояться на повороте, если зазеваетесь?