Боюсь, что да - Анфиса Ширшова

– Крис, постой. Я хотел пригласить тебя на свидание.

Костя снова сжал букет в руках и немного нелепо выставил его перед собой. Я уставилась на цветы и некоторое время молчала, чувствуя на себе его взгляд. Что происходит? Это какая-то шутка?

– Но мы же развелись, – только и смогла выдавить я, так и не приняв цветы.

– Да. Я думал, нам лучше закончить ту неприятную историю. Ты не хотела выходить замуж, все было не так, как ты мечтала. У нас не было свиданий, не было совместных воспоминаний, привычек, что там еще есть у всех влюбленных парочек… А сейчас я готов сделать все, чтобы ты сказала «да». Пусть даже мне потребуется очень много времени. Я не собираюсь отступать.

– Но…

Я хотела отказаться, сбежать. Как делала всегда. Спрятаться в свою скорлупу недоверия. Но отчетливо поняла, что не в этот раз. Если уйду, буду жалеть.

Взяла букет. И вскинула голову, глядя в умные зеленые глаза. В них я нашла теплоту, нежность и волнение.

– Костя?

– Что, Крис?

– Похоже, мне постоянно придется просить тебя нагнуться. Я хочу тебя поцеловать, но не дотягиваюсь. Ты слишком высокий.

Такой искренней улыбки я не видела ни у кого. Костя засмеялся и так сильно сдавил меня в объятиях, что не хватало воздуха. А потом был поцелуй. Самый нежный и трепетный в моей жизни.

Эпилог

Константин

Мне казалось, я никогда прежде не чувствовал себя настолько живым. Каждый день с ней, каждая минута – это взрыв. Эмоции через край. Каждая минута без нее – будто потеря, но в то же время предвкушение встречи, томительное ожидание, ревность, которая преследовала меня постоянно. Я знал, что Крис никогда не посмотрит на других мужчин, но не мог ничего с собой поделать. Она стала совершенно другой. Раньше она была напряжена и насторожена рядом со мной. Сейчас же – она смеялась, часто улыбалась, прижималась ко мне, и вообще, как оказалось, Крис очень любила объятия. А я любил ощущать тепло ее тела. Как можно чаще.

Она была очень чувственной, нежной, а я становился с ней немного сумасшедшим. Когда мы сливались в одно целое, не было никакого контроля, разум застилали настолько яркие эмоции и ощущения, что я впервые чувствовал себя по-настоящему живым. Но чем больше мы сближались, чем более доверительными становились наши отношения, тем очевиднее становилось, что Крис что-то беспокоит. Она стала задумчивой, почти ничего не ела, не смеялась. Я физически чувствовал боль от того, что моя любимая девочка снова из-за чего-то страдает. И что не открывается мне.

– Кристина, – сказал я как-то вечером, когда мы сидели во дворе у костра. – Я хотел поблагодарить тебя.

– За что? – удивилась она. В ее черных глазах отражалось пламя, а она была настолько красивой, что дух захватывало. Я точно знал, что встреча с ней – мое главное везение в жизни.

– За то, – медленно начал я, поднимаясь, – что с тобой я чувствую себя самым счастливым. Живым. За то, что в моей жизни появился смысл. Цель. За то, что я стал немного сумасшедшим.

Она тепло улыбнулась мне, чуть смутившись. Я сел рядом и притянул ее к себе. Она уткнулась носом мне в шею, а я даже зажмурился от блаженства.

– Я давно считаю тебя своей женой. Я очень тебя люблю. И хочу…

– Нет, – она приложила ладонь к моим губам, будто осознав, что именно я собирался сказать дальше. – Сначала я хочу рассказать тебе кое-что. Это нужно было сделать давно, но… Не могла собраться с силами.

Я поцеловал ее в макушку и прижал к себе. Легкий аромат фруктов окутал меня, вызвав волну мурашек по коже. Но сердце тревожно заколотилось, стоило ей произнести последнюю фразу.

Крис чуть отстранилась и опустила голову, взглянув на свои ладони. Так она и сидела, когда начала говорить:

– Когда погиб Саша, оказалось… Оказалось, что я была беременна. Я не знала этого. Но от стресса случился выкидыш, и… Врач сказал, что я вряд ли смогу родить. Какие-то осложнения, было сильное кровотечение. Костя, – она подняла голову и неуверенно посмотрела мне в глаза, – я знаю, что ты хочешь детей и для тебя это очень важно, но, возможно, я не смогу подарить тебе их. Прости меня.

Она тяжело выдохнула и посмотрела на пламя. Глаза стали огромными, влажными от слез. Клянусь, я никогда не любил так, как сейчас эту девушку.

– Иди ко мне, – тихо сказал я и сам обнял Кристину, крепко прижимая к себе. Но мне было этого мало, и я стал осторожно целовать ее губы, иногда отстраняясь и заглядывая в ее глаза. – Не думай о плохом. Нам некуда торопиться, Крис. И мы всегда сможем что-то придумать.

Мы помолчали, прижавшись друг к другу. Но я хотел кое-что знать, потому нарушил молчание:

– Кристина, ты возьмешь мою фамилию? Это важно для меня.

Она отстранилась и посмотрела на меня. А мне уже не нужен был ответ. Я и так все понял по ее счастливым глазам.

***

Павел

Зачем я продолжал следить за ней? Это похоже на помешательство, на паранойю. Она не любила меня. Больше не любила. Вряд ли дело только в отце и его поступке. Не хотелось признавать, но изначально именно мне она нужна была больше. Именно я подтолкнул ее к нашему недолгому безумству. Возможно, она бы не решилась на это, и в результате я бы не узнал, каково это – близость с любимой девушкой. Это безумие, которое стоит всего в этой жизни. Это и есть жизнь, а не суррогат, не тот заменитель, который ищешь в любой симпатичной мордашке.

А плата за эти чувства – тупая боль в груди, постоянное волнение от того, что упускаешь что-то важное. Упускаешь каждый день нашей совместной жизни. Общих эмоций, близости, тепла. Ничего не поменялось: в моей душе все еще она. Крис. У меня была реальная ломка по ее аромату. Я помнил, как он впитывался в мою кожу, а мой – в ее. И это самый чистый кайф. Который больше был мне недоступен.

Новость о том, что она выходит замуж просто раздавила меня. Я много пил, часто был в невменяемом состоянии. Даже Севка начал поучать меня, а это плохой знак. Связался с бывшей шлюхой отца, что вовсе никуда не годилось. Я будто испытывал удовлетворение от того, какой мразью становился. Я скатывался во мрак, но в какой-то момент нашел в себе силы продолжать жить так, как до этого. Когда не знал Кристину. Компания отца разваливалась на глазах. Я почти потерял надежду восстановить хоть что-нибудь. Репутация была окончательно погублена после всех обвинений, выдвинутых против отца, а также против Желудева и его дружков.

У меня