Дневник Трейси Бикер - Жаклин Уилсон

— Ага. Это про меня. Сумасшедший, чокнутый. Все про меня.

— Ты и вправду такой, — сказала я. — А теперь еще заболеешь.

— И что тогда будет?

— В футбол не сможешь играть!

— Нет, смогу!

Он дотянулся до футбольного мяча, который лежал рядом с матрасом, и подбросил его в воздух. Попробовал поймать, но мяч выскользнул у него из рук и закатился в густую траву. Футболист выругался, но даже не подумал встать. Он продолжал лежать и щелкать у себя над головой папиной зажигалкой. Руки его не слушались.

— Уронишь зажигалку и еще подожжешь себя, чокнутый! Кончай!

— Я пытаюсь согреться.

— Сейчас я тебя согрею.

Я стала растирать его ледяные посиневшие пальцы. Он схватил меня за руки и потянул к себе.

— Во что ты играешь?

— Составь мне компанию! А, Трейси?

— Почему нельзя пойти в дом?

— Мне нравится, когда холодно. Я тогда почти ничего не чувствую.

— Ага, ты настоящий тупица, — сказала я, но легла рядом с ним на вонючий и старый матрас. Было так сыро, что, казалось, сквозь спину меня заполнили доверху водой.

— Кажется, будто меня тащат все глубже и глубже в землю, — заерзав, сказала я.

— Ага. Давай так вместе и останемся здесь. Ты и я в нашем собственном маленьком мире.

Что, если нам остаться в этом саду навсегда? Мы с Футболистом лежали бы на этом матрасе, как мраморные статуи на надгробной плите. Пусть бы по нашим телам полз плющ, скакали белки, а в волосах птицы свили гнезда. Ни один мускул у нас не дрогнет, как будто нам все равно.

Только мне не все равно! Я хочу добраться до счастливого конца своей сказки. Я готова теперь всю оставшуюся жизнь прожить счастливо.

— Эй! Пора вставать! Давай поиграем в футбол! — Я нашла мяч и стукнула им по голове Футболиста, чтобы привести его в чувство.

Выругавшись, Футболист вскочил на ноги. Хотел выхватить у меня мяч, но не тут-то было.

— Я Трейси Бикер Великая, быстрая как ветер. Ура, мяч у меня!

— Отвали, это я великий! — сказал Футболист и попробовал схватить меня. Его огромный ботинок угодил не по мячу, а прямо мне по щиколотке.

— Уууу! Больно! Верзила чокнутый! Амбал в ботинках!

— Прости. — Футболист уставился на мою ногу. — Покраснела, — озадаченно сказал он.

— Это же кровь!

— Я не нарочно, — пробормотал Футболист.

— Нет, нарочно, — ответила я, озабоченно вытирая кровь со щиколотки. — Ты никогда не следил за своей ногой, и теперь она живет по своим законам. Подумать только — целый кусок из моей ноги выдрала! Между прочим, мне больно!

— Прости меня, пожалуйста, Трейси. — Казалось, Футболист вот-вот расплачется. — Никогда в жизни тебя не трону! Ты так много для меня значишь, малышка! А, Трейси? — И он попробовал меня обнять.

Я вывернулась у него из рук:

— Отстань!

— Да ладно тебе, ты же знаешь, я тебе тоже нравлюсь.

— Особенно сейчас, когда ты мокрый и вонючий! Фу, когда ты в последний раз мылся, Футболист?

— Заговорила прямо как моя мать. Все вы одинаковые. Все пилите. Думаешь, ты и вправду мне нужна? Вот еще! И вовсе ты мне не нужна! Ты никому не нужна, Трейси Бикер!

— Я нужна своей маме! — заорала я.

От моего крика птицы взвились в воздух. Люди, которые направлялись по своим делам, прямо застыли на месте. Машины врезались друг в друга, а в небе столкнулись самолеты.

— Я НУЖНА СВОЕЙ МАМЕ!

Я НУЖНА СВОЕЙ МАМЕ!

Снова дома у мамы

На этот раз в гостях у мамы было уже по-другому. И мама тоже была другой. Даже под слоем грима ее лицо было очень бледным. На ней были темные очки, и, когда мы крепко обнялись, из-под пудры пахнуло чем-то затхлым. В доме тоже чем-то пахло. Сигаретами и выпивкой. Шторы были задернуты.

Я хотела их раздвинуть, но мама меня остановила.

— Не надо яркого света, дорогуша, — сказала она, держась за лоб.

— Ты с похмелья, мама?

— Что ты сказала? Конечно нет! Не глупи, родная. Нет, это проклятая мигрень. Меня она без конца мучает. Все на нервной почве.

Она зажгла сигарету и глубоко затянулась.

— Это не из-за меня, мама? — спросила я.

— Ну что ты, родная! Лучше посмотри, что я тебе купила.

— Еще один подарок!

Я надеялась, что это не шоколадные конфеты, потому что меня подташнивало. Тоже на нервной почве. Я пошла в маму.

