Проклятье чародея - Гарднер Фокс

Пентаграмма мчалась высоко над дворцовыми шпилями, миновав позолоченный купол храма Правосудия. Рядом по воздуху неслась Телония, впереди в виде сгустка тьмы следовал Бельтамквар. Солнце, больше двенадцати миллиардов лет сиявшее на небе, вдруг умерило свой свет, сделав ясный сияющий день унылым и мрачным. Над городом собрались темные тучи.

Наконец они достигли парка наслаждений Темаса Херклара, который когда-то разбили примерно в двенадцати милях от Алкариона. К нему от ворот Хастарты вела широкая дорога, обсаженная по обеим сторонам тополями. Когда пентаграмма показалась над дорогой, снизу послышался вой, исторгаемый множеством человеческих глоток.

Пролетая стену, они заметили то, что более всего походило на армию статуй. Все солдаты застыли в тех позах, в каких находились в тот момент, когда Самандра прочла страшное заклинание, следуя подсказке женщины-демона. Не удостоив вниманием запертые ворота, пентаграмма пронеслась сверху, а затем, снизившись, полетела почти над самой землей, едва не задевая живые изгороди из тиса и цветочные клумбы, превращавшие этот уголок парка в рай для любовников. Здесь же в изобилии стояли мраморные скамьи и скульптуры, являющие собой все тот же соблазн во всевозможных обличьях. Этот парк вполне мог бы быть посвящен богине любви — столько здесь было бронзовых и мраморных изваяний, изображавших разнообразные сцены служения Хастарте.

Сам дворец был построен из драгоценнейших материалов — порфира и мрамора, черного дерева и слоновой кости. Особое внимание привлекали витражные окна, выполненные в виде детородных частей тела мужчин и женщин. Вход же во дворец имел до крайности непристойный вид, не поддающийся никакому описанию.

— Это каким надо быть распутником, чтобы придумать такие двери? — расхохоталась при виде них женщина-демон. — Как ты считаешь, Самандра?

Но колдунья была не в силах произнести ни слова.

На балкон выскочил полуодетый Элвириом, на ходу оправляя на себе черную тунику. Одна его нога была в сандалии, другая же оставалась босой. Ему вслед смотрела, довольно хихикая, пышнотелая рыжая девица. Элвириом увидел парящую в воздухе пентаграмму, а на ней своего подопечного в обществе Телонии, не позаботившейся о том чтобы прикрыть свою жемчужно-розовую наготу, и Бельтамквара, которого чародей узнал даже в виде сгустка тьмы. На лице советника короля отразился неописуемый ужас. Глаза у него выскочили из орбит, челюсть отвисла.

— О, могущественные! — произнес он, наконец, дрожащим голосом, безуспешно пытаясь унять дрожь в коленях. — Отец демонов! Прекрасная Телония, прелестнейшая из суккубов! Чем я заслужил такую честь?

— Прекрати! Довольно с меня твоей болтовни и твоей бесстыдной лжи! — пронзительно выкрикнул король Унус. — Я пришел, чтобы поставить все на свои места. Где это второе ничтожество, которое откликается на имя Талкалид?

— Прячется под кроватью, сын мой, — с улыбкой промурлыкала Телония. — Талкалид, выйди к нам! Мы жаждем тебя видеть! Можешь даже не одеваться!

Сквозь мраморную стену проплыл по воздуху второй маг, цепляясь за простыню, в которую безуспешно пытался завернуться, не то для того, чтобы придать себе по возможности благопристойный вид, не то пытаясь спрятаться. Черноволосая девушка, прибывшая когда-то во дворец наслаждений из пустынного мира Оазии, изумленно таращилась на это невиданное зрелище из окна соседней спальни.

Талкалид дрожал, как осиновый лист. По лицу у него обильно стекал пот, а рот был открыт, как у рыбы, попавшей на крючок. Почуяв недоброе, он испустил жалобный крик и рухнул на колени.

— Великие демоны бездны, в чем я провинился перед вами?

— Это передо мной вы оба сильно провинились — крикнул Унус, выходя вперед. — Вы провозгласили меня королем, и все же я не более чем марионетка, которую вы дергаете за ниточки, когда вам заблагорассудится. Я никто иной, как вы оба — в одном теле. Я говорю то, что вы мне подскажете и думаю то, что вам захотелось вложить мне в голову.

— Это не так, великий король, — вымолвил дрожащим голосом Талкалид.

— Мы послушны вам, премудрый государь, — подхватил Элвириом.

— Теперь всему этому пришел конец. Я сам буду править Фалкаром, а чуть позже — Маккадонией и Сибаросом, Гвин Каэром и Зорадором. Я буду самым могущественным императором на Зимле! Но я совершу все это во имя самого себя, во имя Унуса Первого, Завоевателя Всего Сущего, Бессмертного и Непобедимого! Уничтожь их, отец! Истреби их, мать!

Самандра добавила к голосу короля и свой.

— Это моя месть, Элвириом! Мое возмездие, Талкалид! Страдайте же теперь за то, что вы сделали мне много лет назад!

Талкалид пронзительно завизжал в смертельном страхе, так как хорошо знал, что означают эти слова. Элвириом пошатнулся, лицо его сделалось пепельным. Он собрался было рухнуть на колени и униженно вымаливать пощады, но внезапно удлинившаяся прядь золотых волос Телонии удержала его на ногах.

Облако непроглядного мрака со сверкающими в самой глубине красными злыми глазами медленно и неотвратимо двинулось к Талкалиду. Множество маленьких щупалец не спеша содрали простыню с тела мага и обратили ее в клуб зловонного дыма. Лишенный одежды, чародей выглядел вовсе не таким представительным, как накануне, в зале для аудиенций. Король Унус зааплодировал, явно получая удовольствие от этого зрелища.

Но все еще только начиналось. Длинные тонкие щупальца со всех сторон обхватили отчаянно орущего Талкалида, проникли под его кожу и принялись выедать куски плоти, растворять кости и с утробным хлюпаньем высасывать кровь и прочие жидкости. Вскоре от жертвы осталась лишь пустая надутая воздухом кожаная оболочка. На лице того, кто еще недавно был могущественным чародеем, остались лишь живые полные ужаса и страдания глаза и рот, открывающийся в безмолвном крике.

Некоторое время демон забавлялся, перекидывая кошмарный предмет из одного щупальца в другое, а затем неожиданно сжал, заставив лопнуть с оглушительным треском. Нечто, похожее на истертую ослиную шкуру, исчезло в глубине сгустка тьмы, все еще издавая жалобные стенания.

— Ты довольна своей местью? — тихо спросил Унус, пристально Самандре глядя в глаза.

Та кивнула, не в состоянии говорить. Столько времени она лелеяла планы мести, но даже в порыве сильнейшей злобы не могла вообразить себе такого леденящего кровь зрелища.

Телония в свою очередь опустилась на балкон рядом с худощавым Элвириомом, уставившимся на прекрасную демонессу со странной смесью ужаса и вожделения. С мягким чарующим смехом она протянула к нему руки, едва коснулась плеч, и немногие предметы одежды на худощавой фигуре вспыхнули пламенем и опали. Обнаженный, он представлял собой даже еще более жалкое зрелище, чем его сотоварищ.