Кто нашел, берет себе - Стивен Кинг

Моррис наблюдает, как Энди уходит от него, сжимает кулаки и думает: В тот день ты вел себя как девчонка. Горячая маленькая целка, которая сидит с тобой на заднем сиденье автомобиля, и ты слышишь от нее: Да, милый, да, да, конечно, я так тебя люблю. До тех пор, пока ты не задерешь ей юбку выше талии. Тут она сжимает колени так крепко, что едва не ломает тебе запястье, и заводит другую песню: Нет, нет, нет, руки прочь, за кого ты меня принимаешь?

«Ты мог бы быть более дипломатичным, – думает Моррис. – Как минимум. Капелька дипломатичности спасла бы мне все эти потерянные годы. Но ты не пожелал хоть как-то успокоить меня. Это потребовало бы мужества, а ты у нас не из храбрецов. Я услышал от тебя лишь если ты упомянешь меня, я буду отрицать, что мы когда-либо говорили об этом».

Его давний друг заходит в своих дорогих туфлях в кафе «Jamais Toujours», где метрдотель сочтет за честь поцеловать его необъятный зад. Моррис смотрит на бублик и думает, что надо бы его съесть, хотя бы соскрести зубами сливочный сыр, но желудок завязался узлом и слышать об этом не желает. Поэтому ничего не остается, как идти в ЦКИ, чтобы потратить день, пытаясь навести хоть какой-то порядок в отставшей на века цифровой регистрационной системе. Моррис знает, что ему не следовало возвращаться на Лэйсмейкер-лейн – теперь это не улица, а пешеходный торговый центр под открытым небом, – и знает, что скорее всего будет на этой скамье и в следующий четверг. И через один. Если ему не удастся заполучить записные книжки. Они разрушат чары. Тогда у него пропадет желание иметь что-то общее с давним другом.

Он встает и бросает недоеденный бублик в урну. Смотрит в сторону «Jamais Toujours» и шепчет:

– Ты – дерьмо, давний друг. Действительно дерьмо. И за два цента…

Но нет.

Нет.

Только записные книжки имеют значение, и если Чак Роберсон ему поможет, завтра ночью он отправится за ними. А Чак не откажет. Моррис оказал ему серьезную услугу и намерен попросить об ответной. Он знает, что должен подождать дольше, пока Эллис Макфарленд окончательно не убедится, что Моррис хороший, и не обратит свое внимание на кого-то еще, но притяжение сундука и его содержимого слишком велико. Он хотел бы расплатиться с этим жирным сукиным сыном, который сейчас набивает рот дорогой едой, но месть не так важна, как четвертый роман о Джимми Голде. Там может быть и пятый! Моррис понимает, это маловероятно, но как знать? В этих записных книжках много чего написано, очень много. Он идет к автобусной остановке, бросает еще один злобный взгляд на «Jamais Toujours» и думает: Ты так и не узнаешь, какой ты счастливчик.

Давний друг.

Примерно в то время, когда Моррис Беллами бросает бублик в урну и направляется к автобусной остановке, Ходжес приканчивает салат и думает, что съел бы еще две порции. Сует пенопластовый контейнер и пластмассовую ложку-вилку в бумажный пакет, который отправляет на коврик перед пассажирским сиденьем, напоминая себе, что позже нужно его выкинуть. Ему нравится новый автомобиль, «приус», он холит и лелеет его и не наездил на нем и десяти тысяч миль. Модель выбирала Холли. «Он будет сжигать меньше бензина и бережнее относиться к окружающей среде», – объяснила она Ходжесу. Женщина, которая раньше с трудом решалась выйти за порог своего дома, теперь контролирует многие аспекты жизни Ходжеса. Она могла бы чуть ослабить хватку, будь у нее бойфренд, но Ходжес знает, что вероятность этого невелика. Лучшего кандидата в бойфренды, чем он сам, у нее скорее всего не будет.

«Хорошо, что я люблю тебя, Холли, – думает Ходжес. – А не то мне пришлось бы тебя убить».

Он слышит гудение приближающегося самолета, смотрит на часы: одиннадцать тридцать четыре. Получается, что Оливер Мэдден прибудет точно по расписанию, и это радует. Ходжес и сам человек пунктуальный. Он берет пиджак с заднего сиденья, надевает. Сидит пиджак не очень: наружные карманы оттягивают тяжелые предметы.

Над входной дверью навес, и в тени как минимум на десять градусов прохладнее. Ходжес достает новые очки из внутреннего кармана пиджака и оглядывает небо на западе. Самолет стремительно приближается к посадочной полосе, превращаясь из точки в пятно неопределенной формы, а потом в силуэт, соответствующий распечаткам, сделанным Холли: «Бичкрафт-Кингэйр-350», 2008 года выпуска, красный с черными полосами. Налет – 1200 часов, 805 посадок. У того, что сейчас приземлится, будет номер восемь-ноль-шесть. Рыночная стоимость – четыре миллиона с мелочью.

