Северяне - Дмитрий Мищенко

Младан хотел еще что-то сказать жене, но чуткий слух его вдруг уловил какой-то шум, несшийся со стороны села. Вскоре на опушке появился всадник и погнал коня прямо на необжитый еще их очаг.

– Беда, Младан! – закричал он на скаку. – Хозары нагрянули в Чернигов. Седлай коня! Давай быстрей на сход!

Младан недоуменно глядел на всадника, потом перевел взгляд на Милану.

– Почто седлать коня? – спросил наконец. – Разве хозарам впервые бывать здесь за данью?

– Войной идут! Не мешкай! – еще громче крикнул всадник, развернул коня и помчался в село.

Младан будто остолбенел. Никак не мог прийти в себя. Неужто правда война? Неужто хозары уже под Черниговом?..

– Что же нам теперь делать? – заплакала Милана. Младан, опомнившись, засунул топор за пояс.

– Что должно, то и делать будем, – жестко сказал он. – Раз хозары пришли к нам как враги, пойдем на них всем ополчением.

– А я? – схватила его за рукав Милана. – Что будет со мной?! Куда денусь?

Младан задумался. И правда, на кого оставит он Милану? Родные отреклись от них, чужим не до Миланы.

– Седлай коня, давай быстрей в село, – приказал он жене, – а там увидим, что тебе делать.

– Я не только в село, я и в войско с тобой пойду, – сказала Милана – Где ты, там и мое место.

– Что ты, Миланка! – испугался Младан. – Да разве женское это дело – брань на ратном поле?

– А куда мне деваться? Твои родичи – враги мне. Соединили боги нас навеки, так тому и быть. Вовеки и будем вместе.

Младан залюбовался женой. Потом подошел, взял за руки и пристально взглянул в подернутые грустью синие глаза.

– Ладно, – раздумчиво и медленно проговорил он, – пусть будет так. Я отстою тебя перед старейшинами. Упрошу, чтоб дозволили идти со мной в поход…

Все усадьбы згуричан были охвачены тревогой. Северяне спешно копали глубокие ямы, обставляли их снопами, тащили из хат и складывали туда свои пожитки. Остатки прошлогоднего зерна, кувшины с медом увязывали на седлах, готовясь в дальнюю дорогу.

А на площади уже собирались воины. Старейшины сидели на конях суровые, нахмуренные, говорили что-то конникам, указывая на протоптанную в лесах тропу, которая вела к Соляному шляху. После этого всадники небольшими группами двинулись в путь, видно в дозоры. Их задача: вовремя предупредить о появлении хозар, не допустить, чтоб враг застал жителей села врасплох.

Когда на площади собрались все мужи, старейшина Доброгост поднял над головой меч – то был знак: он хочет сказать свое слово ополчению.

– Братья, – сурово и печально начал он, – из Чернигова пришли недобрые вести. Хозары коварно напали на наш стольный град Огню и мечу предали землю Северянскую. Князь и тысяцкий призывают нас на ратные дела против кагана хозарского Будем же достойны долга своего перед народом, перед родной землей! Раз хозары пришли к нам как враги, наше место в ополчении! Слышали, братья? Все слышали?

– Слышали!!! – единодушно ответили конные и пешие мужи.

– Старейшина из рода Бортников! – обернулся Доброгост к седому мужу, стоявшему рядом. – Тебе ведомы тайные тропы всех лесов окрестных. Бери под свою руку семьи наши и уведи их в чащи лесные. Укрой так, чтоб воины не боялись за судьбу своих семей.

– Все будет сделано, как ты сказал, Доброгост, – заверил старец, – Уж я знаю, как запутать следы. Леса у нас бескрайние, чащобы непролазные, хозарам туда заказаны пути.

– Люди пусть идут пешком, – продолжал Доброгост. – На коней, которых оставляем вам, грузите только съестную поклажу.

– Хорошо.

Бортник подобрал повод и, низко поклонившись ополченцам, пошел собирать стариков и женщин с детьми в дальнюю дорогу. За ним двинулись и те, что должны были охранять семьи от внезапного нападения недругов и зверя.

Доброгост обвел глазами сгрудившихся на площади воинов и заговорил с ними громко и решительно как начальный муж ополчения.

– Братья! Беритесь быстрей за дело! Пока на нас хозары не напали, собирайте все, что есть в селе из бронзы и железа, да к горнам поживей! Мечи ковать!

Мужчины двинулись было по домам. Но тут Доброгост увидел среди конников Младана и, как бы вспомнив что-то, зычно крикнул:

– Стойте! Я не все еще сказал!

Згуричане остановились, выжидающе глядя на старейшину.

– Сын мой Младан, и ты, Стемид, – обратился он к своим детям, стоящим в толпе раздельно, словно чужаки, – подойдите ко мне. Хочу слово сказать вам при всех, при побратимах ваших ратных.

Те спешились, подошли, стали перед отцом.

