Из звёзд и костей - Эмили Лейн

Малакай остановился у первой двери справа, сделанной из рисовой бумаги. Тем временем Катара опустилась на колени перед третьей дверью слева. Она подобрала зеленый стебель, усеянный крошечными фиолетовыми бутонами. Аури узнала цветок лимониума. В мускулистых и покрытых шрамами руках Катары он выглядел безумно хрупким.

– Он когда-нибудь сдастся? – прорычала она. Катара пнула дверь ногой и вошла в комнату. Но когда она закрывала дверь и поднесла цветок к носу, на лице убийцы расцвела легкая улыбка. Тайная улыбка, которую она явно не собиралась никому показывать.

Аури взглянула на Малакая, подняв брови. Он лишь покачал головой.

– Если тебе интересно, я категорически не одобряю романтические отношения на борту. Слишком много мороки. – Он указал на дверь, перед которой они стояли. – Это твоя комната.

Она решила больше не спрашивать о цветке – ее определенно не интересовали романы на борту – и открыла дверь. За ней находилась простая комната с небольшой кроватью в одном углу и пустым книжным шкафом в другом. В центре комнаты стоял котацу – низкий столик со встроенным обогревателем под ним, накрытый одеялом. Рядом с дверью стоял открытый шкаф с несколькими полками и вешалками. В нем уже висела одежда, в том числе и ее грязная униформа, которую она бросила в ванной, теперь была запечатана в непроницаемом мешке для белья.

Она повернулась к Малакаю.

– Ты знал, что я соглашусь помочь.

– Надеялся. – Он скрестил руки на груди. – Кроме того, ты уже помогала расследованию, просто не знала об этом. – Он замешкался, но затем добавил: – Спасибо, Аури. – Кивнув на прощание, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Аури сняла грязную одежду и переоделась в спортивный костюм. Следующие полчаса она провела в попытке уснуть. Бёрди залезла под котацу: из-под одеяла торчали только ее морда и хвост. Это так сильно напомнило Аури ее крошечную комнатку дома, что она начала тосковать по родным четырем стенам.

Поскольку котацу использовали только в холодную погоду, присутствие стола смутило ее, но вскоре она догадалась: коридор располагался внутри крыла «Пустельги», а значит, сюда поступает не так много тепла.

Через час Аури так и не смогла уснуть. Она сбросила одеяло, включила обогреватель котацу и принялась рыться в шкафу, не удосужившись зажечь свет. Испытав несколько ложных тревог, она наконец-то нашла свою дискету и уселась за котацу. Бёрди застонала, когда Аури сунула ноги под стол и накинула одеяла на колени.

– Тебе все равно не следует там лежать, – пробормотала она, поглаживая мягкую шерсть собаки пальцами ног. Экран дискеты блестел в свете, проникающем из дверной щели. Она просматривала дела, более внимательно изучая нападение на Район Ума. Глядя на фотографию подозреваемого, Аури нахмурилась и провела пальцами по экрану, чтобы увеличить масштаб. Чем дольше она смотрела на изображение, тем более знакомыми становились черты лица, наполовину прикрытые бородой и копной спутанных волос. Где-то в глубине ее сознания зашептала страшная правда, но она не хотела ее слушать.

Малакай не мог быть этим человеком. Она прокрутила вниз до личной информации подозреваемого и замерла. Питер Тритис. Она посмотрела в маленькое окошко напротив нее. У Кестрэл тоже была фамилия Тритис.

Иней полз по углам окна, за которым пространство растянулось в бесконечный горизонт. Необъятная темнота взывала к ней, дразня – и одновременно пугая – своими безграничными возможностями. Где-то там живоеды сеяли хаос и разрушали жизни. Глядя в пустоту, она задумалась, сколько же там монстров. Только один корабль? Или пятьдесят? Сотня? Больше?

В ее воображении нарисовалась целая армия живоедов, напавших на систему и пожирающих людей, как коровы траву. До тех пор, пока ничто, кроме крови, трупов и запустения, не поглотит каждую планету.

Она потрясла головой и снова перевела взгляд на экран. Должно быть, Малакай знал семью Тритис. Может быть, он вырос в соседнем районе, и Кестрэл была…

Кем-то особенным.

Аури прокрутила дело до самого конца, крепко держа дискету в пальцах. Суд над Питером был быстрым и решительным: казнь назначили на 20 января 3316 года.

Он уже мертв.

По костям Аури пробежал холодок, с которым котацу не справлялся. Когда Малакай был в Районе Ума, только ли смерть Пустельги он оплакивал? Или несправедливую смерть ее брата тоже?

Аури упала на бок, прижавшись щекой к холодному полу из искусственного дерева. В игре было слишком много секретов, слишком много загадок, которые невозможно разгадать. Ей нужно лечь спать и не думать о жизнях, которые она не может спасти.

Открыв дверь своей спальни, она выглянула в коридор. Все двери в ее крыле были закрыты. На цыпочках она прокралась в ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Синяк на ее лице расцвел, оттенки слились воедино, как наполовину перемешанная палитра красок. Под сверкающей лентой от шва на коже краснела яркая линия там, куда пришелся удар пистолета. Останется шрам – очередное дополнение к ее внешности Франкенштейна.

Она вышла из ванной. На полпути к спальне приглушенный всхлип заставил ее остановиться. Бёрди, подумала она, но за ним последовало явно человеческое кряхтенье, доносившееся из коридора. Звуки отозвались в ней болезненным узнаванием. Это был плач человека, страдающего от кошмара.

К моменту, когда она прокралась через холл и дошла до входа в коридор напротив, звуки стихли.

Она закусила губу, переминаясь с ноги на ногу. О чем она только думала? Аури не знала, кто кричал от страха. Она не успела познакомиться со всей командой и, несмотря на ее согласие помочь, все же сомневалась, что Малакая обрадуют ее вынюхивания.

Бросив последний взгляд через плечо, Аури тихонько вернулась в свою комнату и закрыла дверь. Вскоре она погрузилась в собственные кошмары с кровью, зубами и острыми когтями.

Глава двадцатая

17 августа 3319 года, 07:28:02

Галактика Анкора, планета 07: Медея, Свободное Воздушное Пространство

Запах жареного бекона пробудил Аури от глубокого сна. В мысленном тумане она оделась и собралась выйти из комнаты, подчинившись обонянию. Пара печений – все, что она съела после завтрака накануне.

Бёрди уже стояла у двери, готовая идти. Аури посмотрела на рабочую упряжь собаки. Бёрди носила ее с тех пор, как несколько дней назад они покинули Рокутон. Теперь они в относительной безопасности. Возможно, пришло время дать пуделю отдохнуть.

– Место, – приказала Аури и наклонилась, чтобы снять упряжь. Как только липучки отстегнулись, Бёрди отряхнулась, замерев на секунду, чтобы почесать бок.

Аури прошла на кухню в выданных ей тапочках, надев другую пару брюк карго и футболку с иероглифом, обозначающим кошку, на