Искушение Дэвида Армитажа - Дуглас Кеннеди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я снова перебил Брэда.
— Это чушь собачья, — сказал я. — Я не видел «Заглавную страницу» уже…
Теперь Брэд перебил меня:
— Но ты ведь видел ее?
— Конечно, и фильм Билли Уайлдера и вариант Говарда Хокса с Гарри Грантом и Розалинд Рассел. Я даже принимал участие в постановке этой пьесы в колледже в Дартмуте…
— Ну, просто блеск, мать твою…
— Все это было почти двадцать лет назад…
— Выходит, что ты кое-что из этой пьесы запомнил. Потому что отрывок, который ты якобы украл…
— Брэд, я ничего не крал…
— Дослушай меня. Вот что пишет Макколл: «Шутливый разговор, о котором пойдет речь, можно обнаружить в эпизоде, за который, очевидно, Армитаж и получил «Эмми». В этом эпизоде Джо, ненадежный мальчик на побегушках в рекламном агентстве, придуманном мистером Армитажем, везет через город важную клиентку (эгоистичную кинодиву) на запись шоу Опры Уинфри и сталкивается с полицейским фургоном. Потом он возвращается в офис и сообщает Джерому — основателю компании, — что дива попала в больницу, и обвиняет полицию в грубом обращении. В сценарии Армитажа далее следует такой диалог:
Джером. Ты в самом деле влетел в фургон копов?
Джо. Что я могу сказать, босс? Это был несчастный случай.
Джером. Кто-нибудь из полицейских пострадал?
Джо. Я не стал там торчать, чтобы выяснить. Но вы ведь знаете, что случается, если вы сталкиваетесь с полицейской машиной. Они выкатываются оттуда как лимоны.
Теперь сравним этот блестящий диалог с диалогом из «Заглавной страницы». В этом эпизоде Луи, правая рука каверзного редактора Уолтера Бернса, вбегает в кабинет и говорит своему боссу, что в процессе умыкания будущей свекрови лучшего репортера Хильды Джонсон он столкнулся с фургоном, набитым полицейскими Чикаго.
Уолтер. Ты в самом деле влетел в полицейский фургон?
Луи. Что я могу сказать, босс? Это был несчастный случай.
Уолтер. Кто-нибудь из полицейских пострадал?
Луи. Я не стал там торчать, чтобы выяснить. Но вы ведь знаете, что случается, если вы сталкиваетесь с полицейским фургоном. Они выкатываются оттуда как лимоны…».
— Милостивый боже, — прошептал я. — Я никогда…
— Ты лучше послушай еще один абзац. «Вне всяких сомнений, это поразительно точное воспроизведение Армитажем чужого текста есть один из тех непреднамеренных случаев, которые французы называют hommage, а простые американцы величают подражанием. Будем надеяться, что это единственный эпизод плагиата в творениях телевизионной звезды. Но ясно, что этот умный и, безусловно, талантливый автор следовал диктату Т. С. Элиота: «Незрелые поэты подражают, зрелые поэты крадут»».
— Длинная пауза. У меня было такое ощущение, будто я только что провалился в пустую лифтовую шахту.
— Я не знаю, что сказать, Брэд.
— Ничего и не скажешь. В смысле, если говорить прямо, Макколл поймал тебя за руку…
— Нет, ты погоди минутку. Ты хочешь сказать, что я умышленно списал этот диалог из «Заглавной страницы»?
— Ничего я не говорю. Я рассматриваю факты. А в данном случае факт заключается в том, что диалоги совпадают…
— Ладно, ладно, пусть совпадают. Но ведь это не означает, что я открыл «Заглавную страницу» и списал…
— Дэвид, поверь мне, я тебя в этом не обвиняю. Но тебя поймали с дымящимся пистолетом в руке…
— Это же мелочь…
— Нет, это крайне серьезное дело…
— Послушай, что мы имеем? Шутка из пьесы семидесятилетней давности каким-то образом попала в мой сценарий. Но здесь и речи нет о преднамеренном литературном воровстве. Просто я нечаянно воспользовался чужой шуткой, вот и все. Кто не повторяет чужие анекдоты? Это же в правилах игры.
— Правильно, но есть разница между анекдотом, рассказанным в компании, и появлением нескольких строчек из знаменитой пьесы в твоем сценарии.
Длинная пауза. Мое сердце бешено колотилось, потому что я осознал: я в большой беде.
— Брэд, ты должен знать, что в этом не было ничего преднамеренного…
— Дэвид, и ты должен знать, что я, как твой режиссер, тоже несу ответственность. Разумеется, я понимаю: преднамеренно ты никогда не сделал бы ничего столь разрушительного. Конечно, пара строчек из чьей-то работы могла случайно влиться в твою собственную работу. И я, безусловно, знаю, что каждый автор рано или поздно оказывается виноватым в мелком заимствовании. Но беда в том, что тебя поймали.
