Я тебя уничтожу (СИ) - Чащина Евгения

— Мамуль, а папа нам купил огромное ведерко мороженого, твоего любимого. И он готов его с нами слопать! Правда же, папуля?

— Правда, поэтому давай искать ложки, а я пока открою мороженое, но сперва руки не забудь помыть.

Поля визжит от радости, Джой вместе с ней беснуется и бежит на кухню. Я снимаю обувь и только потом обращаю внимание на Алину, открывая крышку с ведерка для мороженого.

— Что случилось? На тебе лица нет.

Алина молча подходит ко мне и протягивает какую-то продолговатую штуку.

— У меня была задержка, — говорит негромко, пока я присматриваюсь к протянутому предмету.

— И? — тупо смотрю на предмет с плюсом.

— Поздравляю, ты снова станешь отцом, — говорит бесцветным и далёким от веселья голосом.

— Я? Ты ничего не путаешь? — смотрю подозрительно то на нее, то на тест, и понимаю, что вновь начинаю закипать.

Она как будто становится ещё более бледной, затем молча разворачивается и уходит в ванную, оставляя меня в коридоре как дурака стоять с тестом.

36

Я не знаю, сколько простояла в ванной. Шок сковал всё моё тело, как только на тесте появился злосчастный плюс. Ступор. Я не могла поверить в то, что это правда. Мне хотелось плакать и дико смеяться одновременно.

Я снова беременна его ребёнком. Одно прикосновение и оргазм. Одна ночь любви за четыре года и ребёнок. Как можно быть такой неудачницей?

Прижимаю к лицу ладони и беззвучно, истерически смеюсь.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Чтоб прийти в себя. Осознать, что внутри меня снова зародилась новая жизнь. Что у Полинки будет братик или сестричка. Что у меня будет второй ребёнок. Второй ребёнок от того же мужчины.

Когда Женя узнал, что мы с Камаемым снова сплелись, он отчитывал меня как ребенка. Я понимала, что он прав, но что я могу сделать со своей слабой плотью и больной головой?

Я смеялась, что в одну реку не войду дважды. И снова здравствуйте.

Вышла из ванной бледная, никакая лишь тогда, когда услышала, что меня зовёт Полина.

Зашла в кухню, избегая взгляда Камаева, посмотрела на дочь, думая, как она будет счастлива, когда узнает. Но не нахожу сил открыть рта. Сажусь с ними за стол, беру ложку, без энтузиазма беру мороженое.

— Тебе невкусно, мамочка? — спрашивает Поля.

— Вкусно, малыш, — пытаюсь придать своему голосу жизни, но получается слабо. И девочка чувствует фальшь.

— А тебе, папочка?

— Вкусное, малыш, — он смотрит на меня и не отрывает взгляд, а я понимаю, что он в гневе, — сколько ему?

— Посчитай, — огрызаюсь, понимая, что меня кроет волна бешенства.

Поднимаюсь на ноги.

— Доедайте мороженое. Поля, прощайся с папой, ему пора. Я буду в зале, — целую дочь и ухожу от греха подальше.

— Мама почему-то грустит, — дочь моментально считывает наше напряжение.

— Дочь, а к маме дядя доктор больше не приходил? — слышу голос Камаева, и мои нервы трещат по швам.

Резко возвращаюсь в кухню.

— Ты вменяемый задавать такие вопросы нашей дочери?! — рявкаю на всю комнату. Тут же влетает Джой, становится у моей ноги и рычит утробно на Камаева.

— К маме никто не приходит, папочка, — растерянно говорит Полина, внимательно глядя на нас обоих.

— А когда тебя дома нет, малыш, мама видимо на свидания бегает, — ехидно смотрит мне в глаза.

— Вот это именно то дерьмо, от которого я хотела оградить Полину, — ору, не отдавая отчёта своим эмоциям, — то, что сейчас происходит. Только мало того, что она всё понимает теперь, так сейчас ещё и страдает новая, невинная жизнь, которая не просила такого!

Полина никогда не видела меня в таком состоянии, потому что я никогда на неё не орала. Наверное, именно поэтому она сейчас сидит спокойно и не пугается, она просто не понимает, что происходит. А меня несёт, и я не могу остановиться.

— Я бы мир постелил к твоим ногам, бла-бла-бла, — передразниваю мачо-обещания Камаева, которые он затирал перед тем, как мы зачали наше яблоко раздора, — ты только меня к ногам стелишь! К своим! И топчешься сверху! Топчешься, стараясь растоптать. Ты сволочь, Камаев!

