Школа смертников - Альберт Байкалов

– Здесь?

Получив утвердительный ответ, она вынула из чемоданчика фотоаппарат со вспышкой и вышла из машины.

– Что здесь? – едва шевеля губами, спросила Регина.

Охранник бесцеремонно взял ее за локоть и грубо выволок из машины. В руке у него появился пистолет.

– Вы же сказали... У меня ребенок...

Ноги Регины подкосились. В тот же момент ее ослепила фотовспышка.

– Нам придется убить тебя, – словно во сне услышала она голос Белоцерковского. – Прости, так получилось. Кто-то узнал, что ты скрываешься у меня... К завтрашнему утру я должен представить доказательства твоей смерти.

Белоцерковский кивнул Володе, и тот взвел курок. Снова вспышка. Ноги Регины сделались ватными, а дышать стало трудно. Она повалилась на землю.

– Все, хватит! – откуда-то издалека вновь послышался голос Белоцерковского. – Да подними же ты ее. Регина, все позади! Никто вас не собирался убивать.

Она открыла глаза. Володя держал ее двумя руками за плечи, привалив к огромному стволу сосны. Позади него стояли Максим Петрович и женщина с фотоаппаратом.

– Вас не убьют, – подтвердила женщина. – Этот спектакль нужен был для того, чтобы вы выглядели правдоподобнее. Снимками, которые будут готовы утром, Максим Петрович должен убедить кое-кого в том, что вы мертвы. Сейчас мы нанесем на вас грим в виде крови и сделаем еще несколько фотографий, якобы вы убиты...

Глава 11

– Елена Михайловна! – Прокурор, поднявшись из-за стола, налил в стакан воды и принялся капать туда валерьянку. – Не вините себя так. Займитесь ребенком. Родственники, близкие... Пока определите его в дом малютки. Наверняка осведомитель оказался среди медперсонала. Да и нет полной уверенности, что Филиппова убита.

От этих слов Раенко завыла еще сильнее. Поперхнувшись валерьянкой, она закашлялась. Прокурор осторожно похлопал ее между лопаток ладонью и, удрученно вздохнув, вернулся на свое место.

Наконец плач женщины перешел во всхлипывания, а затем она взяла себя в руки и затихла. Повернув раскрасневшееся и мокрое от слез лицо к своему начальнику, вздохнула:

– Ребенка в дом малютки я отдавать не буду, а заберу на время к себе...

– Извините, Елена Михайловна, но декретного отпуска я вам дать не могу, – полушутя, полусерьезно ответил прокурор. – Вы прежде всего – следователь прокуратуры.

– На время своего отсутствия найму нянечку, – она смахнула слезинку с ресницы. – У меня соседка как раз без работы сидит...

...Валерия, закончившая летом экономический факультет одного из столичных вузов, пока не нашла работу и пользовалась помощью родителей. Невысокая хрупкая девушка предложение соседки – следователя прокуратуры – приняла с радостью. Ей сразу понравился белокурый и не по годам рассудительный малыш. От его появления в доме становилось теплее и уютнее. Она огорчалась, когда Раенко приходила за малышом раньше времени, и сияла от счастья, когда утром раздавался звонок в дверь и карапуза заводили в квартиру. За трое суток ребенок стал для Валерии почти родным.

Был полдень. Сережка возился с огромным пластмассовым грузовиком, по-видимому, пытаясь оторвать ему колесо. Воспользовавшись занятостью малыша, девушка собрала его белье и направилась в ванную, как вдруг в дверь позвонили. Заглянув в «глазок», она увидела симпатичную рыжеволосую девушку с какой-то папкой в руках.

– Домоуправление, – почувствовав, что на нее смотрят, улыбнулась рыжая.

Теряясь в догадках, Валерия отперла замок. В тот же момент дверь, словно большегрузный автомобиль, отбросила ее хрупкое тело к противоположной стене. В голове что-то лопнуло, и Валерия словно перестала существовать. Потом, выплывая из небытия, она никак не могла вздохнуть полной грудью. На вдохе на нее что-то наваливалось, широко раздвинутым ногам было больно.

Окончательно придя в себя и открыв глаза, она поняла, что абсолютно обнажена и лежит в собственной кровати поверх одеяла. В ногах стоял самодовольно улыбающийся парень, затягивающий брючной ремень. Посмотрев куда-то в сторону, он кивнул на нее:

– Будешь?

– А то! – раздался еще один мужской голос.

Она ужаснулась, поняв, что происходит.

– Не надо! Пожалуйста! – Превозмогая боль в голове, она попыталась встать.

Появился второй насильник. От него неприятно пахло анашой. В институте многие студенты баловались «травкой», и она знала этот запах.

Первый насильник прошел в соседнюю комнату, и уже оттуда раздался его голос:

– Ну что, рыжая, нашла с пацаном общий язык?

– Да вроде не кричит. Не избалованный мальчик. – Девушка говорила спокойно, словно в квартире ничего не происходило.