— Но это же пустяк!
— Так мы все говорим. Но… у меня есть еще новости похуже. Ты знаешь Трейси Уайс? — спросил он, имея в виду руководителя отдела по связям с общественностью.
— Да, знаю.
— Так вот, вчера вечером, в половине десятого, ей позвонил Крейг Кларк, журналист из «Вераити», и сказал, что ему нужен официальный комментарий. Слава богу, Трейси довольно хорошо знает Кларка. Ей удалось убедить его немного повременить со статьей… при условии, что он получит эксклюзивное заявление от студии и от тебя, Дейв…
— Замечательно.
— Слушай, теперь нам надо действовать в режиме борьбы за выживание. Все, что мы можем сделать, дабы остановить этот поток дерьма…
— Понятно, понятно…
— Поэтому, когда Трейси позвонила мне вчера…
— Значит, ты знал об этом еще вчера, — сказал я. — Тогда почему ты звонишь мне только сейчас?
— Потому что мы с Трейси были уверены: расскажи тебе эту новость на ночь глядя, ты не уснешь. А ввиду того, что тебе предстоит, выспаться нужно обязательно…
— Так что мне сегодня предстоит, Брэд?
— В восемь, не позже, тебе следует быть в офисе. Мы с Трейси тоже там будем. Равно как и Боб Робинсон…
— И Боб знает? — спросил я испуганно.
— Боб — директор сериала. Еще бы он не знал! Трейси очень надеется на то, что все вместе мы сумеем сотворить заявление, в котором ты признаешься в непреднамеренном заимствовании. Скажешь, что сожалеешь об ошибке и что вся твоя вина заключается в том, что ты повторил хорошую шутку. А после того как мы напишем это заявление, ты на десять минут встретишься с этим журналистом из «Вераити»…
— Мне придется говорить с ним лично?
— Если хочешь, чтобы он тебе посочувствовал, у тебя нет другого выхода. Трейси рассчитывает, что, если тебе удастся внушить ему какие-то сомнения, мы сможем изложить нашу версию и тем заглушить говенную статью Макколла.
— Но если этот парень из «Вераити» не встанет на мою сторону, что тогда?
И снова я услышал, как мой режиссер сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Давай пока об этом не будем.
Длинная пауза. Затем он сказал:
— Слушай, я знаю, как тебе плохо…
— Плохо? Но это же все высосано из пальца!
— Вот именно. И именно так мы и будем это рассматривать. Вот почему я уверен, что нам удастся справиться. Но, Дэвид, я все-таки должен задать тебе один вопрос…
Я знал, что это за вопрос.
— Нет, — сказал я, — я никогда ни у кого ничего преднамеренно не заимствовал. И, насколько я могу судить, ни в одном из моих сценариев к «Продать тебя» нет никакой преднамеренной перефразировки цитат из чужих произведений.
— Именно это я и хотел услышать. Давай тащи свою задницу сюда. И поскорее, пожалуйста, день сегодня будет длинным.
В машине по дороге в офис я позвонил домой Элисон.
— Это самая большая пакость, с какой мне пришлось столкнуться в жизни, — сказала она, после того как я сообщил о статье Макколла. — А мне пришлось много пакостей повидать.
— Тут, как ни посмотри, все худо…
— Точный расчет на раздувание скандала! Гребаные журналисты… У них у всех мораль подзаборных котов. Прыгают на все, что шевелится.
— Элисон, что мне делать?
— Что бы ни случилось, ты выживешь.
— Это бодрит.
— Я хочу сказать, Дэвид, не надо паниковать. Доставь себя в целости и сохранности в офис. Я буду ждать тебя там. Я не позволю им запечь тебя. Жди меня там.
Пока я пробирался через плотный поток машин, я то впадал в страх, то, напротив, преисполнялся воинственности. Допустим, мое подсознание меня подвело… но я не делал ничего плохого осознанно. Более того, эта сволочь Макколл вырвал из контекста совершенно незначительный эпизод и превратил его в обвинение, за которое впору сжигать на костре. В конце концов я пришел к выводу, что единственный способ бороться с таким злопыхательством — это вылезти из угла и как следует врезать.
— Вот этого мы как раз делать не будем, — сказала Трейси Уайс, когда в начале нашего совещания я предложил поступить именно так.
Совещание проходило за круглым столом «для рождения идей», где обычно придумывались разные фишки для сериала. Собравшиеся встретили меня словами поддержки, но на лицах было четко написано: делить со мной вину они не собираются. Может, с корпоративной точки зрения это и их проблема, но обвиняемый здесь я. И если последует наказание, оно в первую очередь коснется меня.
