Combat - Владимир Колышкин

   Хорнунг, воспользовавшись перемирием, откопал себя, выбрался на поверхность. Нужно было срочно убираться отсюда. Вёльд припомнил, как в детстве занимался судомоделизмом, собственноручно изготовил уменьшенные копии греческой триеры, драккара викингов и "Санта Марии" Колумба. Две модельки до сих пор сохранились, стоят на книжных полках его домашнего кабинета, а третью модель, когда он вынес её на улицу и пустил в луже плавать, подвергли бомбардировке камнями соседские мальчишки. То-то реву было.

   Нет, все-таки напрасно он на себя наговаривал: что-что, а водное судно он сможет сотворить. До сих пор его руки помнят на ощупь каждую балочку, каждый шпангоут корпуса, каждый рангоут парусной оснастки модели. Это ничего, что детали подчас были микроскопическими, соблюдая масштаб, их можно пропорционально увеличить.

   Он решил построить простейшее судно - ладью викингов. Не очень большую, метров 10 - 12, чтобы легче ей управлять в одиночку. Чертеж ладьи он помнил досконально. Начал Вёльд, разумеется, с киля - главной части набора судна. Киль - это мощная продольная балка прямоугольного сечения, расположенная в нижней части корпуса, идущая вдоль него от носа до кормы.

   Далее в передней части киля устанавливается форштевень с небольшим наклоном от вертикали. Это будущий нос корабля. В точности такое же сооружение (потому что мы сооружаем ладью, у которой нос и корма идентичны), называемое, однако, ахтерштевнем.

   Затем, имея киль как становой хребет, по бокам от него отросли ребра - шпангоуты, придавшие судну U-образную форму. Укрепляют ребра бимсами - продольными балками, прочными, но гибкими. Теперь - обшивка внакрой. С внутренней стороны судна на киль крепился дополнительный короткий брус - степс, в середине которого находилось четырехугольное отверстие для шпора мачты. Наконец, дело венчало сама мачта с простейшим прямым парусом.

   Для постройки ладьи Хорнунг использовал такие виды древесины: дуб для киля, бук для шпангоутов, клен для обшивки, белую сосну для мачты.

   Вскоре ладья была готова и даже просмолена. При помощи великана, с которым они подружились, Хорнунг спихнул ладью в воду. Чтобы утихомирить прибой на время отчаливания, пришлось вылить в воду десять бочек тюленьего жира, которым пожертвовал трехголовый хозяин этих мест. Вязкий жир подавил волны, и отплытие прошло без происшествий.

   Ветер наполнил парус. Натянув как следует шкот, капитан укрепил его конец за утку, сел к рулевому веслу. Прощальный взгляд на берег, где среди айсбергов и торосов стояли, маша руками, два жителя Срединного мира. Чтобы Элзору далеко было видно, великан посадил его к себе на плечо. Хорнунг помахал в ответ, вытер глаза, из которых ветер вышибал слезу.

   Ветер пел попутную песню, скрипела оснастка, волны разбивались о скулы ладьи. Хорнунг все дальше и дальше уходил на своем хлипком суденышке в безбрежные просторы Великого океана. Солнце, цветом похожее на медную сковороду, в этих широтах вставало неохотно, поднималось невысоко и торопилось на боковую. Холод все сильней донимал одинокого мореплавателя. Обледенели оснастка и борта судна, рулевое весло примерзало и плохо слушалось, приходилось время от времени сколачивать лед, чтобы рулю дать свободный ход.

   Проплывая мимо одинокого острова, Хорнунг заметил, что его ладья несется с очень большой скоростью. Подобное открытие удивило капитана, потому что, глядя на воду, этого сказать было нельзя. Относительно воды ладья шла довольно медленно. Но глядя на остров, скорость казалась увеличивалась многократно. Отсюда следовал только одни вывод: ладья попала в сильное течение. Очевидно, это течение было очень широко и неслось к горизонту, подернутому плотной дымкой. И не узнать, что скрывается за тем занавесом.

   Остров скрылся за кормой, но вскоре впереди появились еще два островка, вернее, просто скалы, похожие на огромные зубы гигантского животного. Они промелькнули с еще большей поспешностью. Вокруг них мощно бурлила вода. Значит, скорость течения еще больше возросла. Хорнунг забеспокоился. И не напрасно. От четвертого острова-рифа он увернулся просто чудом. И это был последний сознательный маневр, вскоре ладья перестала слушаться руля. Шла боком, задом, передом, полностью покорная стихии течения. Когда прямо по курсу появилась целая гряда рифов, капитан понял, что катастрофы не избежать.

