Дагестанские святыни. Книга вторая - Амри Шихсаидов

Шамиль посетил также I Кадетский корпус, в котором воспитывался его покойный сын Джамалуддин, отданный в заложники после взятия Ахульго в 1839 г. и получивший образование в Петербурге. Шамиля интересовало здесь буквально все: от аудиторий, где обучались кадеты, и он даже принял участие в опытах «над электрической машинкой», до уроков по фехтованию, гимнастике, занятий танцами и посещения столовой, где он отведал кушанья.

1 ноября Шамиль посетил Императорскую Публичную библиотеку, где был встречен ее директором бароном М.А.Корфом. Он осматривал залы и книжные витрины библиотеки, проявил живой интерес к одной из древнейших русских рукописей – «Остромирову Евангелию» и внимательно просматривал его. В отделении иноязычных писателей Шамилю показали 22 сочинения о нем, изданных на русском, английском, немецком. французском, итальянском, голландском, шведском, польском, венгерском, латышском языках.

Автографы Шамиля и его сына в книге читателей Императорской Публичной библиотеки.

Директором библиотеки в дар Шамилю был вручен богато украшенный Коран XVIII в., один из великолепных дублетов Императорской Публичной библиотеки, что очень тронуло имама. Шамиль и его сын Газимухаммед оставили записи в Книге записи посетителей библиотеки по-арабски: «Смиренный Шамиль вошел в этот дворец 15 [числа] месяца раби'-ал-уля 1276 года [1 ноября 1859 г.]», а сын его приписал внизу: «И я, смиренный Гази-Мухаммед, его сын, был с ним в это время».

Шамиль в гостях у профессора Казем-Бека. В. Тимм.

В пятницу, 3 ноября, Шамиль посетил своего выдающегося земляка, первого декана и профессора Восточного факультета Санкт-Петербургского университета Мирзу Александра К. Казем-Бека. Они беседовали на различные темы, Шамиль рассматривал рукописи и книги, проявил живой интерес к сочинениям самого А.К.Казем-Бека, о которых он был хорошо осведомлен. Среди многочисленных рукописей университетской библиотеки, показанных Шамилю, особое внимание имама обратила на себя рукопись известного египетского философа и мистика XVI в. Абдал-ваххаба аш-Ша'рани «Мизан» («Весы») о разногласиях четырех школ суннитского вероисповедания. Шамиль произвел огромное впечатление своей образованностью, учтивостью, блестящим знанием арабского языка, юриспруденции, богословия, мусульманской традиции, других наук и рукописного наследия в целом. Казем-Бек подарил Шамилю несколько рукописей. Он писал об имаме: «Вообще поведение Шамиля в продолжение его пребывания в Петербурге отмечается замечательным тактом и делает честь его уму, что и оценено достойно нашей публикой».

Насыщенный, полный впечатлений двухнедельный визит Шамиля в Петербург подходил к концу. Последний день перед отъездом он провел в уединении в своем номере в гостинице Знаменской, занимаясь чтением книг и в молитвах. Можно только догадываться, какие чувства испытывал легендарный имам и что происходило в душе почетного пленника. Именно в этот день издатель «Русского Художественного Листка», академик В.Тимм смог сделать с него портрет, который понравился Шамилю. 7 ноября Шамиль отбыл из Петербурга к месту ссылки в Калугу.

Дальнейшие события нашли подробное отражение в труде Абдурахмана «Хуласат ат-тафсил».

После встречи с императором на смотре войск недалеко от Харькова и недолгого пребывания в Петербурге, где произошло знакомство Шамиля с императрицей, он был поселен, по величайшему соизволению, в Калуге, обычном провинциальном городе того времени. Абдурахман детально описывает дом Шамиля в Калуге: «Затем царь определил ему местом жительства город Калугу, который похож на наши места во многих отношениях – чудесным воздухом, красивым обликом, обилием лесов, рек, холмов и так далее. Говорят, что когда заболела мать этого царя, она переехала туда и жила там некоторое время, вылечилась там от болезни и возвратилась обратно в место своего основного жительства… И поселили его в превосходном доме, лучше которого не было в Калуге. Этот дом был арендован для него за тысячу рублей из средств казны. А перед этим домом – редкий по красоте огромный сад с плодами, цветами и обильной растительностью для того, чтобы можно было выходить в него погулять, когда захочется. И сад этот скрыт от посторонних [взглядов]. В саду есть баня для тех, кто хочет искупаться и быть чистым зимой.