Мужчина в комбинезоне выходит из парадной двери. Смотрит на автомобиль Ходжеса, потом на Ходжеса.

– Здесь нельзя парковаться, – говорит он.

– Не похоже, что у вас сегодня аншлаг, – вежливо отвечает Ходжес.

– Правила есть правила, мистер.

– Я скоро уеду.

– Скоро – не сейчас. Эта зона только для разгрузки и погрузки. Воспользуйтесь автостоянкой.

«Кингэйр» уже над краем полосы. В нескольких футах над матерью-землей. Ходжес указывает на него:

– Видите этот самолет, сэр? Человек за штурвалом – на редкость грязный пес. Многие люди разыскивают его не один год, и теперь он здесь.

Мужчина в комбинезоне обдумывает слова Ходжеса, пока на редкость грязный пес виртуозно сажает самолет. Из-под колес вырывается лишь маленький клуб сизого дыма. Ходжес с мужчиной наблюдают, как самолет скрывается за зданием «Зейн авиэйшн». Потом мужчина – вероятно, механик – поворачивается к Ходжесу:

– Вы коп?

– Нет, – отвечает Ходжес, – но близко к тому. Кроме того, я знаком с президентами. – Он протягивает руку, ладонью вниз, между пальцами торчит пятидесятидолларовая купюра.

Механик тянется к ней, но замирает.

– Будут проблемы?

– Нет, – отвечает Ходжес.

Мужчина в комбинезоне берет купюру.

– Я должен подогнать ему «навигатор». Аккурат туда, где вы припарковались. Это единственная причина, по которой я попросил вас убрать автомобиль.

Ходжес на мгновение задумывается и приходит к выводу, что это отличная идея.

– А почему бы вам так и не сделать? Поставьте его «навигатор» в затылок моему автомобилю, как можно ближе. А потом минут на пятнадцать займитесь каким-нибудь делом.

– В ангаре А всегда найдется работа, – соглашается мужчина в комбинезоне. – Эй, у вас ведь нет оружия?

– Нет.

– А у парня с «кингэйра»?

– И у него тоже. – Ходжес в этом практически уверен. А если у Мэддена все-таки будет оружие, то наверняка в дорожной сумке. Но даже если пистолет при нем, Мэдден не успеет его вытащить, не то что пустить в ход. Ходжес не сомневается, что активные действия ему вполне под силу, однако твердо намерен обойтись без стрельбы.

Он слышит мерное гудение винтов «кингэйра»: самолет уже подруливает к терминалу.

– Вам лучше подогнать «навигатор». А потом…

– Ангар А, помню. Удачи.

Ходжес благодарно кивает:

– Хорошего вам дня, сэр.

Ходжес стоит слева от двери, сунув правую руку в карман пиджака, наслаждаясь тенью и душистым летним воздухом. Сердце бьется быстрее обычного, но это нормально. Так и должно быть. Оливер Мэдден – вор, который грабит с помощью компьютера, а не пистолета (Холли обнаружила у этого социально активного сукина сына восемь различных страниц в «Фейсбуке», каждая под другим именем), однако нельзя все принимать на веру. Можно сильно обжечься. Ходжес слушает, как Мэдден заглушает двигатели «кингэйра», представляет себе, как тот заходит в терминал маленького, неприметного БОАТа. Походка уверенная, пружинистая. Он подходит к столу, договаривается о том, чтобы дорогой турбовинтовой самолет закатили в ангар. Заправили? Вероятно, не сегодня. У него есть дела в городе. На этой неделе он покупает акции казино. Или думает, что покупает.

«Навигатор» заезжает на разворотный круг, хром сверкает на солнце, в тонированных стеклах отражаются здание и Ходжес. Черт! Он отходит левее. Мужчина в комбинезоне вылезает из машины и направляется к ангару А.

Ходжес ждет, гадая, что нужно Барбаре, что красивая девочка с множеством друзей могла посчитать достаточно важным, чтобы позвонить человеку, который по возрасту годится ей в дедушки. Но о чем бы она его ни попросила, он постарается выполнить ее просьбу в лучшем виде. Почему нет? Он любит ее почти так же, как Джерома и Холли. Все четверо воевали в одних окопах.

Но это позже, говорит он себе. Сейчас главное – Мэдден. И отвлекаться нельзя!

Парадная дверь открывается, выходит Оливер Мэдден. Посвистывает, и да, Ходжес догадался правильно: у мистера Успеха пружинистая походка. И он дюйма на четыре выше немаленьких шести футов и двух дюймов Ходжеса. Под пиджаком летнего костюма – широкие плечи, верхняя пуговица рубашки расстегнута, узел галстука ослаблен. Лицо красивое, точеное, нечто среднее между Джорджем Клуни и Майклом Дугласом. В правой руке – портфель, на левом плече – дорожная сумка. Стрижка из тех мест, куда надо записываться за неделю.