Мастер жизни - Сергей Ключников

Сложнее дело обстоит с браками, где один человек - православный, а другой ушел или собирается уйти в секту. Здесь конфликты абсолютно неизбежны, тем более что начинающий сектант, как правило, старается забрать с собой детей или по крайней мере серьезно повлиять на них. Если супруг, принадлежащий к Русской Православной Церкви, психологически незащищен и раним, а супруг-сектант агрессивен, то первый может получить серьезные травмы. Тем не менее противостоять агрессии ложной сектантской духовности необходимо, ибо сектантская психология очень вредна не только для взрослого, но в первую очередь для детского сознания. Православный супруг должен запастись большим терпением, сочетающим в себе внутреннюю твердость и доброжелательность, ибо даже малейший элемент раздражения немедленно уничтожит хрупкую надежду на достижение взаимопонимания. Не повредит и знание предмета в области религии и духовной культуры, хотя не стоит переоценивать возможности рационального фактора и высокоинтеллектуальных доводов - привязанность к сектам лежит за пределами разума и целиком иррациональна.

Конечно, секты бывают разные, и порой в православной среде к сектам необоснованно относят философские кружки, оздоровительные группы или психологические направления внецерковного характера. Если речь идет о принадлежности одного из супругов к таким объединениям, то здесь супруги должны проявлять терпимость друг к другу и уметь договариваться. Легче всего, не вникая в суть, назвать другого "темным" и поставить под сомнения годы совместного проживания только из-за того, что он заинтересовался чем-то лежащим за пределами церковных представлений.

Еще более сложная ситуация возникает в случае браков между людьми, придерживающимися православного вероисповедания и теми, кто следует эзотерическим учениям Востока и Запада, среди которых есть как подлинные глубокие традиции, так и поверхностные американизированные системы. Агрессия - это всегда плохо, от кого бы она ни исходила, но хуже всего, когда она исходит от людей, увлеченных именно такими поверхностными учениями, хотя ради справедливости следует признать, что инициаторами религиозных ссор в семье чаще всего бывают воцерковленные фундаменталисты-неофиты. Степень интенсивности и остроты конфликтов зависит не только от того, к какому лагерю веры принадлежит человек, но и от глубины и серьезности веры в истинность своего учения и религии. Семейные конфликты на религиозной почве носят ярко выраженный идеологический характер, хотя нередко с помощью нападений на веру супруга люди решают свои эгоистические задачи. Удары, получаемые супругами друг от друга в подобных браках весьма чувствительны. Лучшей защитой от наиболее болезненных и несправедливых нападений является крепость в собственной вере и устойчивость системы религиозно-духовных ценностей. С другой стороны к хорошим средствам защиты относится гибкость и широта познания человека, его способность к вмещению противоположных взглядов, иначе говоря, его веротерпимость. Наилучшим образом сможет отразить агрессию или недовольный выпад, вызванный религиозным неприятием тот супруг, который будет сочетать твердость с широтой мировоззрения и терпимостью к инакомыслию.

Нравственно-духовная несовместимость, конечно, связана с несовместимостью религиозной, но я все же решился выделить ее как отдельную разновидность, потому что по большому счету дух внеконфессионален. Из жизненного опыта, наверное, каждый знает, что бывают люди, формально принадлежащие к той или иной религии и церкви, но абсолютно бездуховные по своей сути. И наоборот, не так мало людей, формально не принадлежащих ни к одной из конфессий, но тем не менее излучающих свет и любовь. Иначе говоря, есть люди на глубинном уровне своего бытия светлые, а есть темные. Конечно, трудно говорить о чистых типах, то есть о святых и злодеях, в своем законченном развитии крайне редко встречающихся в жизни. Чаще всего речь идет о смешанных типах, то есть о людях, в душах которых живет и свет, и тьма, и добро, и зло. Поэтому правильнее говорить о преимущественно светлых и преимущественно темных людях. И если представить себе, что в одной семье на одном небольшом пространстве будут сосуществовать откровенно темный и искренне светлый человек, то, конечно, в таком союзе изначально заложен конфликт.

Зло и тьма чаще бывают сильнее, изворотливее, удачливее за счет беспринципности и неразборчивости в средствах. Добро и свет обычно очень уязвимы и ранимы, особенно в тех случаях, когда человек обладает этими качествами в недостаточной степени. Союз таких людей изначально обречен на постоянную войну, которая должна привести не к суверенному существованию двух равноправных индивидуальностей, а к победе одной из сторон. Тому супругу, который сознательно занимает позицию света (правда, в реальной жизни определить, кто светлый, а кто темный непросто, хотя бы потому, что никто не признает себя темным, а все склонны считать себя светлыми), можно посоветовать не пасовать перед любым натиском зла и тьмы со стороны другого супруга. Учитесь быть твердыми, устойчивыми, спокойными и принципиальными, не поддавайтесь на влияние темных сил, даже если они идут через вашего супруга.