И было приказано правителю города восстанавливать за счёт казны всё, что придёт в негодность. И когда мы въехали в этот дом, мы нашли все помещения подготовленными, обставленными всем необходимым – стульями, креслами, скамейками, домашней обстановкой, коврами, одеялами, подушками, зеркалами, часами и пр. – всего в количестве, сумма которого превышает 7 тысяч рублей, по меньшей мере. И помимо того, дров для отопления из средств казны больше, чем на двести туманов ежегодно. Приставили также при имаме человека, которому Шамиль сообщал бы о своих нуждах, а тот писал бы о них царю, а также двух переводчиков – русского и казанского [татарина] – с жалованием, превышающим четыре тысячи рублей… А то, что было назначено имаму ежегодно, составляет 20 тысяч рублей в соответствии со всем этим, т. е. чтобы обеспечивали его всем необходимым. Вызывает удивление беспрецедентный почет, подобно которому не было по отношению к кому-либо во времена других царей… Через некоторое время после поселения имама в Калуге великий царь подарил ему великолепную дорогую карету. Говорят, что она стоит тысячу рублей, если её оценить. И были куплены для имама две великолепные быстрые лошади за семьсот рублей. Хвала Аллаху – владетелю миров!».

Абдурахман сообщает о назначении в качестве пристава при Шамиле в 1277/1860-61 г. А.Руновского, с которым у Шамиля сложились очень дружеские, доверительные отношения: «Что касается приставленного к имаму человека, капитана Аполлона Руновского, то он проявлял заботу об имаме всё время, пока он был с ним, охранял его неприкосновенность и исполнял его желания. И я слышал в то время, когда мы с ним находились во дворце царя во время нашей поездки в Петербург, что царь сказал ему в устной беседе: «Я доволен тобой за твою верную службу».

Дом Шамиля в Калуге.

Калуга. Вид на церковь Георгия «за верхом». Худ. В. Манаенков.

С интересом, вниманием и любопытством был встречен прославленный пленник жителями Калуги. Абдурахман описывает доброжелательность и гостеприимство её обитателей. Любопытный взгляд обывателя фиксировал буквально всё: внешний вид, благообразный облик, гордая осанка, экзотическое одеяние бывшего «грозного» имама вызывали восхищение горожан, с нескрываемым любопытством изучавшим Шамиля и его окружение.

«А теперь опишем вкратце, какой почет был оказан имаму жителями города Калуги и всеми, кто посетил его из начальников (раисов) и правителей (эмиров), генералов и других знатных лиц населения [города]. Мы жили среди них [достаточно] времени, чтобы многое узнать об их образе жизни и качествах, однако человеку не дано понять истинного положения вещей, …как сказал Аллах Всевышний: «Даровано вам знание, только немного». Аят (Коран, 17, 87). Но, несмотря на это, полагается постоянно человек на знание. И за всё это время мы не видели от них – ни от старых, ни от малых – ничего, что было бы нам неприятно или обидело бы нас словом или делом, тайно или явно, кроме уважения и почета во всём и во всякое время (букв.: и днём, и ночью). Даже когда мы их встречали на улицах и в обществе, они приветствовали нас, снимая головные уборы, рукопожатиями, приятной беседой на устах и тому подобное. А если мы приходили к ним в гости по приглашению или без него, они оказывали нам уважение и предлагали нам то, что было у них из еды и питья. Даже если мы желали совершить молитву в их присутствии, когда наступало время [молитвы], они освобождали для нас помещение – а это [проявление] уважения к нам с их стороны…Затем, когда к имаму приходили посетители отовсюду из числа знатных людей и лиц, особенно тех, у кого имеется какой-либо высокий сан у царя, великого императора, источника великодушия и благородства, они любезно обходились с ним, доброжелательно беседовали и обращались к нему с хвалебными речами, скрашивая [своим приходом] имаму одиночество и отдаленность от родины. Они подбадривали его трогательными утешениями и увещеваниями положиться на решение могущественного владыки…Затем, при прощании с имамом, они желали ему добра от того, в чьих руках ключи добра и зла, и проявляли по отношению к нему уважение и почёт. Они говорили ему: «Мы любим тебя за хорошие качества характера и достоинства, которыми ты прославился среди людей и в странах мира среди всех народов».

Так начался «калужский период» жизни Шамиля, который продлился чуть более 10 лет. Статус почётного пленника не ограничивался чередой спокойных, скучных будней. Шамилю предоставили возможность знакомиться с достопримечательностями небольшого российского города и его окрестностей, столичного Санкт-Петербурга и его знаменитых пригородов, а также встречаться с чиновничеством, городской элитой и простыми горожанами. Он посетил Калужское дворянское собрание, внимательно осматривал город, общался с людьми, интересовался их жизнью и бытом. Добрые слова и пожелания горожан, встречавшихся с Шамилем, удивили пленника – на улицах повсюду его окружали люди, с ним знакомились, проявляя расположение и дружелюбие. Шамиль видел, что простой народ не был настроен против горцев, долгие десятилетия воевавших против царской России за свободу и независимость. К Шамилю неоднократно приходили и побывавшие у него в плену в горах русские солдаты, выражавшие ему свою благодарность и расположение за доброе отношение к ним в плену. Городская элита устраивала в его честь обеды, балы и вечера. Повсюду прославленный пленник и его спутники находились в центре внимания.