   Он облачил себя в спасательный жилет, наскоро сотворенный, и приготовился к сокрушительному удару. Ладья налетела на риф правой скулой и с треском раскололась, как грецкий орех, сжатый щипцами. Хорнунг вылетел за борт, с головой погрузился в ледяную воду. Вынырнул, выплевывая соленую воду и хрипло дыша, понесся среди обломков судна в туманную неизвестность.

   Вскоре все звуки подавил чудовищный грохот. Так может шуметь только водопад. Господь Всемогущий, что это был за водопад! Несколько тягучих мгновений Хорнунгу было отведено, чтобы он увидел и ужаснулся, как широкая вода, от левой стороны горизонта до его правой стороны бесконечности, бурля, клокоча, низвергалась в пропасть, равной которой не видел человеческий глаз. Такой пропастью могла быть лишь одна черная бездна Гиннунгагап. Туман парил над падающей водой. Хорнунга последний раз подбросило, крутануло и - он полетел вниз в грохочущей массе, быстро разлетающейся в водную пыль, в облака тумана. Сердце, натягивая все жилы, подскочило к горлу и там застряло, мешая дышать. Вскоре все накрыла тьма, в подоле которой горела россыпь далеких алмазных огней. Почти захлебнувшийся и задохнувшийся Вёльд Хорнунг понял, что это были звезды.

   7

   С замиранием сердца, он уразумел, что находится в обычном физическом пространстве, что бездна Гиннунгагап каким-то непонятным образом соединяет трансфизический мир с обычным Эйнштейновым. И сразу стало ясно, что если бы он тогда, будучи "линией", не воспротивился общему движению, то космическое течение затянуло бы его сюда вместе со всеми прочими, и ему бы не пришлось странствовать в потустороннем мире так долго, может быть, непростительно долго.

   В первые мгновенья он обрадовался, что вырвался, наконец, в привычную, предсказуемую среду, в мир живой, актуальный. Но потом его охватил ледяной ужас чудовищной агорафобии. Куда ни глянь - БЕЗДНА! БЕЗ ДНА! Что может быть страшнее? Как опытный астронавт, Хорнунг, конечно, повидал просторы спейса. Но одно дело смотреть в черную пропасть из иллюминатора, сидя в удобном кресле корабля, и совсем другое дело - выйти из корабля наружу, в космос. Но третьей степенью ужаса человек охвачен, когда в близи нет даже ракеты - этого подобия тверди, нет и спасительного фала, даже скафандра нет, дающего хоть какую-то иллюзию замкнутого пространства.

   Бесконечная вокруг пустота вызывала ощущение ледяной глыбы в животе. И разум в спокойствии удержать было так же трудно, как взбесившуюся лошадь. И опять та же мучительная неопределимость: парите ли вы неподвижно или несетесь с бешеной скоростью? Без привычных ориентиров ответить на этот вопрос никак нельзя.

   Чтобы побороть страх пустоты, он пытался опереться взглядом на звезды. И вот что странно, он видел звезды не как условную и плоскую проекцию на сферу, а воспринимал их объемным зрением. Стереоэффект был настолько сильным, словно параллакс его зрения составлял многие тысячи километров.

   Наконец он обуздал смятение чувств. Успокоил себя тем, что душа его бессмертна и неуязвима даже для вакуума, а потому случиться с ним ничего не может против его воли. Вообще воля, как вскоре понял Хорнунг, это мотор души. Мотор в буквальном смысле.

   Когда он перестал паниковать, то почти тотчас же узрел спасительную Ариаднову нить. Это была его Серебряная Нить Жизни. Как он мог забыть о ней! Она вела к тесной звездной тройке, несомненно, в систему Гентор, туда, где находилось его тело. Осторожными пальцами, затаив дыхание, он поймал её, невесомую серебристую паутинку, и, ощущая невероятную щекотку в области темени (щекотку души!), слегка потянул на себя. Или это душа потянулась к телу. Как бы там ни было, но он буквально в считанные мгновения оказался в системе Гентор.

   Голубой гигант Гентор А, вокруг которого вращалась Великая Фрикания, господствовал в этом тройственном союзе. Красный карлик - звезда Гентор С - покорно следовал в его царственном фарватере, волоча за собой на цепях гравитации планету-гигант Крэгар. Там, на ужасной каторге, прозябали друзья капитана Вёльда Хорнунга - штурман и второй пилот Гельмут Зальц и бортинженер Байрон Фалд. Все вместе они составляли экипаж сухогруза "Орел", в качестве служащих "Спейс транспорт корпорейш".

   Отдаленный компонент системы, желтый карлик Гентор В, с её планетой Полигон, с которой все и началось, виднелся как мелкая, потерянная кем-то монета.