Неправильно занятая позиция во время конфликта может спровоцировать окончательный уход супруга. Да, я убежден, что в основе правильной позиции всегда лежит самодостаточность и независимость. Даже если вы доброжелательно и сердечно открыты к какому-то человеку в данный момент, подобная установка позволит вам с наименьшими потерями уйти в сторону или разорвать отношения, если вас предали. Но когда вы излишне подчеркиваете, какая вы независимая и самодостаточная личность, это напрягает людей, и в отношениях с супругом может оказаться последней каплей, что очень хорошо показывает история моей клиентки Людмилы, страхового агента крупной зарубежной компании.

Всю жизнь Людмила третировала своего мужа: и за невнимательное отношение к себе (чего не было и в помине), и за неумение обращаться с бытовой техникой (что в каком-то смысле объяснимо его гуманитарной специальностью), и за то, что не сумел наладить отношения с ее матерью (что немудрено, ибо по свидетельству сестры мужа, которую я лично знаю, это невозможно по определению). В какой-то момент он не выдержал и на месяц ушел к своей матери. Людмила была в бешенстве, она звонила ему, давила и требовала возвращения, на что Борис (так звали мужа) спокойно и методично отвечал: "Я очень устал, давай отдохнем и немного разберемся каждый в себе". В конце концов, не выдержав одиночества, Людмила несколько раз попросила у него прощения, а один раз, по собственному признанию, даже зарыдала. Борис вскоре вернулся, но стал вести себя более самостоятельно. Он уже не отпрашивался у нее, как бывало раньше, к матери, а просто на выходные уходил туда и возвращался поздно вечером, не всегда сообщая об этом заранее. Людмила снова начинала закипать. В это время ей попалась книжка какого-то зарубежного автора о "психологическом карате" в семейной жизни, где он советовал в случае уверенности в своей правоте идти до конца и не сдаваться. Людмила последовала этому совету и в один из таких вечеров с его поздним возвращением в ультимативной форме потребовала от него извинений, сказав, что "если ты не захочешь этого делать, то убирайся туда, откуда пришел". К ее удивлению Борис зашел в свою комнату, закрылся, что-то делал (как выяснилось, собирал вещи), затем вынес чемоданы и молча вышел из квартиры.

Две недели Людмила ждала звонка, но когда поняла, что не дождется, позвонила сама и натолкнулась на спокойный, но твердый отказ мужа разговаривать. На этот раз не помогли ни запоздалые извинения, ни слезы, ни уговоры. Так Людмила оказалась у меня с просьбой помочь ей восстановить отношения. Однако и я отказался участвовать в такой помощи до тех пор, пока Людмила не осознает и не почувствует всю степень своей вины и ответственности за произошедшее, иначе любая помощь не сработает. Ей было очень трудно взглянуть на себя со стороны под другим углом зрения, однако пришлось. Пока я не убедился, что она действительно раскаялась в своих многолетних издевательствах над мужем, я не взялся за помощь. Людмила была вынуждена составлять списки всего дурного, что она сделала, ходить в церковь и мысленно проживать все те отрицательные эмоции, которые она ему доставила за всю жизнь (в индийском ашраме, где я научился этой мошной очистительной духовно-психологической технике, она называлась необычно - "надень туфли другого человека"). Однако когда сдвиг произошел, Людмила во многом была уже другим человеком.

Затем начался следующий этап работы: Людмила должна была вспомнить, какой тип женского поведения более всего восхищал мужа, что ему нравилось в других женщинах. Выяснилось, что она совершенно этим не интересовалась. За консультациями и советами по этому поводу она была вынуждена, преодолевая гордыню, обратиться к матери мужа, которая тоже болезненно переживала случившееся и уговаривала сына подумать о будущем. Людмиле пришлось заново пересмотреть всю свою жизнь, чтобы добыть крупицы этих знаний о вкусах мужа. Затем мы работали с ней над созданием и энергетическим усилением ее нового образа во взаимоотношениях с ним, более привлекательного, чем прежде и учитывающего его желания и пристрастия. И только после этого она поехала к его матери, дождалась его возвращения с работы, имела с ним длительный разговор, в результате которого привела его ко мне, как мы и планировали.