Удар из прошлого (Напролом) - Андрей Троицкий

Он встал, постоял на месте пару минут, ощущая приступ головокружения. Нужно идти. Но вот только в какую сторону направить стопы? Тимонин не смог сориентироваться, пошел, куда глядели глаза. Через четверть часа он спустился в глубокий овраг и долго шел по его дну, надеясь найти ручеек, родник или на худой конец лужу стоячей воды. Но склоны и дно оврага были высушены жарой. Трава пожелтела, будто наступила осень, а земля местами потрескалась.

Тимонин нашел лишь обглоданный лесными грызунами продолговатый собачий череп и пару длинных широких мослов, крупных, явно не собачьих. Тимонин повертел в руках большую кость, похожую на молоток, отбросил её в сторону. По дну оврага он прошел километра полтора. Чтобы чем-то занять голову, начал считать шаги. На счете тысяча сто пятьдесят три сбился.

Но начинать отсчет сначала не стал. От дыма болела голова, сжимало виски, будто их сдавливал металлический обруч. Давление обруча заметно усиливалось от ходьбы, дыхание становилось прерывистым, свистящим. Слизистая носа раздражалась, из ноздрей потекла жиденькая солоноватая водичка. Тимонин присел на поваленную ветром березу, чтобы отдохнуть. Положив локти на колени, и обхватив голову руками, он просидел полчаса.

Отдых не пошел на пользу. Голова продолжала кружиться, из носа бежала соленая вода, дышалось трудно. Тимонин встал, вскарабкался на склон оврага и пошел по его краю. Но идти этой дорогой было трудно. По краям оврага лежали сухие мертвые деревья, разрослись кусты бузины и боярышника, молодые осинки. Пришлось взять левее, углубиться в лес.

Здесь ориентиры окончательно потерялись. Лишь бы выйти на поле или хотя бы на поляну, там ветер разносит смрадный стоячий дым, там есть, чем дышать. Но деревья стояли стеной, их макушки терялись в мглистой дымке, просветов между стволами не виделось. Он заблудился. И заблудился совершенно безнадежно.

Сейчас Тимонин испытал первый приступ отчаяния, острый, как физическая боль. Он опустил портфель, сложил ладони трубочкой, поднял голову.

– Ау, люди, помогите, – закричал он во всю глотку. – Люди…

Из горла вышли слова, похожие на хриплый собачий лай. Он кричал долго, пока, наконец, не закашлялся от дыма. В эту минуту он отдал бы все золото мира за пару глотков воды. Тимонин сел на траву, подогнул к животу ноги, уперся лбом в колени.

Он готов был расплакаться, но вместо этого встал и пошел.

Мир уплывал из-под ног, сухая почва сделалась похожей на вязкое болото. Трясина затягивала ноги, не давала идти. Тимонин несколько раз падал, с усилием поднимался. Часто меняя направление, он шел неизвестно куда, перекладывая из руки в руку ставший тяжелым портфель.

Мысль о том, чтобы бросить свою ношу не приходила в голову. Если исчезнет портфель, пропадет весь смысл его долгого и, как выяснилось, опасного путешествия. Он не выполнит своей миссии, своей задачи. Он обманет покойного друга… Он не сможет… Мысли становились бессвязными и туманными, запутывались окончательно.

Временами Тимонину казалось, что он слышит чьи-то голоса. «Эй, Леня, Леня», – кричал какой-то мужчина где-то далеко за его спиной. Голос показался Тимонину знакомым.

«Мы тут, мы тут», – откликался другой голос, тоже, как ни странно, знакомый. Тимонин помотал головой, отгоняя это странное прилипчивое наваждение. В этом проклятом лесу людей, знакомых или не знакомых, быть не могло. Тут вообще нет людей. Он один. И точно, через какое-то время голоса удались, а потом и совсем исчезли.

Солнце взошло в зенит, но за дымом его круг не был виден, в небе угадывалось лишь светло-желтое свечение. Тимонин все шел и шел. Оступался, падал, вставал и продолжал идти. Кожа уже не покрывалась потом, оставалась сухой, как пергамент, на лбу не выступало даже легкой испарины. Губы потрескались и кровоточили. Тимонин слизывал соленые капли крови языком.

Во втором часу дня он упал навзничь и лишился чувств. К счастью, обморок продолжался недолго. Тимонин встал на карачки. Тут его вырвало мутной зеленоватой жижей, такой кислой, что свело горло. Тимонин выдавил из себя длинный тягучий плевок. Он поднялся с колен, подобрал портфель и, ощущая в коленях крупную дрожь, пошел дальше.

Второй обморок настиг его через полчаса. Этот обморок был дольше и глубже. Когда Тимонин открыл глаза, то решил, что дальше идти уже не сможет. Он задохнется здесь и сейчас, сдохнет на этом чертовом, гиблом месте. Но снова он нашел силы встать.

