Когда завидуют мертвым - Сурен Цормудян

9. ГРАНИЦА СУМАСШЕСТВИЯ

– Если они дружелюбные, то можно тут и ночь переждать. Темнеет уже. – Яхонтов смотрел в бинокль, стоя за сухим кустарником.

– А чего время тратить? Луноход ведь и ночью ехать может. Он к нам ночью ведь приехал. А поспать и внутри можно. Вон Колян сколько дрых. – Возразил Сквернослов.

– А космонавты, по-твоему, железные? Им тоже отдых нужен. Кто еще кроме них может вести эту машину? И еще неизвестно, реально тут проехать или нет. Вон перегорожено все.

Широкую просеку перечеркивала грубая изгородь из деревянных кольев разной длины и толщины. На колья как попало была намотана ржавая колючая проволока с висящими на ней консервными и пивными банками. В лесу вообще царил бурелом, и пройти там, а тем более проехать, не представлялось возможным. Единственный путь был через деревянный шлагбаум возле железнодорожного вагона, обложенного, судя по всему перемешанной с соломой глиной. С двух концов вагона торчали дымящие железные трубы. Внимательнее приглядевшись, Варяг заметил за этим своеобразным рубежом еще с десяток труб, торчащих прямо из снега. Видимо там были обитаемые землянки. Вдали виднелась еще линия частокола и будка со шлагбаумом. Между двумя этими изгородями и были расположены землянки.

Из леса показалась группа людей. Их было около дюжины. В основном женщины. Они тащили дрова. Несколько подростков шли, рядом держа на поводках собак.

– Сейчас они пройдут и двинем. С собаками связываться неохота. – Покачал головой Яхонтов. – Это явно не бандиты. Какая-то община небольшая.

Группа древозаготовщиков исчезла, зайдя за железнодорожный вагон. Видимо там был вход в их жилища.

– За мной, – махнул рукой Варяг.

Пройти несколько сотен метров было не просто. Снег был липкий и быстро облеплял снегоступы и ноги. Постоянно приходилось отряхиваться. Когда они добрались до вагона, стало уже совсем темно.

– Стоять! – крикнул кто-то из темноты. Голос был словно через рупор.

– Стоим! – ответил Варяг.

Из вагона вышел пожилой бородатый человек в старом, много раз заштопанном пальто и вязаной шапке. В одной руке он держал горящий факел, в другой обрез охотничьего ружья. На шее у него, привязанная пеньковой веревкой, висела обрезанная пластиковая канистра, которая, видимо, и являлась рупором. Человек приподнял факел и прищурился, разглядывая незваных гостей. Он с некоторой озабоченностью посмотрел на автоматы в их руках.

– И кто вы такие? – осторожно спросил он.

– Мы искатели. – Ответил Яхонтов.

– И чего ищите?

– Уважаемый, вы не совсем поняли. Искатели мы. Ну, исследователи… Как еще понятней объяснить? У вас искателей, что ли нет? Которые ходят в рейды, полезные вещи достают всякие, окружающий мир разведывают… Ну, так понятней?

Человек вдруг попятился.

– С…с…сталкеры? – выдавил он из себя вопросительным тоном странное слово.

– Какие еще сталкеры? Искатели мы, говорю. – Нахмурился Яхонтов.

– Вы откуда? – человек снова озабоченно взглянул на автоматы. – И куда? А?

– Мы с Калужской области. Нам в сторону Москвы надо.

Человек вдруг отбросил факел и, вскинув обрез, заорал:

– Тревога! Сталкеры из Москвы!

– В стороны, – тихо сказал Яхонтов и отпрыгнул влево. Вячеслав последовал его примеру и, увлекая за собой Николая, нырнул в темноту справа.

– Падлы! – заорал странный человек и раздался выстрел обреза.

Николаю показалось, что он услышал свист пролетающей рядом картечи и прижался к снегу.

– Чего Варяг не стреляет? – спросил он у Славика. – Чего он медлит? Может, мы его снимем? – Васнецов почувствовал жгучее желание применить свое оружие.

– Он же велел не стрелять пока он не начнет, – шепнул в ответ Сквернослов.

– А если он убит…

– Ты чего мелешь идиот? Как он убит? Этот придурок один раз только пальнул и то в нашу сторону!

– Мужик! Ты вообще на голову больной?! – послышался крик Яхонтова из темноты. – Я же русским языком тебе говорю, мы из Калужской области, в сторону Москвы идем.

– Дыбецкий, в чем дело? – послышался строгий голос со стороны вагона.

– Там сталкеры! – возбужденно проговорил человек с обрезом.

– Где?

– В снегу. Рядом. Трое их. С автоматами!

– Я что-то не слышал, чтоб кто-то из автоматов стрелял.

– Дык… Я их…

– Дыбецкий, ты дурак! – снова послышался голос Яхонтова.

– А вот иди сюда, падла!

– Угомонись! – снова строгий голос в темноте. – Кто там прячется в снегу?

– Искатели мы!

– Какие еще искатели?

– Твою мать, – устало проговорил Варяг, – Я уже одному объяснил, кто такие искатели, так он нас подстрелить теперь хочет. Теперь эту бодягу по второму кругу запустим?

– Так вы не сталкеры?

– Тьфу. Сказал же нет!

– А откуда вы?

– Ой блин… Как легка и беззаботна, жизнь простого идиота… – вздохнул Яхонтов.

– Чего? Откуда?

– С юга мы! В сторону Москвы идем!

– Зачем вам в Москву?

– Я не сказал что нам в Москву. Нам в ту сторону надо.

– Зачем?

– Да какая разница?

– А то не знаешь? – усмехнулся строгий голос.

– Вот представь себе, понятия не имею.

– А обратно как?

– Что значит как? Как туда, так и обратно.

– Ишь ты, шустрый какой. В ту сторону мы может, и пропустим, а вот обратно хода нет.

– Почему? – поинтересовался Варяг.

– Вы что, в самом деле, не знаете? Откуда вы такие странные взялись? Нельзя никого из Москвы выпускать.

– Да почему?

– Потому, что они там в своей дыре должны сдохнуть. Внешний мир не для них!

– Слышь, как тебя…

– Тимофей Бражник.

– Слышь, Тимофей, может, усмиришь своего лихого Дыбецкого, да я выйду, нормально поговорим?

– Ну, выходи, – согласился Бражник.

– Только имейте в виду. Мы пришли с миром. Но ежели что, там, в темноте мои ребята вас на мушке держат.

– Да ладно. Нормально все. Недоразумение вышло. Дыба, факел принеси.

Дыбецкий что-то недовольно проворчал и, подняв свой первый факел, который потух, упав в снег, скрылся в вагоне. Он снова появился как раз тогда, когда Варяг подошел к Бражнику. Теперь, при свете факела можно было разглядеть этого человека. Одет он был в телогрейку и ватники, которые бесчисленное количество, раз были заштопаны нитками разных цветов. На голове серая ушанка с опущенными козырьком и ушами. Неухоженная жидкая борода до груди, черного цвета с двумя седыми полосками, делающими ее вид еще более неприятным. Красный нос был свернут и перебит. На ногах кирзовые сапоги, обмотанные скотчем и тряпками. В руках Тимофей держал охотничье ружье, к стволу которого была приделана заточка из трехгранного напильника, видимо играющая роль штыка. При малейшем движении Бражник и Дыбецкий издавали характерный хруст и шорох, по которым Варяг сделал вывод, что они запихивали под одежду или в подкладки скомканную бумагу или древесную бересту, помогающую спасаться от холода.