Обладать и ненавидеть (ЛП) - Грей Р. С.

— Да. Замечательно. Мы так счастливы, что вы двое сегодня с нами. Вы найдете свои карточки за столом выдающихся меценатов. — Затем он машет рукой служащему. — Кеннет, не мог бы ты, пожалуйста, проводить мистера и миссис Уолтер Дженнингс II на их места?

Уолт вмешивается, качая головой.

— В этом нет необходимости. Мы найдем их сами.

Организатор улыбается в подтверждение.

— Хорошо. Конечно. В таком случае, вы найдете раздевалку и закуски прямо внутри. Ужин начнется через полчаса.

Как только мы оказываемся вне пределов слышимости, Уолт наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Не делай свою ненависть ко мне такой очевидной каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе.

— Что? Я ничего такого не делаю! — говорю я с хмурым видом.

— Ты практически каждый раз выпрыгиваешь из своей кожи.

— Потому что это все удивительно!

— Так не должно быть. Вот, повернись и дай мне взять твое пальто.

— Я могу сделать это сама.

— Элизабет, я клянусь…

Его фраза обрывается, когда я резко поворачиваюсь и начинаю расстегивать пальто без его помощи. Когда я заканчиваю, я сбрасываю его с плеч и позволяю ему сделать все остальное. Он слишком сильно дергает, снимая его с меня, и я бросаю на него сердитый взгляд через плечо.

Затем он сдает мою верхнюю одежду и принимает у служащего небольшой номерок. Я поворачиваюсь к нему лицом, и он смотрит на меня и замирает, заставляя меня беспокоиться, что что-то не так. Я смотрю вниз на свое платье, но как только я не нахожу ничего необычного, я оглядываюсь через плечо, ища в толпе кого-то примечательного позади меня.

— Все дело в платье, — говорит он мне, делая шаг вперед. — Теперь дай мне свою руку и постарайся не выглядеть слишком раздраженной из-за этого.

Я тянусь к его руке, пытаясь доказать ему, что могу быть командным игроком. Мои пальцы сжимаются вокруг его пальцев, но он не принимает такой расклад. Уолт быстро переворачивает наши руки так, что моя рука мягко оказывается в его, а затем он тянет меня вперед.

— А что насчет платья? — спрашиваю я, когда мы проходим через переполненное фойе.

Уолт видит кого-то знакомого и кивает в знак приветствия, но мы не останавливаемся, чтобы поговорить с ними.

— Ты уже знаешь, — коротко говорит он.

Я улыбаюсь полу, прежде чем надеть идеальную маску невинности. Оглядываясь на него, я нажимаю еще раз.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Он смотрит на меня сверху вниз, приподняв бровь.

— Я не дам тебе того, чего ты хочешь.

— И что же?

— Реакцию.

Я изображаю чересчур драматичный вздох.

— Я бы хотела, чтобы ты это сделал. Боже, я бы с удовольствием на это посмотрела. Ты когда-нибудь по-настоящему злишься? Грустишь? Доволен?

— Я счастлив прямо сейчас — разве ты не видишь?

Смех вырывается из меня прежде, чем я успеваю его остановить.

— Ты не можешь быть серьезным.

— Неужели это действительно так абсурдно?

— Что ты мог бы быть счастлив прямо сейчас со мной? Боже, да. Мы совершенно не ладим. Само определение несовместимого.

Он шмыгает носом и отводит взгляд.

— Я так на это не смотрю.

— О, прекрати. Иначе очень скоро я буду думать, что я тебе действительно нравлюсь.

— А если это так?

— Я… — я качаю головой, не дожидаясь ответа. — Я не уверена. Как будто мой мозг даже не может поверить в это.

Он качает головой, явно сытый мной по горло до конца этого столетия. Хорошо для него, что мы сейчас за нашим столиком, нас приветствует толпа людей. Уолт знает некоторых из них — мужчины хлопают друг друга по плечам, — но он знаком не со всеми, поэтому он знакомит нас с группой.

— О, кажется, я видела вас двоих в «Таймс»! — говорит одна женщина. — Разве вы не поженились всего несколько недель назад?

— Да, — подтверждает Уолт, крепко держа меня за руку.

Женщина радостно хлопает в ладоши.

— Как мило. Фотография в газете не отдала вам двоим должного. Из вас получилась прекрасная пара.

Уолт смотрит на меня сверху вниз, как любой любящий муж, и я подыгрываю ему, дразняще морща нос. Для этой женщины мы выглядим абсолютно влюбленными, но мы знаем лучше.

