Записки Темнейшего - Юлия Сергеевна Федина

– Извините за беспокойство, канцлер, - во внешне официальном голосе сквозит искренняя тревога, - но мне кажется, вам следует знать об этом прямо сейчас. Только что мы прибыли на пожар в торговом центре «Звездопад». Жертв много, однако не настолько, чтобы о нем немедленно доложили верховному канцлеру. А дело в том, что сюда только что примчался Энакин, и я боюсь…

– Я понял вас, Око. Спасибо.

Кладу трубку и прислушиваюсь к Силе. Ничего. Что, впрочем, неудивительно. Скрывать свою мощь ученик умеет при любых обстоятельствах, на уровне рефлексов, иначе под носом у джедаев никак. Но общее напряжение ткани Великой мне не нравится. Точнее, что-то из происходящего не нравится самой Великой. «Звездопад» - тот самый торговый центр, который обычно посещает Шми Скайуокер. И если с ней стряслась беда, то реакция сына может быть непредсказуемой. Око права, надо ехать.

Не то, чтобы я слишком переживаю. Такие эмоциональные встряски необходимы для становления молодого ситха. Если жизнь сама их не подбрасывает, долг учителя смоделировать источник нестерпимой боли, укротив которую, только и можно стать лордом. Однако хорошо бы получить такой источник в местах тихих и от джедайских глаз далеких. В общем, страховать ученика надо непременно.

***

Высокое городское начальство на пожар еще не слетелось. Тем проще отводить окружающим глаза, чтобы меня не досаждали узнаванием. Потому что времени на это у меня нет. Как и нет необходимости искать ученика. Теперь я ясно чувствую его отчаяние. Похоже, мальчик опоздал.

Вон он. Сидит возле носилок с накрытым грязноватой тряпкой телом. Двое санитаров переминаются с ноги на ногу на почтительном расстоянии. С инстинктом самосохранения у ребят все в порядке: унести тело они и не пытаются.

На меня реагируют, когда я подошел совсем вплотную.

– Она не должна была погибнуть. В продуктовом гипермаркете и задымления толком не было. Она побежала помогать тем, кто был на верхних галереях и не рассчитала свои силы… - глухо сообщают мне, не поднимая головы со сложенных на коленях рук.

Пинком заставляю ученика встать. Поднимать за шиворот – много чести. Разворачиваю его так, чтоб горящие золотом глаза были не видны окружающим. Бью по щекам. Раз, другой, третий. До тех пор, пока глазам не возвращается естественный цвет.

– А теперь марш разбирать завалы и искать тех, кого еще можно спасти! Или полагаешь, что помощь девятнадцатилетнего бугая там без надобности?

Энакин идет словно пьяный. Но идет. А я его жалеть не нанимался. Мне гораздо интереснее, чтобы он не оказался в джедайских подвалах по обвинению в падении во Тьму. Оборачиваюсь на чей-то упершийся мне в спину взгляд. Падме Наберрие. Ее-то сюда зачем принесло? Глаза полны ужаса.

– Кто… там? – кивает она на поднятые с земли носилки с телом.

– Его мать.

– Как… Как вы могли?!

Для того, чтобы уклониться от ответа на идиотский вопрос, оказалось достаточным обеспечить собственную узнаваемость. Хоровод чиновников вмиг оттер сенатора в задние ряды.

Уезжать не тороплюсь. Дожидаюсь, когда спасательный этап операции завершится, и перепачканный в саже ученик появится передо мной. Внешне он вроде бы спокоен. И глаза голубые. Даже слишком.

– Я убью тех, кто это устроил.

– Это не теракт. Несчастный случай во время ремонтных работ.

– Мне без разницы.

– Хорошо. Но только после похорон. Раньше запрещаю.

Энакин не отвечает. Его ярость уже не вырвется наружу. Она жжет его изнутри. И еще неизвестно, что хуже. Жаль, что это не теракт. Тогда можно было пустить парня по следу врага: от непосредственных исполнителей к посредникам, от посредников к заказчикам. Пока порожденная болью ярость не израсходуется силой ударов светового меча. А сейчас что делать? Чуть-чуть погружаюсь в Силу, отпуская подсознание на первый план. Не люблю я такие приемы, предпочитаю полагаться на силу своего интеллекта, а не на Тьма его знает какие инстинкты. Но сейчас я действительно не знаю, что делать.

И через миг обнаруживаю Энакина в собственных объятьях. Он от неожиданности пытается вывернуться. Но из моих рук так легко не уйдешь. Понявший это ученик вдруг расслабляется, утыкается лицом мне в плечо и беззвучно рыдает. Я осторожно провожу рукой по спутавшимся волосам. Все правильно. Со слезами уходят излишки Силы. Крайне непродуктивно уходят. Но груз, который не в силах унести, надо бросать, чтобы не надорваться. Так что плачь, мой мальчик. Сам не пробовал, но, говорят, полегчает.

***

А на похоронах душу вдруг скрутило приступом лютой зависти к Дуку. Уж больно искренне граф рыдал над гробом. И чихать ему было на то, что кто-то там нехорошо подумает о могущественном магистре Ордена джедаев – третьем лице в его иерархии. Я такой искренности себе позволить не мог никогда. Глупость, а обидно, понимаешь.

Но хорошо хоть страховать магистра от падения во Тьму на почве скорби по любимой женщине мне не пришлось. Сам справился. И несмотря на слезы выглядел достойно. Или именно благодаря слезам? А-а-а, пустое. Поняв, что опасных истерик у джедая не предвидится, переключаюсь на ученика. Энакина словно в карбоните заморозило. За последние сутки он и слова кажется не вымолвил. Зверь, готовый к прыжку. Мешать этому прыжку я не собираюсь. Как, впрочем, и помогать. Контроль и фиксация результата.

***

Поэтому доклад Айсарда о расследовании пожара в торговом центре я заслушал сразу по возвращении с кладбища. В присутствии Скайуокера, естественно. Впрочем, слушать-то особо и нечего. Директору откровенно скучно рассказывать о том, как бригада гастарбайтеров-вуки, вчера с Кашиика, не справились с установкой плазменной сварки, о выключенной на профилактику системе пожаротушения, об отсутствии планов эвакуации установленной формы и в установленных местах и о дне особенно больших сезонных скидок, из-за которых народу на галереях оказалось значительно больше обычного. Все это по отдельности тянуло разве что административный протокол. И оснований полагать наличие злой воли, которая позволила всем этим мелочам встретиться, директор не нашел, как ни старался. Мы с Энакином это тоже знаем. Нити Великой Силы просмотрены-пересмотрены. Еще за пять минут до того, как неумеха-вуки выронит горелку на баллон с взрывоопасной смесью, ничего не предвещало беды. Стечение обстоятельств.

Энакин не возражает. Кивает Айсарду, просит посмотреть финансовую отчетность владельцев ТЦ и испрашивает разрешения удалиться. Несмотря на тревожный взгляд Арманда, разрешаю. Энакин спокоен не только внешне. Боль и гнев как топливо реактора солнечной ионизации готовы генерировать огромную силу. И молодой ситх знает, куда обрушить эту силу. Во всяком случае, пока он лишь готовит этот удар, контроль над болью, гневом, силой абсолютны.

***

Утром Энакин не вышел к завтраку. Это не вызвало тревоги. Ученика я