— Мамочка, ты должна монетку, — подсказывает мне Полинка, услышав, как я выругалась.

У нас такое правило. Если мама ругается, мама кладёт в игрушечную копилку дочки деньги на мороженое.

— Ласточка моя, возьми мороженое, Джоя и включи мультики. Маме с папой нужно поговорить, и мама будет ругаться.

Полина сочувственно смотрит на отца, и послушно выполняет мою просьбу. Как только она уходит из кухни, я закрываю дверь и продолжаю.

— Доктором мне тычешь? Чёрт с тобой. Он возьмёт меня и беременную твоим ребёнком и женится на мне хоть завтра! Хочешь знать, трахалась ли я с ним? Да, трахалась. Ты спрашивал сколько раз? Один. Я тогда год ходила к психологу и думала, что у меня с головой, быть может, не так всё плохо. Я решила дать себе шанс. И знаешь что? Плохо всё. Резиновая копия твоего члена заводит меня больше, чем живой, чуткий, заботливый и понимающий мужчина!

Камаев склонил голову на руки, которые упер в стол.

— Молчишь? Нечего сказать?! Отлично, потому что я ещё не закончила! Ты спустил на меня всех собак за то, что пропустил мою беременность и рождение Полины, и вот я снова беременна, и что ты делаешь? Ты снова спускаешь на меня всех собак и открещиваешься от своего ребёнка! Скажи я тебе в тот день, когда ты припёрся, что я беременна, ты приписал бы Полину Жене, как сейчас приписываешь этого ребенка доктору. Ты не меняешься и никогда не изменишься! Ты нервотрёп, а я заебалась барахтаться в этом болоте, — из моих глаз брызнули злые слёзы, и я осела на кресло, как обиженный ребёнок, пытаясь сдержать поток слёз.

— Верни мне мой член и оставь меня в покое, — выдавила, положила голову на стол и разрыдалась.

37

— Разбежался, ага, — срывается с кресла и просто… ржёт, — ничего я тебе не отдам. Что смотришь? Паспорт давай, жениться будем.

— Дурак что ли? — поднимаю заплаканное лицо и смотрю на него с недоверием.

— В смысле, Камаева, женой моей будешь. И этот комок счастья я точно не пропущу.

О, как запел! Ты смотри важный какой.

— Угу, разбегусь только, — фыркаю, покачав головой. — Что ты пропустишь или не пропустишь, решаю здесь я. И сейчас ты в чёрном списке.

— Поля, — он открывает дверь и просто орёт на всю квартиру, — беги к маме и папе, у нас будет ребенок, ты кого хочешь, родная? Братика или сестричку? Говори, что сестричку.

К концу моего спича у меня было эмоциональное истощение такой силы, что оно притупило злость, но как только Камаев вновь вмешал в наш разговор Полю, я снова взбесилась.

Смотрю на счастливое, не верящее своему счастью лицо дочери, и киплю. Смотрю на этого светящегося от радости героя, и киплю ещё больше.

— Сестричку, — соглашается Поля.

— Конечно, — вдруг ядовито выдаёт мой язык. — Сын-то у тебя уже был.

Полина не расслышала моих слов, она вся светилась от радости и довольно говорила Джою, что у неё будет сестричка.

Улыбка моментально сползает с его лица, он часто дышит и смотрит на меня дикой болью. Шумно выдыхает и идет к графину с водой, в стакан плещет воды и жадно пьёт. Рядом веселится Поля, Джой ей вторит.

— Я воспитывал Давида с двух лет, он сын моего армейского друга. И да, после его смерти я заботился о его семье, а со временем просто до умопомрачения влюбился в эту женщину. Она долго от меня бегала, но в итоге стала моей. А у тебя теперь нет шансов выставить меня. Ведь у тебя есть то, что принадлежит нам двоим.

— Не знала, — ответила негромко.

Вот же попала. Я понимала, что брякнуть такое было низко. Не мразь же я последняя. Но язык меня подвёл и получилось что получилось.

Я помнила, как он дерзко отсек, что на мне не женится, и что его единственная жена похоронена рядом с сыном, вот старая рана и вскрылась, когда он брякнул про женитьбу.

— Мог заметить, что ничего твоего я у тебя не отбираю, — отвечаю на его последние слова. — Но я не твоя и твоей не буду. И да, в ту ночь, когда мы сделали это, помнишь свои слова? Про то, что не знаешь, как мне отомстить? Отлично вышло.