– Недавно поссорились вы, дети мои, и в сердце вашем гнев лежит друг на друга. Изгоните его прочь! Забудьте обиды! В грозную для земли нашей годину придется вам плечом к плечу бороться с лютым ворогом, а может, и умирать брат за брата. Прогоните же из сердца злобу, поклянитесь перед воинами нашими, что идете сражаться за родину как братья, а не как враги!

Опустив головы, стояли Младан и Стемид, не решаясь взглянуть друг на друга.

– Младан! – сурово воскликнул Доброгост. – Тебя обидели, то правда. Но ты младший, за тобой первое слово.

Младан несмело бросил взгляд на Стемида и снова потупил взор.

– Прости меня, брат, – сказал он наконец. – Мне следовало покориться тебе, как старшему.

– Нет, брат, – отозвался Стемид, – это я должен был быть справедливым, как старший. Если можешь, забудь обиду и прости.

Отец удовлетворенно погладил бороду, а сыновья обнялись и трижды расцеловались при всем честном народе.

– А теперь за дело! – приказал Доброгост. – Женам и детям в лес! Мужчины – к наковальням!

– А как же я? – испуганно воскликнула Милана. Она пробилась вперед через строй ополченцев.

Старейшина недовольно сдвинул брови. Увидев это, Младан кинулся к отцу:

– Дозвольте, батюшка, Милане идти со мной!

– С тобой? – удивился старейшина. – Это почему же?

– Соединились мы навек. Везде навек и будем вместе. Доброгост не нашелся сразу что ответить.

– Это твое желание, Милана? – тихо спросил он.

– Да, это мое желание, батюшка. Боги свели нас на жизнь вместе. И защищать ее мы будем вместе. За ранеными и больными ухаживать могу, помогать…

– Ну что ж, – ответил после недолгого раздумья Доброгост, – пусть будет так. Да хранят вас боги…

XXVIII. БЫТЬ ГРОМУ ВЕЛИКОМУ…

Князь не ждал нападения хозар со стороны Десны: Чернигов защищали здесь крутые берега, укрепленные высоким, неприступным валом. Однако появление хозар в левобережных лесах, да еще на подступах к Чернигову, серьезно беспокоило его. Неужто задумал хозарский каган Кирий именно в атом месте напасть на город? Ведь проще было переплыть реку выше по течению, выйти на торный Залозный шлях, а по нему к переправе через Стрижень. Тогда ни берег, ни река не будут такой преградой, как здесь, на Десне. Да и ворота рядом. С переправы на Стрижне удобно и легко по– Дойти к Северным воротам в стенах града. А Кирий почему-то минует их. Почему же? Видно, что-то иное задумал враг.

«Хитрая тварь, – думает князь, – знает, что я буду ждать его именно там, у переправы через Стрижень, и затевает коварное нападение в другом месте… Но где?..» Так и не разгадав замыслов кагана, Черный распорядился усилить охрану у всех ворот, на всех помостах городских стен, укрепленных толстыми бревнами. Воинов в Чернигове теперь оказалось больше, чем он рассчитывал. Здесь остались и дружина и участники веча. Под защиту крепости и воинов сбежались в Чернигов все поселяне окружных сел, забрав с собой коней, коров, зерно. Это немного успокоило Черного: есть кому защищать стольный град, есть чем прокормить людей, а стены в Чернигове крепкие.

Но спокойствие оказалось недолгим, ненадежным. Уже к вечеру возникла и закрепилась у князя мысль, что хозары воспользуются ночной темнотой, двинутся на город в том месте, где их меньше всего ждут: через Наддеснянские ворота. Теперь понятно, почему они скучились неподалеку от переправы через Десну, почему весь день таятся, ничем не выдают себя. Темноты ждут. Внезапно хотят ударить на твердыню Черниговскую, на детинец. Да, так оно и есть. Не хочет Кирий встретиться с большой ратью северян – дружиной и ополчением. Он, видно, думает внести растерянность в северянское войско нежданным налетом на детинец, захватить эту крепость, а заодно и княжну.

Сначала Черный хотел вывезти дочь из терема и поселить ее у кого-нибудь из ближних мужей. Потом передумал: отозвал в детинец из окольного града почти всю дружину, оставив там только дозорных у ворот и башен да многочисленное ополчение.

…Под утро, как только взошла кровавая заря над полем битвы, каган напал на Чернигов в том месте, где его меньше всего ждали. Конные полки хозар переправились через Десну ниже Чернигова, там, где отроги Болдиных гор переходят в пойму реки Белоус, и, воспользовавшись спадом воды, вышли левым берегом на Любецкий шлях. Это был крайне рискованный, почти непроходимый путь, пересеченный болотами. Но потому-то и выбрал его Кирий, что там его никто не ждал, и это позволяло воинам кагана безопасно добраться под стены Чернигова, напасть на сонную стражу Любецких ворот.