Лесной пожар был где-то рядом, совсем близко, но не понять в какой стороне. Стало так жарко, как, наверное, бывает в сухой финской бане. По воздуху стала слетать зола, похожая на серый теплый снег. Тимонин наглотался золы, казалось, рот забит, наполнен этой дрянью, которую почему-то нельзя выплюнуть.

Теперь Тимонин двигался значительно медленнее. Чтобы часто не падать, он выбрал новую тактику: переходил от дерева к дереву, прислонялся к стволам плечом или спиной, отдыхал. Затем намечал ориентиром другое дерево и шел к нему. Снова припадал плечом к стволу и отдыхал. Во время очередного отдыха носом пошла кровь. Чтобы её успокоить, Тимонин задрал голову кверху. Но кровотечение не останавливалось.

Тогда Тимонин снял с себя рубашку, вырвал рукав, приложил ткань к носу. И так стоял минут двадцать, пока кровь не остановилась. Он хотел поплевать на рубашку, стереть с лица запекшуюся кровь, но во рту не оказалось и капли слюны. Язык сделался жестким и шершавым. Тимонин голый по пояс с портфелем в руке, отошел от березы, споткнулся на кочке, упал.

Кровь снова хлынула носом. Тимонин, безучастный ко всему, лежал и смотрел в землю. Даже не попытался остановить кровь. На этот раз он был уверен, что больше не встанет.

Девяткин и Боков начали поиски Тимонина ровно в шесть утра. В дорогу взяли спортивную сумку, вместившую три больших бутылки питьевой воды, припасенных Девяткиным ещё в Сергиевом Посаде, бельевую веревку, фонарь, туристический топорик с резиновой обмоткой на ручке. Гуськом они пошли по узкой не затоптанной тропинке пару километров.

Дышать стало труднее, сам дым сделался густым и едким. От него слезились глаза, и щекотало в носу и глотке. Когда тропинка кончилась, Девяткин вытащил компас, сориентировался на местности. Решили так: они идут параллельным маршрутом, зовут Тимонина, перекликаются друг с другом, чтобы не потеряться.

– Ерунда все это, – усмехнулся Боков с усилием, сейчас ему было не до усмешек. – Никого мы тут не найдем. Надо возвращаться в Москву. Милиция, если она и приезжала, уже отбыла из деревни. Не век же они будут там коротать. Да вы только вокруг оглянитесь. Разве тут найдешь человека?

Незнакомый задымленный лес пугал молодого помощника. Он боялся отравиться дымом или заблудиться. А это почти равносильно смерти. В этом лесу можно сгинуть без всякого следа. Обгорелый труп не найдут, даже если поднимут на ноги всех районных ментов.

– Мы приехали сюда искать Тимонина, – ответил Девяткин. – И мы будем его искать. Хочешь ты того или нет. Пошли.

– Тут ни один нормальный человек не выдержит и часа, задохнется, – сказал Боков, понимая, что его возражения – бесполезное дело.

– Пожалуй, нормальный не выдержит, – согласился Девяткин.

Девяткин перекинул через плечо ремень спортивной сумки и пошел вперед. Боков шагал слева, метрах в двадцати от Девяткина. Через полчаса Боков наткнулся на пустую бутылку зеленого стекла. Он приложил горлышко к носу, втянул в себя противный сивушный запах. Самогонка. Донышко ещё влажное. Значит, бутылку оставили здесь совсем недавно. Это мог сделать только один человек – Тимонин. Возможно, он рядом, совсем близко.

Боков хотел позвать Девяткина, сообщать ему о находке, но вовремя спохватился. Есть шансы, что пьяный, дурной от самогонки Тимонин никогда не выйдет из этого леса. Мало того, шансы летального исхода очень велики. Вон какой вокруг дым. Стоит только уснуть и не проснешься.

А Тимонина, блуждающего где-то неподалеку, рано или поздно обязательно свалит усталость. И тогда… Тогда всей истории – конец. И никаких тебе наемных убийц, никакой крови и грязи. Несчастный случай. Легкий, безболезненный и, главное, выгодный всем финал. Ну, заблудился подвыпивший Тимонин в лесу, сгорел или задохнулся от дыма. Бывает. Жаль, конечно, человека. Но чем ему поможешь? Боков наклонился, засунул бутылку под чахлый куст бузины, притоптал посудину ногой.

– Ау, Леня, Леня, – закричал Девяткин. – Мы здесь.

Боков вздрогнул от этого крика. Он, нагнулся к земле, сделал пару широких кругов возле того места, где нашел бутылку. Наткнулся на куст рябины, трава под которым была основательно примята. Видимо, на этом самом месте Тимонин провел ночь или просто отдыхал.

– Леня, Леня, – кричал Девяткин.

Его голос становился все дальше и дальше. Боков, кашляя от попадавшего в рот едкого дыма, быстро зашагал прочь, а потом и побежал на голос, стремясь сократить расстояние между собой и Девяткиным. Тут надо о себе подумать. Как бы самому не заблудиться, не потеряться.