Карл Великий - Дитер Хэгерманн

ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ НАЧАТЬ ВНУТРЕННИЕ РЕФОРМЫ

Имперские собрания в Вормсе дают повод заняться рассмотрением внутренней политики Карла, общие контуры которой особенно отражены в грамотах первых лет правления. Мы, безусловно, зависим при этом от случайности и, значит, от соответствующего архивного предания, что прежде всего на руку духовным воспреемникам. Так отмечается факт обретения неприкосновенности (иммунитета) церквами и монастырями — это Сен-Бертен, Корби, Сен-Жермен-де-Пре, Сен-Маглуар-де-Фоссе (Париж), Сен-Галлен, Сен-Этьенн (Анже), Лори, Мюрбах, Трир, Эхтернах и Сен-Мишель-де-Марар (Верден). Нередко Карл подтверждает грамоты своего отца, касающиеся учреждений, на которые до 771 года распространялась сфера ответственности его умершего брата. Сюда же относится и Сен-Медар в Суассоне. Список вос-преемников возглавлял Сен-Дени, место захоронения Пипина и королевский монастырь в целом.

Неприкосновенность, возникшая уже в позднеантичный период как правовой институт, избавивший его обладателя от всех общественных обязательств, особенно в эпоху раннего средневековья обеспечивала непосредственно имущественную и правовую защиту церквей от вмешательства графов и других королевских сановников. Самое позднее при преемнике Карла как правителя — Людовике Благочестивом логическим дополнением неприкасаемости становится королевская защита, освобождающая таких «льготников» от общественного управления. Исключением этого правила являлись, однако, графский суд по уголовным делам и призыв на военную службу, если только соответствующие лица не пользовались привилегиями по призыву.

Неприкосновенность (иммунитет) обеспечивал церковный правовой и мировой округ. Так, согласно грамоте монастыря Лорш, ни граф, ни его «помощники» не обладали судебной властью над крепостными крестьянами на монастырских владениях, не могли улаживать судебные споры, привлекать свидетелей, селиться на церковных землях, использовать людей на общественных и строительных работах, а также отзывать проекты, реализуемые в интересах государства. Их вполне материальный эквивалент правитель уступает самим привилегированным слоям как особую льготу, которая как обязательное вспоможение адресуется крепостным крестьянам и экономически зависимым лицам.

Введением иммунитета и вытекающими из этого выплатами король накрепко привязал к себе важные духовные структуры. Тем самым он мог твердо рассчитывать на верность и лояльность аббатов и епископов. Постоянные молитвы собраний за спасение жизни короля, его супруги и преемников, а также за стабильность государства франков стали невидимым щитом королевства и его главы. Таким образом сфера неприкасаемости бросила вызов сфере графского служения, достаточно часто не учитывавшего совсем или в весьма ограниченной степени общественное благо, поощряя злоупотребление властью, фаворитизм, коррупцию влиятельных аристократических семей, к которым принадлежали сами обладатели высоких званий. Интегрировать автохтонную власть аристократии во власть королевскую всегда было важной задачей средневекового правителя. Характерными представляются, кроме того, так называемые судебные хроники, рисующие образ короля и его сторонников — графов и вассалов — как главного судью монастырей, например Фульды и Лорша, и, следовательно, отводившие королевскому двору роль Верховного трибунала, признавая за ним право именоваться высшей инстанцией правосудия, основной долг которого — защита слабых и забота о справедливости.

В Лорше (среднее течение Рейна) некоторые источники дают представление об эволюции этого аббатства в королевский монастырь и центр каролингской культуры, включая и историографию. Так, примерно в 762 году граф Кэнсор вместе со своей матерью на бывшем римском дворе основал духовную обитель, перешедшую по наследству к его родственнику архиепископу Меци Хродегангу. Эта обитель приобрела широчайшую известность после того, как Хродеганг перевез на Рейн святые мощи римских мучеников. Видимо, в марте 772 года, когда Карл отмечал Пасху и льежском Геристале, в суде произошла перепалка между тогдашним аббатом Лорша и сыном основателя монастыря, утверждавшим, что волеизъявление отца адресовалось сыну. Аббат Гунделанд, брат Хродеганга, возразил, что не только акт дарения умершему, но и черновик грамоты, зачитанный в судебном заседании, говорят об обратном. Под давлением этих аргументов несостоявшийся наследник был вынужден отказаться от всех притязаний, подтвердив свое решение вручением соломинки или посоха. Черновик документа позволяет сделать вывод о правовом характере письменных записок даже в то время, когда законодательство общества базировалось в основном на устном предании.

В мае 772 года Карл даровал иммунитет аббатству Святого Назария, чуть позже добавив к нему королевское покровительство и право свободного избрания настоятеля. Судя по всему, этим обильным привилегиям непосредственно предшествовали передача монастыря аббатом Гунделандом под власть Карла. В результате Лорш приобрел статус королевского монастыря, как свидетельствует грамота, на вечные времена. В обмен на королевское покровительство, иммунитет и свободу избрания аббата правитель заручился от аббата и монашествующих молитвой «за нас и наших последующих преемников и за народ франков». Временную «передышку» в раздаче этой череды привилегий знаменовала 21 января 793 года передача виллы Геттехейм близ Берштрассс вместе с тамошней церковью Святого Петра «нашему монастырю»; речь шла об огромном владении между Рейном и южной частью Оденвальда, которое считалось маркой и территорией для корчевания лесов.

И лотарингский монастырь Горц, прославившийся благодаря чрезвычайно активному аббату Иоанну, ставшему также дипломатом при дворе Отгона III, а впоследствии осуществлявшему реформу, связанную с именем монастыря, получил подтверждс ние своей грамоты об основании обители от архиепископа Хро деганга. Последний перевез из Рима мощи святого Горгония и монастырскую церковь, тем самым превратив епископскую кафедру недалеко от часто посещаемой церкви в Кёнигспфальце близ Дидетховена в крупный религиозный центр. Теперь Карл берет монастырь под защиту от посягательств епископов Меца, рассчитывая и здесь взамен от аббата и его монашествующей братии на постоянную молитву за спасение отечества (раtria) и стабильность государства.

Не менее показательными, чем эти многообразные привилегии, созидавшие тесные узы между правителем и церковью, в грамотах как для Лорша, так и для Горца является однозначное указание на необходимость придерживаться исключительно монашеских правил святого Бенедикта Нурсийского, которые в сбалансированности и разумности принципа «молитва и труд» представлялись адекватным соответствием центральноевропейским условиям. Монашеские правила конкурировали с доктриной покаяния и умерщвления ирландских предписаний, прежде всего Колумбана в Люксёйе, а также с многочисленными так называемыми смешанными правилами, происходившими и поступавшими из Южной Галлии. Это как бы римский компонент, определявший векторное направление приказа короля подчиненным ему духовным учреждениям. Речь шла конкретно о бенедиктинском монастыре Монтекассино, который вскоре после 747 года стал духовным центром при дяде Карла — Карломане. Линия на сближение монашеских правил с моделью святого Бенедикта при Людовике Благочестивом прослеживалась и в действиях другого бенедиктинца, западного гота Витизоя, возглавлявшего монастырь в Аниане. Такая инициатива вызвала определенный протест. Подобного рода тяга к Риму в сфере обрядов, учения и уставов — изначально существенный фактор, отличавший внутреннюю политику Карла и одновременно придававший союзу с папством в перспективе внутреннюю силу.