Я – шулер - Анатолий Барбакару

– Я – в доле.

Что значит аферист. Чего ж мы разыгрывали, если навар пополам? Но не спорю: Чуб все-таки.

На пляже располагаюсь неподалеку от залетного, принимаюсь за пасьянс.

Тот с наивностью истинного фраера непринужденно подошел, подсел на соседний топчан, сам игру предложил.

Сослуживцы обыгранные настороженно за развитием следят. Понимаю, что любое развитие им по душе придется. Выиграю – очень хорошо. Сопли утереть северянину не помешает. Проиграю – тоже неплохо. Я хоть и свой, но тоже сопляк, много о себе воображающий. На нервы скороспелостью действующий.

Во всей этой неприметной, вроде бы обыденной истории, проявились целых три многозначительных нюанса. Многозначительных для репутации.

То, что я его обыграл, – момент немногозначительный. Репутации это не подсобило. (Проиграл бы – навредило.)

Дурануть меня он таки исхитрился.

Впрочем, по порядку...

Обыграл его, уже не млеющего от солнца, тут же на топчане. На четыре тысячи. Вернул и вещевые трофеи. Больше денег у Василия при себе не оказалось. Попросил поверить в долг. Я-то понимал, что он – еще тот «фрукт»... Далеко не съедобный. Но, думаю, маленько поднагружу в долг – не помешает.

Поднагрузил на пятьсот и решил: в самый раз. Пускай сперва рассчитается.

Васек совершенно со мной согласен.

– О чем речь? – говорит. – Ты мне и так доверие оказал.

Уходим с пляжа, направляемся к нему, на снятую квартиру. Дом дачного вида, одноэтажный, в конце длинного двора-проулка.

– Я сейчас, – сообщает Вася и, оставив меня у ворот, исчезает в конце двора.

Нервничаю, что «кинет», но не очень. Деньги – не бог весть какие.

Долго его нет. Решаю, что «кинул»-таки. Посмеиваясь над собой, иду во двор глянуть, каким макаром он вышел.

Вдруг навстречу Васек. С деньгами.

– Я же попросил обождать, – обижается. – Хозяйка чужими недовольна.

– Хотел закурить, у кого-нибудь из пансионных стрельнуть, – оправдываюсь.

– Наверное, ты мне не поверил, – излагает искреннее предположение фраер Вася.

– Что ты?! – смущаюсь (на самом деле). – Действительно курить охота...

– Все равно, если я так подумал, лучше вслух сказать, правда? – Василий смотрит на меня белесо-голубыми глазами. Смотрит чисто-чисто.

Этим он меня, хитрюга, и купил...

Под утро, проиграв еще пять тысяч (уже у себя в комнате), Василий предъявил мне аккредитив на свое имя. На девять тысяч. Извинился, что сразу не предупредил о том, что деньги аккредитивные. Предложил встретиться у ближайшей сберкассы в восемь утра, к открытию.

Предложение такого вызывающе порядочного туриста-игрока, не могло быть не принято.

Смотавшись домой, приведя себя в порядок, побрившись, без пяти восемь я занял очередь в сберкассу. Первым и единственным. Потому как было воскресенье – выходной день.

Гадливо посмеиваясь, в четверть девятого побрел в знакомый узкий частный пансионат.

– Вы Васю не обидели? – пристально, подозрительно присматриваясь ко мне, спросила хозяйка.

– Я?!

– Почему же он через полчаса после вашего ухода съехал?..

– По родине соскучился, мы всю ночь ее вспоминали... – предположил я и направился восвояси.

Вася «кинул» меня. Подмочив и мою, и свою репутацию. Но я упоминал о трех характерных моментах. Остался еще один.

С нашими о том, как меня дуранули, откровенничать не стал. Шмотки получили, лицо города сохранено – пусть радуются. Предстояло выдать долю, две тысячи двести пятьдесят рублей Вовке.

И такое зло взяло. Не спишь всю ночь, мордуешься... И днем на пляже – нет, чтобы позагорать, расслабившись, женщинам глазки построить, – горбишь... Теперь возьми и половину отдай. Ну-ка, я его прощупаю...

– «Закатал», – сокрушенно поведал Чубу при встрече. – Днем на пляже четыре пятьсот выиграл, а потом ночью на хате – десять пятьсот «закатал».

– Бывает, – только и сказал Чуб. И стал отсчитывать положенные мне три тысячи.

Это и был третий характерный нюанс.

Конечно, долю свою он получил. Признался я, что проверял.

Чуб на признание только пожал плечами. Спрятал полученные деньги и пошел по текущим игровым делам. Должно быть, проверку посчитал чудачеством.

...Конечно, и это не последнее дело – укреплять собственную репутацию, отстаивая репутацию города. С такими состязаниями важно не частить. Может, потому и не довелось облажаться ни разу, что нечасто турниры затевались. (Имеется в виду – исполнитель против исполнителя.)

Харьковского всесоюзника приятно вспомнить – долгое время за нос водил. И пусть и не поимел много, потому как делили на троих, но ведь затем орава – человек двенадцать, возила его, как идола, а тут у идола – лицо с изумленно задранными бровями.

Приучить к тому, что тебе платить обязательно, тоже не последнее дело. К этому, главное, именно приучить.

В самом начале деятельности, случалось, взрослые, повидавшие всякого, клиенты вызывающе интересовались, проиграв:

– Что будет, если не заплачу?

– Такого быть не может, – вежливо (на этом этапе вежливость обязательна) разъяснял я. – Чтобы не заплатить?.. – даже как-то удивлялся. – Скорее заплатите больше. Это еще могу понять.

Если клиент продолжал ерничать, обычно оскаливался:

– Может быть, мне это будет стоить дороже, но вы заплатите все.

И если доходило до дела, так и следовало поступать. Даже если ты с этого уже не имел ничего, прощать, махнуть рукой – ни в коем случае. Этак совсем платить перестали бы.

Помню, обыграл, еще совсем зеленым, одного прораба. Полублатного, прикрытого бандитами. Тысячу остался мне должен. Приезжаю на встречу, за деньгами.

Прораб, толстенный, с волосатой складчатой шеей, с вечным брезгливым взглядом мужик, задал именно этот контрольный вопрос.

– Не заплачу – что будет?

– Почему не заплатишь? Заплатишь.

– Не хами, обломаю, – предупредил прораб и протянул заранее приготовленную тысячу.

Потом передали, что в разных местах уточнял он: обязательно ли мне, ссыкуну, платить. Сказали, что обязательно.

Или вот – стоящий пример...

Однажды поздно вечером, скорее ночью, уходил с одной игровой хаты. На Молдаванке. Крутая точка, из тех, куда лохи не забредают. Из тех, куда идут «на люди». Кстати, та самая, где когда-то минчанину чего-то психотропного подсыпали.

Внизу, на выходе из парадного, столкнулся с одним из своих, вернувшимся недавно из круиза. Стоим, свистим, выслушиваю ироничный отчет об экспедиции.

Вдруг к подъезду еще какой-то тип направляется, вроде незнакомый. Прежде чем исчезнуть в черной дыре парадного, останавливается подле нас. Приглядывается. Вполне нахально всматривается в лица.

Мы от наглости «напихать» ему как следует не успели. Все, что хотел он, похоже, уже увидел и тихо нырнул в подъезд. Переглянулись, съехидничали на его счет, продолжили беседу.