– А давай из него мужика сделаем, – заржал парень. – Пацан, третьим будешь?

– Заканчивайте быстрее, – вздохнула рыжая. – Сейчас следачка за ним придет, и будешь потом метаться...

– А мы и с ней позабавимся, – ответил парень.

– Кобель...

– Оставьте мальчика, – слабеющим голосом, чувствуя, что вновь теряет сознание, простонала Валерия. – Я молчать буду.

– А ты, девонька, и так замолчишь, – просипел, сползая с нее, «анашист».

– Травка! – донеслось из соседней комнаты. – Если все, кончай ее.

После этих слов Валерия погрузилась в мир каких-то непонятных ощущений. Ей все стало безразлично. Словно выпав в кромешной темноте из самолета спиной вперед, она медленно полетела в пустоту...

Бой с заирцами, ранение Лебедя в совокупности с отсутствием навигатора не позволили быстро определить место посадки вертолета и вовремя выйти к нему. Возможно, и заблаговременно оставленный там тюк с надувной лодкой и небольшим запасом продуктов команда Антона не смогла бы обнаружить, если бы не шум винтов уходящей ввысь винтокрылой машины, не дождавшейся их.

Антон попытался дать сигнал осветительными ракетами, но одна застряла в плотном сплетении зелени и, с шипением пометавшись над их головами, погасла в ветвях. Вторая, и последняя из их арсенала, хоть и взмыла над джунглями, но из-за плотного ливня не была замечена пилотами. Двинулись в том направлении, откуда поднялся вертолет и где была спрятана надувная лодка и немного съестных припасов. Уже через двадцать минут вся четверка оказалась на поляне, еще хранившей запах сгоревшего керосина.

Убрав с тюка ветви, они уселись на него. Бебе присел на корточки рядом, вопросительно глядя на Антона, безошибочно угадав в нем лидера.

– Что теперь будем делать, командир?

От такого обращения Гуру к Филиппову пережевывающий неразогретую тушенку Лебедь подавился.

Антона, напротив, нисколько не смутило резкое изменение отношения к нему. Он это предвидел. Гуру понял: вся вина за происшедшее лежит на нем. Но не только это вызвало его панику. Великан не хотел разделить участь Тарзана. Он согласился бы умереть в любое время, только на родине, где есть кладбище и родные будут знать, куда прийти, чтобы помянуть непутевого Горидова Лешку...

– Бить тебя, сучья морда, будем! – наконец прожевав, зло посмотрел на него Лебедев.

– Хватит ругаться, – похлопал его по колену Антон. – Нужно найти какое-нибудь селение и умыкнуть там трех молодых баб.

– Зачем? – У обоих от удивления вытянулись лица.

– Обживаться придется, – Антон сокрушенно вздохнул. – Построим три хижины, заживем одной деревней...

– Я бы тебе поверил, – сказал Гуру, – если бы ты лодку сюда не пер.

– А придется поверить, – поддержал шутку Лебедев. – На хрена нам лодка, если неизвестно, куда идти и плыть. Навигатора нет, а тут в радиусе трехсот километров джунгли и смерть. А сколько мы в день проходим?

Нагнувшись, он заглянул в глаза Гуру, который сидел, низко опустив голову.

Это состояние Антону было понятно. Гуру, находящийся на грани нервного срыва, верил всему. С точки зрения психиатрии он уже был ненормален. В таком состоянии человек способен на самые непредсказуемые поступки. Зная это, Антон поспешил успокоить недоумка:

– Ладно, все нормально. – Он улыбнулся и тряхнул его за плечо. – Будем держаться вместе и максимум через пару недель увидим наших украинских друзей.

Гуру, не веря услышанному, медленно поднял взгляд на Филиппова:

– Это правда?

– Если ты очередную глупость не сотворишь, – подтвердил Лебедь и неожиданно расхохотался, завалившись спиной на брезент мешка.

Вид Гуру вызвал улыбку и у Антона – дикие округлившиеся глаза, взъерошенные волосы, трясущиеся губы...

– Ну, вы, мужики, даете. – Он медленно поднялся, и, сделав пару шагов, подставил лицо под струи воды. Его грудь при этом вздымалась и опускалась, словно он пробежал не меньше десяти километров.

Лебедь толкнул Филиппова в бок и указал взглядом на трясущиеся поджилки ног великана. Но Антон и без него это заметил: «Спекся парень, теперь за троих пахать будет».

Загрузив на Бебе лодку, они двинулись на север.

Белоцерковский лично принес Сережку в комнату Регины. У нее подкосились ноги, и она едва устояла, ухватившись за спинку кресла. Потом ей стало страшно. Ребенок спал на руках Белого, и ей вдруг показалось, что он мертв. Со сдавленным криком бросившись к вошедшему хозяину дома, несшему на руках ее сокровище, она не удержалась на ослабевших ногах и упала так, что головой уткнулась в его колени.