Иннокентий (СИ) - Ал Коруд

— Кеша, ты ничего мне сказать не хочешь?

— О чем?

— Да как-то ты подозрительно быстро пропал с радара. То не выгонишь, то вообще, как будто далеко уехал.

— И что?

У Иннокентия засосало под ложечкой. А предчувствия его редко обманывали. Не просто так этот хмырь серьезный разговор затеял.

— А то что, должок за тобой. Или забыл? Так не это нехорошо.

— Не помню.

— Вот как?

А глаза у Герыча совсем не пьяные, серьезные. Злости в них нет. Скорее интерес лаборанта к белой мыши. Какого черта она трепыхается под скальпелем?

«Сука, вот попадалово! Что этот Васечкин натворил?»

— Извини. Упал, очнулся, гипс. Так что не стесняйся, напомни. Денег задолжал?

Наглая позиция Кеши Герыча заметно удивила. Видимо, он после своего наезда рассчитывал на иной ответ.

— А ты, бивень, изменился. Раньше попроще был. Неужели все забыл?

— Таки да!

А вот здесь глаза хозяина его и выдали. Удивил его Иннокентий. Или старый Кеша меньше разговаривал, или обороты употреблял более просторечные. С этим как раз понятно. Петров будущий поначалу частенько себя выдавал странными словечками и сленгом. Кое-что даже ушло в народ.

Герыч же взял паузу для размышлений, делая вид, что пьет пиво. Иннокентий нарочито спокойно чистил руками креветки. Он любил накопить горку и разом скушать. А вот дальнейшее поведение хозяина его все-таки удивило. Подловив момент, Герыч ловко подскочил вплотную к молодому человеку и хриплым голосом, похожим на странный шепот, выдал:

— Ты кто, фрайер? Откуда взялся? Какой интерес ко мне?

Только быстрая реакция столичного жителя спасла Кешу от более тяжких разборок. В следующий миг он сграбастал Герыча за шкирку и вскочил с места. Мужчина явно не ожидал такого от обычно спокойного увальня и потому безвольно повис на сильных руках Кеши. В глазах Герыча плескануло откровенным страхом.

«Вопрос — отчего?»

— Ты мне никак что-то предъявить пытаешься?

Через минутную паузу Герыч прохрипел:

— Отпусти. Побазарим без шума.

— Лады.

С тем же нарочито спокойным видом, как будто ничего и не бывало, Иннокентий опустился на кресло. Но сейчас он был готов.

В этот раз Герыч смотрел на него откровенно злобно:

— Ты так мне и не ответил, Кеша. Ты кто такой по жизни?

— Иннокентий.

— Не шути так со мной. Ты точно не тот деревенский Кеша, под личиной которого прятался ранее. И ко мне зачем ходил? Что вынюхивал?

Васечкин уже понял, что вляпался в большую кучу дерьма. И отмыться просто так не получится. Кеша, Кеша, во что же ты ввязался?

— До тебя мне дела нет. Поверь уж на слово.

Герыч осклабился:

— Вот просто так, да?

Иннокентий повел плечами:

— Тебе хочется по-иному?

— Да нет. Лучше краями разойтись. Мне шум не нужен.

Намек был понятен. Расспрашивать про мутные делишки ухаря не хотелось. Меньше знаешь, крепче срешь.

— Что с должком?

— Проехали.

— Вот и хорошо.

Герыч задумчиво налил себе пиво, в этот раз не предложив Кеше:

— И все-таки любопытно кто ты такой на самом деле. Так меня провести…

— Тебя это как раз не касается.

— Чего тогда ко мне приперся?

— Пива попить!

Кеша решил придерживаться наглой до предела тактике. В Москве она обычно работала. Аборигены так себя обычно вели, самые продвинутые приезжие копировали. Так и узнавали друг друга. Заволжск же завсегда был провинцией. И судя по реакции этого странного дворника, такая тактика работала.

Внезапно глаза Герыча нехорошо сузились.

— Блять, сука! Я же видел фото твое в газете. Ты маньячину заезжего побил и ментам сдал. Говорят, здоровый был утырок, девок резал почем зря. А ты его урыл одной левой.

— Было дело, — флегматично заметил Иннокентий, внутренне похолодев. Если этот хмырь из блатных, то можно запросто получить заточку в печень. — Даже не думай.

— Я тебе дурак что ли? Не знаю кто ты Кеша на самом деле и уже знать не хочу. На кого тебя завербовали в армии служить.

«Ек макарёк, вот легенда о службе в разведке сработала! Ничего не понятно, но звучит громко»

Иннокентий пронизывающе посмотрел на хозяина дворницкой, тот не выдержал и отвел взгляд.

— Тебе и не нужно знать Герыч. Лишнее это, поверь.

— Понимаю. Но у нас есть одна проблема.

Васечкин быстро соображал. Чего тогда они несли, когда он нажрался чернил? Вован возит чего-то налево. И вывозит много, можно сказать, внаглую. Так получается, что Герыч не простой дворник, а один из махинаторов или даже организаторов? Чего там по телевизору про «цеховиков» в СССР рассказывали? Тогда все ясно. Кешу на чем-то подловили и хотели использовать как «живца». Вот суки! Но своим поведением новый Васечкин им планы конкретно поломал, оставив «простого дворника» в непонятках. На залетного фрайера Кеша не смахивает, вот Герыч и задумался.

Так, думаем дальше — кто может человека из разведки вербануть? Так ясно — кровавая Гэбня! То-то этот урод и перессался. Ну что ж, придется узел рубить, раз развязать не получается. К ментам пойти? Да на фиг. Лишние вопросы. А они ему нужны? Ему тишина потребна, пока планы не собраны. И Герычу по ходу тоже.

— Про проблемы согласен. Но ты мне не нужен. Как и я тебе. Что будем делать?

Герыч также лихорадочно соображал и на конфликт явно не напрашивался. Видимо, у него шарики за ролики убежали, пока размышлял — на кой хрен он КГБ сдался? Органы бдили, но обычно более крупную рыбешку.

— Может, разойдемся краями?

— Правильно мыслишь.

— Я просто уеду?

— Хорошее намерение. Лучше с концами.

Герыч заметно расслабился. Если Кеша агент под прикрытием, то и решения мог принимать самостоятельно. Ему можно было верить.

— Сколько у меня времени?

Иннокентий взял театральную паузу, доедая креветки:

— Два дня хватит?

— Да.

— И я тебя забываю.

— Без базара.

— Лады, заметано. И закончим на этом.

Многозначительный взгляд на прощание и бывай знакомей по неизвестной старой жизни.

Хорошо, что он у дворника облегчился. В голове шумело вовсе не от алкоголя. Хмель как рукой сняло. По краю ведь прошел, буквально на понтах и базаре. А вдруг там люди серьезные замешаны? Эти же блатные — придурки полные! Что сейчас, что в будущем. Понятия у них какие-то нечеловеческие, епанутые. Хрен проссышь, что им на самом деле нужно? Не так глянул и ты уже на «пере». Ценности в жизни перевернуты. На том и держатся.

Иннокентий никогда не понимал блатной романтики и культа АУЕ. Насмотрелся в подростковом возрасте на последствия вхождения в «группировки». Или зарежут в подворотне ни за грош, ил подставят «на вилы, или шестерить на воров. Итог все равно один. Тюрьма и смерть. А