Взгляд Уолта говорит: «Не облажайся».

Мой кричит в ответ: «Я никогда не облажаюсь!»

— Как мило. Вы где-нибудь проводили свой медовый месяц? — спрашивает она.

— У нас не было такой возможности, — говорит Уолт с сожалением в голосе. — Это напряженное время для моей компании.

— Уолт на самом деле Уолтер Дженнингс II из «Диомедики», — добавляет ее муж.

Брови женщины приподнимаются, она явно впечатлена.

— Я не соединила все точки. Мы редко видели тебя на этих мероприятиях.

Он поправляет галстук-бабочку, немного смущенный таким вниманием.

— Мне нравится держать его при себе, — говорю я, обнимая его за руку и придвигаясь к нему.

Женщина хихикает и подмигивает мне.

— Не могу сказать, что сама бы не поступила так же. — Ее муж громко откашливается, и она хлопает его по плечу. — О, да ладно. Мы были такими же в их возрасте! Ты никогда не выпускал меня из виду надолго.

В конце концов пара переключается к другой группе друзей, и Уолт смотрит на меня сверху вниз.

— Ты не можешь сказать, что я не сыграла свою роль до конца, — настаиваю я.

Он издает звук, как будто он наполовину впечатлен.

— Прижаться ко мне было хорошей идеей.

— Вот видишь? — говорю я, злорадствуя. — И это было даже не так уж плохо. Ты приятно пахнешь.

Его глаза задерживаются на мне слишком долго, и моя улыбка становится шире, но наш уединенный момент прерывается, когда к нам подходит мужчина, его громкий голос разрушает тихие приличия, когда он спрашивает:

— Это стол для крупных меценатов?

Рот Уолта сжимается, но он все еще вежлив, когда кивает мужчине.

— Не утруждай себя представлениями, — говорит мужчина, качая головой. — Я знаю, кто ты. Я слежу за акциями «Диомедики», как ястреб. — Его взгляд скользит вниз, ко мне, и его ухмылка становится слегка похотливой. — Кто эта красивая птичка?

Рука Уолта скользит вокруг моей талии, так что он держит меня за нижнюю часть бедра.

— Это моя жена, Элизабет.

— Жена? — он тихо присвистывает. — Счастливчик. — Он протягивает мне свою мясистую руку. — Меня зовут Фред Бэррон.

Фреду требуется всего тридцать секунд, чтобы рассказать нам, что он сколотил свое состояние, инвестируя в японские технологические фирмы в начале 90-х. Даже сейчас он делит свое время между Нью-Йорком и Токио.

— Ты когда-нибудь была в Японии? — спрашивает он, придвигаясь ближе ко мне и не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свой пристальный взгляд, который задерживается на моем теле.

Я заставляю себя натянуто улыбнуться.

— Нет, хотя когда-нибудь я с удовольствием побывала бы там. Есть немало японских художников, которыми я восхищаюсь.

Его брови приподнимаются.

— Хорошо, я отвезу тебя. У меня целый парк частных самолетов. Мы можем уехать завтра первым делом.

Он говорит все это с дразнящим видом, что делает ситуацию еще хуже, потому что я вынуждена подыгрывать ему, когда на самом деле я хочу сказать ему, чтобы он оставил нас в покое.

К счастью, Уолт все еще рядом со мной, наблюдая за Фредом, и когда его рука сжимается на моей талии, я думаю, он дает мне понять, что Фред нравится ему не больше, чем мне.

— Я думаю, ужин вот-вот подадут, — говорит Уолт, пытаясь закончить разговор, сохраняя при этом мир. — Ты уже нашел свое место?

— О, конечно, да. Дай мне посмотреть, куда они меня засунули. Лучше бы у меня было чертовски хорошее место с той суммой, которую я пожертвовал на это все.

По чудесному стечению обстоятельств Фред оказался прямо напротив меня за столом, так что я больше не подвергаюсь его вниманию за ужином.

Вместо этого мы сидим между несколькими деловыми знакомыми Уолта, которые не проявляют ко мне никакого реального интереса. Это мило. Это значит, что я могу спокойно есть свою еду, пока они все говорят о вещах, которые мне наскучили. После десерта я говорю Уолту, что собираюсь освежиться, но на самом деле это повод побродить по музею и отдохнуть от всей этой театральности. Территория обширна и, чтобы обойти, занимает некоторое время, я проверяю свой телефон, на самом деле не торопясь. Затем, возвращаясь на поиски Уолта, я приостанавливаюсь и засовываю голову в тихий аукционный зал, и отвлекаюсь.