Подарок был большой и мягкий. Не шоколадные конфеты.

— Это тряпичная кукла или плюшевый мишка? — осторожно поинтересовалась я, пытаясь нащупать лапу или голову сквозь красивую бумагу.

— Посмотри!

Я осторожно развернула оберточную бумагу. На этот раз чрезвычайно аккуратно. И обнаружила потрясающие штаны в военном стиле с этикеткой, от которой можно сойти с ума!

— Ура! Вот это да! — воскликнула я и завертелась на месте, прижимая к себе штаны и заставляя плясать то одну штанину, то другую.

— Тебе нравится? — спросила мама.

— Очень. Они действительно крутые! Жаль, у меня к ним нет подходящей куртки.

— Ты на что намекаешь? — улыбаясь, спросила мама.

Я решила не сдаваться.

— Конечно, и старые кроссовки к ним не подходят, — продолжала я. — Для полного счастья к этим штанам мне нужны новые, фирмы «Найк».

— Я денег не печатаю, — сказала мама. — Для меня это большая трата. Ха! Да я за тебя ни пенни не получаю, а этой Кэм столько платят!

— Но ведь я этого достойна, правда, мама? — спросила я, придвигаясь поближе.

— Ну конечно, родная. Только не топай так громко. У меня голова раскалывается.

Я сварила маме крепкий черный кофе. Она села на диван и стала его потягивать. Потом она откинулась на подушку. Она лежала очень тихо и не отвечала, когда я к ней обращалась. Казалось, она заснула, хотя из-за темных очков я не видела ее глаз.

Я медленно обошла вокруг дивана, глядя на нее и не в силах поверить в то, что она действительно моя мама и теперь мы вместе и будем вместе всегда, навеки. Я так часто представляла себе нашу встречу, что теперь не могла в это поверить. Все смотрела на нее и смотрела, пока у меня в глазах не зарябило, но мама не исчезла. Она лежала в своем блестящем свитере и леопардовых брюках. Прекрасная, особенная, добрая. И очень сонная.

Вставать она не собиралась. Мне нравилось на нее смотреть, но вскоре стало скучно. Я прошлась по комнате, вытряхнула содержимое пепельницы в мусорное ведро, унесла стакан и пустую бутылку на кухню, как настоящая маленькая мамина помощница. Заглянула в кухонные шкафы и в холодильник, но пожевать там было нечего — одни пакеты с морожеными полуфабрикатами да продукты для тех, кто сидит на диете. И выпивка.

Я немного поиграла в классики на кафельном полу в кухне, а потом сняла кроссовки и поиграла в фигурное катание. Наигравшись, я шмыгнула в комнату: мне послышалось, что мама вздохнула, но она только повернулась на другой бок и продолжала изображать спящую красавицу. Одна ее черная замшевая туфелька на высоком каблуке свалилась. Я ее померила. Потом аккуратно сняла вторую. Теперь у меня были собственные туфли на высоких каблуках. Немного походила по комнате, чтобы к ним привыкнуть и не падать, а затем, пошатываясь, прошла в спальню, чтобы полюбоваться собой в зеркале.

В гардероб я тоже заглянула. Сама не понимаю, когда я успела нацепить мамин мохеровый свитер и кожаную юбку? Стала очень похожа на маму и притворилась, что я — это она, и пообещала своей маленькой Трейси, что буду всегда ее любить и никогда не брошу. Что бы ни случилось!

Потом мама вошла в спальню, потирая глаза, и закурила.

— Вот ты где! Я на пять минут отключилась. Ах ты хитрюга! Уже влезла в мои вещи! А ну, снимай! И поосторожней с юбкой — она стоит бешеных денег!

— Ну мама, позволь мне еще немножко походить в твоих вещах. Еще одну минуту. Я в них такая красивая, прямо как ты, — взмолилась я.

Потом стала рыться в ее шкафу.

— Мне нравится твое красное платье. Можно мне его примерить? А эту фиолетовую штуку? А это что за черное платье? Выглядит очень даже сексуально.

— Трейси! — захихикала мама. — Ладно, давай наряжаться.

Это было ЧТО-ТО! Мама стала меня наряжать, и мы обе чуть не лопнули со смеху, когда я примерила черное платье. Потому что его вырез был мне прямо до пупка — у меня не только сверху ничего не было, но и снизу тоже. В конце концов я снова оказалась в мамином мохеровом свитере, кожаной юбке и черных замшевых туфлях на высоких каблуках. Я расхаживала по комнате, как модель, а мама стала мне показывать, как нужно правильно двигаться. Я из кожи вон лезла, чтобы научиться ходить, как она. Потом мы поиграли немного в рок-звезд. У мамы все прекрасно получалось. Она чудесно пела и пританцовывала. У нее удивительный голос! Мама сказала, что в пабе она лучше всех поет под караоке, поэтому ее всегда просят спеть.

— Кстати, сегодня — вечер караоке, — сказала она.

— Здорово! А мы туда пойдем? Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты будешь петь.

— Тебе нельзя в паб. Ты еще ребенок.