Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается - Таша Таирова

Соня мелко трясла головой, будто Богдан мог её видеть, сунула телефон в карман и прижала голову брата к себе. Она как во сне увидела двух молодых парней, подбежавших к ним. Один что-то говорил по телефону, другой прижал пальцы к шее Матвея и успокаивающе произнёс:

– Ничего, девочка, всё образуется. А этого гада мы поймаем. А вот и ваши показались, давай я его подержу, у тебя рука ранена. – Соня непонимающим взглядом уставилась на свою руку с длинным порезом, из которого сочилась кровь. Но тут рядом остановилась машина «‎скорой помощи», из неё выскочил Богдан и ещё какие-то люди, и Соня заплакала, вытирая слёзы, размазывая их по лицу вместе с кровью, судорожно заглатывая воздух и громко крича. Она не поняла, как оказалась в машине, как ей забинтовали руку, как напоили чем-то дурнопахнущим. Она смотрела на лежащего на носилках Матвея с кислородной маской на лице и слышала слабый писк кардиомонитора, понимая, что её брат пока жив, что он борется за жизнь. Соня видела, как Богдан ввёл иглу в вену, как побежал по трубочке прозрачный раствор, кто-то громко ругался, машину трясло, но они всё ближе и ближе подъезжали к больнице, где их ждал дядя Игорь. Соня закрыла глаза и впервые в жизни тихо прошептала:

– Господи, помоги ему! Не оставь его своей милостью!

Глава 18

Звонок сына отвлёк Игоря от разговора с Алексеем.

– Прости, Алёша, но сын мне не так часто звонит, тем более с работы. Может, ему помощь нужна? – Он с улыбкой принял вызов, но через секунду его лицо приняло сосредоточенное выражение. Игорь внимательно слушал сына, быстро поднимаясь из-за стола и направляясь к входной двери. Фадеев непонимающе смотрел на друга и тоже медленно встал, понимая, что происходит нечто важное.

– Таня, готовь операционную на ножевое ранение! – громко закричал Шанин и чётко проговорил в трубку телефона: – Везёте его минуя приёмное отделение, мы готовы и ждём. Прости, Алексей, но это наша работа, сам понимаешь...

– Почему сюда, Игорь? Вы же не дежурите сегодня?

– Богдан везёт сюда Матвея и Соню Воскобойниковых. Алёша, это сын Кати и дочь Ирины.

– Объём поражения?

– Пока только правое подреберье у мальчика, Алёша, но Соня уже в машине сказала, что Матвей очень быстро отключился. Боюсь, что ранение сочетанное и повреждено лёгкое.

– В таком случае я моюсь на операцию с тобой. Ассистентом, а там посмотрим. И это не обсуждается. – Фадеев вышел из кабинета, снимая часы, и направился по коридору в операционную. Вот уже больше двадцати лет он не ходил по этим переходам между хирургией и реанимацией, но сейчас он уверенно шагал в ургентную операционную, бросив на ходу дежурной санитарочке: – Малышка, костюм мне принеси, пожалуйста, и шапочку с маской.

Игорь качнул головой и набрал номер Сан Саныча Гойко, с которым уже больше четверти века они работали бок о бок, абсолютно доверяя друг другу и вытаскивая пациентов с того света. Двери в отделение реанимации распахнулись, раздались быстрые шаги – Игорь знал, это сёстры-анестезистки побежали вслед за Фадеевым. Шанин закрыл глаза и задумался на несколько секунд, но потом набрал номер жены и тихо сказал:

– Анют, у нас беда. Матвей ранен, Соня пострадала. Пожалуйста, позвони всем, мы с Алёшей уходим в операционную.

Корпус замер в ожидании. А за окном светило солнышко, пели птицы, гудели машины. Жизнь продолжалась... Жизнь текла своим чередом...

***

Богдан отпустил ручку каталки и резко повернулся – у стены на полу сидела Соня и широко распахнутыми глазами смотрела на закрывающиеся двери в оперблок, за которыми скрылась каталка с окровавленным Матвеем. Богдан присел перед ней и обхватил голову любимой ладонями:

– Посмотри на меня, Сонюшка, всё будет хорошо, мы успели, маленькая. Вставай, пожалуйста, надо показать твою рану хирургам.

Тут кто-то с силой оттолкнул Богдана, он потерял равновесие и опустился на колени, но до его слуха донёсся тихий всхлип Сони:

– Мама, мамочка! Он там! Его дядя Игорь забрал, мама!

– Тихо, доченька, тихо, – отозвалась Ирина Николаевна, – покажи, что у тебя болит.

Соня отстранилась от матери и затрясла головой:

– Ничего у меня не болит, мама, это Матвей, понимаешь? Матвей!

Воскобойникова молча кивнула и чуть повернула голову в Богдану:

– Что случилось?

Шанин сглотнул и постарался говорить спокойно, с жалостью глядя на любимую:

– У Сони ссадины от падения и глубокий порез на руке, повязку наложили, анатоксин ввели. Тётя Ира, – он вдруг понял, что забыл на миг её отчество, – это кровь Матвея, Соня просто очень испугалась.

Ирина обняла всё также сидящую на полу дочь, не обращая внимания на то, что белоснежный халат тут же окрасился кровавыми разводами:

– Пошли, я гляну твою руку. И успокойся, слышишь? Дядя Игорь всё сделает как надо, – Ирина специально назвала Игоря «дядей», понимая, что дочь в стрессовом состоянии может не всё понимать.

Соня тяжело поднялась, сделала несколько шагов, но потом резко обернулась и бросилась к Богдану, который крепко обнял её и тихо прошептал:

– Иди, маленькая, иди. А мне работать надо, Сонюшка. Я завтра утром приеду. Обязательно приеду.

Ирина прищурилась и внимательно посмотрела на обнявшихся молодых людей. Кажется, они с Алексеем что-то пропустили. Но об этом можно подумать чуть позже, когда с Матвеем всё разъяснится. Ира почувствовала, как ей на плечи опустились тёплые ладони, она повернула голову и увидела заплаканную Анну. Ирина сжала пальцы подруги и подошла ближе к Соне с Богданом, который отстранил от себя любимую, шагнул к матери и крепко обнял её, после чего быстро ушёл – его ждала машина и коллеги. Ира с дочерью уже подошли к перевязочной, когда в отделение влетел Сергей Воскобойников и лихорадочно огляделся. Увидев кровавые пятна на одежде Сони и Ирины, он вцепился пальцами в волосы и крепко зажмурился. Но тут где-то стукнула дверь, послышалось хриплое дыхание, быстрые шаги и в коридор забежала Катя.

– Где он? – Она рванулась в операционную, но тут её перехватил вышедший оттуда Гойко. – Пусти! Пусти меня, Саша! Там мой сын! Я должна быть там, рядом с ним! Пусти меня! Позволь мне хотя бы обнять его, пусти меня!

Голос обезумевшей от горя матери звенел в ушах, но Сан Саныч крепко держал Катю, не давая ей вырваться. Он