Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии - Василий Олегович Авченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из занятий парусным спортом я понял, что такое киль и как он важен не только для корабля, но и для человека. Понял, почему парусное судно может идти против ветра – не прямо навстречу, но скулой, лавируя, меняя галсы, дрейфуя и всё-таки взбираясь на ветер. Парус – верхняя часть айсберга, киль – подводная, незаметная, но очень важная. Без киля самый лучший парус бесполезен; лучше лишиться паруса, чем киля.
Крушения русских кораблей на Тихом океане начались с середины XVII века.
В июне 1648 года семь кочей, выйдя из Нижнеколымского острога, пошли вокруг Чукотки. К октябрю уцелело два, большинство участников похода погибли. Коч Дежнёва выбросило на берег в районе устья реки Анадырь; лишь коч Попова благополучно достиг Камчатки. Условия для мореплавания в тех краях и сегодня считаются сложными, а тогда – на скорлупках, без навигационных приборов?
В неполном списке погибших в восточных водах российских кораблей и судов – около девятисот имён. «Когда читаешь донесения и слушаешь рассказы о том, как погибала “Диана”, хочется плакать, как при рассказе о медленной агонии человека», – писал Иван Гончаров. Дно морей – настоящее кладбище. Коренные приморцы говорят о смерти: «уйти к верхним людям»; здесь можно сказать – «уйти к нижним кораблям». Море – опрокинутое небо.
Корабли садятся на камни, взрываются, гибнут от обледенения, стискиваются айсбергами, пропадают без вести, тонут в шторм, переворачиваются у пирсов. Остовы погибших кораблей похожи на скелеты гигантских китообразных, выбросившихся на берег и объеденных участниками круговорота материи в природе. Корабельные кили и шпангоуты – позвоночники с рёбрами, напоминающие о том, что всё в мире похоже. У приморских берегов находят ядра и гильзы, фарфоровых Будд и бронзовые лампы, гарпуны, уключины, глиняные грузила (во время и после войны не хватало металла).
Осенью 1922 года наступление красных войск на Приморье поддерживали корабли Амурской флотилии. Бронекатер «Барс» затонул в озере Ханка в шторм, был поднят и вошёл в состав китайского, а затем маньчжурского флота. Вторично, уже насовсем, потоплен там же, на Ханке, советскими бронекатерами в августе 1945 года.
В 1934 году в Чукотском море был раздавлен льдами и затонул пароход «Челюскин». В 1965 году у Чукотки погиб раздавленный льдами теплоход «Витимлес». В 1983 году в проливе Лонга между материком и островом Врангеля была раздавлена льдами и ушла на дно «Нина Сагайдак».
В декабре 1939 года пароход «Индигирка», шедший из Магадана во Владивосток, натолкнулся на подводные камни и затонул у берегов Хоккайдо. На пароходе находились более восьмисот отбывших срок заключённых, пятьдесят этапируемых на пересмотр дел, вольные дальстроевцы. Погибло около семисот человек, часть спасли японцы. Как раз в конце 1939 года на колымском прииске Мальдяк работал молодой конструктор, зэка Королёв. В декабре его дело благодаря хлопотам лётчиков Громова и Гризодубовой направили на пересмотр. Королёва вызвали в Москву, в «туполевскую шарашку». Покидать Колыму он должен был на «Индигирке», но по дороге с прииска заболел и попал в лазарет. Возможно, именно эта случайность сохранила жизнь отцу советской космонавтики.
Во время Второй мировой дальневосточные торговые суда гибли от японских, немецких, американских бомб и торпед. На дно в 1941–1945 годах ушло двадцать четыре судна Дальневосточного пароходства – в Арктике, Атлантике, Тихом и Индийском океанах. Десять потопили немцы, восемь – японцы (задолго до вступления СССР в войну против Японии), шесть – союзники-американцы по ошибке. От американской торпеды погиб «Ангарстрой» в Восточно-Китайском море, причём экипаж спас японский сухогруз. Так же пошла на дно «Обь» у Камчатки. Командир американский подлодки SS-281 Sunfish сказал, что в темноте принял советский пароход за японское судно, хотя на бортах «Оби» были нарисованы флаги СССР, в ночное время их освещали. Американская подлодка SS-276 Sawfish под командованием лейтенант-коммандера Сэндса за одни сутки потопила два советских парохода – «Колу» и «Ильмень». Пароход «Белоруссия», шедший в марте 1944-го на выручку зажатому льдами пароходу «Маныч», был торпедирован в Охотском море американской субмариной SS-381 Sand Lance. Двадцать два моряка погибли сразу, на шлюпки перебрались ещё двадцать восемь. Выжили лишь двое – кочегары Яков Почернин и Иван Петровичев, дошедшие льдами до Итурупа (откуда двумя с небольшим годами ранее ударное соединение японского авианесущего флота направилось к Пёрл-Харбору, а через шестнадцать лет отсюда же начнёт свой дрейф зиганшинская баржа Т-36). Последним советским торговым судном, погибшим в годы Второй мировой войны, стал «Трансбалт», шедший в июне 1945-го из Сиэтла во Владивосток. Его потопила в районе пролива Лаперуза американская подлодка SS-411 Spadefish. Командовавший в то время подводными силами Тихоокеанского флота США адмирал Локвуд позже издал мемуары с характерным заглавием «Топи их всех!».
В 1946 году пароход «Дальстрой» в Находке, загружая тринитротолуол для колымских приисков, взлетел на воздух. В 1947 году в порту Нагаево взорвались пароходы «Генерал Ватутин» и «Выборг», гружённые взрывчаткой. Капитан Анна Щетинина вспоминала, как в годы войны её «Жан Жорес» пришёл в Нагаево с взрывчаткой и осуждёнными власовцами на борту. При выгрузке несколько ящиков упали на палубу и раскололись; в одном – в нарушение инструкции – обнаружились взрыватели. Щетинина: «Каждому ясно, что эти минные взрыватели в ящик с маркой “аммонал”… были подложены в порту погрузки. И позднее, когда взорвались наши суда в Находке и в Нагаево, то это было что-то такое же…»
В январе 1965 года траулеры «Бокситогорск», «Нахичевань», «Себеж» и «Севск», промышлявшие рыбу в Беринговом море, в условиях сильного обледенения опрокинулись и затонули. Спасти удалось лишь одного моряка, снятого с плавающего кверху днищем «Бокситогорска». Народный артист России Александр Михайлов, тогда морячивший во Владивостоке, вспоминал: эта трагедия привела к тому, что он оставил море и пошёл учиться на актёра. «На берегу нас уже похоронили. Знали во Владивостоке, какая беда там у нас разыгралась. И когда я всё же сошёл живым на берег, на причале стояла мама… И сразу, на причале, она сказала: “Всё, сын. Или море, или я”… Вынужден я был списаться на берег».
Судьбы кораблей столь же различны, как судьбы людей.
О «Варяге» и «Авроре» сложены песни. Революционная «Аврора», принявшая боевое крещение в Цусимском сражении, оказалась удачливее «Варяга». Она не могла погибнуть при Цусиме: ей была уготована иная роль.
Моряки известны суеверностью, но интересно, что назвать корабль в честь погибшего с честью собрата не считается плохой приметой. Та же «Аврора»
