Болиголов (СИ) - Леус Сергей

— Значит, и вы могли показать лица магов вашей школы более четкими! — Балда сказал это, глядя в глаза Вернера, по которым скользнула улыбка удивления. А вот лицо Блаж выразило такой восторг, что даже если бы она хотела его скрыть, ей бы все равно не удалось. Она повернулась к мужу и нежно спросила:

— Дорогой, знаешь, как выглядит магическое дно?

— Нет, не знаю, хочешь мне показать? — его отговорка ничуть ее не смутила.

— А выглядишь так, как будто знаешь, — она показала свои жемчужные зубы. Ее развеселила собственная шутка, концовка которой была ясна с самого начала, это поняли и Балда и Вернер. Блаж повернулась к Балде, все еще довольная собой и посмотрела на него с нескрываемым восторгом. — Для человека, который не владеет магией с рождения, но с рождения оказался заперт в ловушку памяти, ты чертовски умен и осторожен. Я чувствую твое недоверие, но ты должен понять, что такое же недоверие испытываем и мы, видя перед собой того, кто по всем установленным нами правилам не может здесь находиться и вообще не должен пользоваться этим артефактом. Где-то оказалась упущенная мною лазейка. В нашем мире очень редко рождались дети с подобным дефектом памяти и обычно это легко исправлялось лечебной магией, которой в магической школе обучали всех. И уж тем более мы даже и представить не могли, что артефакт когда-нибудь выберется за пределы школы.

Артефакт, который, кстати, называется «Болиголов», предназначался для представителей других планет, направленных в школу магии Солидуса для обучения и ознакомления с нашей планетой. Но на момент создания артефакта, который, к слову, был продуман и разработан лично мною, не было никаких признаков иных цивилизаций на Солидусе и вне его. Каждый маг, чье время жизни подходило к концу, мог выбрать обычную тихую и спокойную смерть или найти способ, каким он продолжит жить уже без тела после своей смерти. Если маг выбирал вторую жизнь, то он мог либо продолжить приносить пользу магическому сообществу, а значит, и получить защиту школы и гарантию того, что сосуд, в который заключат его магический разум, будет находиться в безопасности и использоваться по выбранному магом предназначению, либо стать условно свободным джинном. Мы с Вернером выбрали такой вот странный способ, который был сильно раскритикован, потому что многим такой артефакт казался абсолютно бесполезным на момент его создания, и как ты уже понял, он до сих пор ни разу не выполнил свое предназначение. Но те, кто понимал меня и мою, скажем так, немного не простую натуру, считали, что этот вариант не так уж и плох, потому что он как минимум избавит учеников школы магии от встреч со мной. Эти шутники были моими лучшими друзьями.

После рассказа о твоем мире у нас обоих появилось тягучее чувство грусти и тоски, которые мы, взращённые в благоприятном и беззаботном мире, не привыкли показывать. Если все, что ты нам рассказал, правда, в чем я не сомневаюсь, то нашей школы магии уже давно нет, мир раздроблен и беден, а сама магия стала доступна каждому без разбора.

— Наши попытки манипуляции твоим разумом, которые ты успешно пресек, не что иное, как попытка понять и проверить, с кем мы имеем дело, а также определить твои способности. Если бы ты был по-настоящему глуп, то мы бы смогли убедить тебя, что это всего лишь странный сон. Окружили бы тебя странными видениями, запугали бы, навели бы на разные мысли, в общем, сделали бы все, чтобы ты спрятал этот артефакт в укромное место и больше никогда его не надевал. Но то, что ты, страдающий от перманентной амнезии, смог воспользоваться нетерпением Блаж и спровоцировать ее раскрыться, а после раскусил мою попытку манипуляции, говорит о твоей незаурядности. Никто не может начать бежать с первого шага в своей жизни, но, пожалуй, такую метафору я мог бы применить в твоем случае. Ты не одарен магией с рождения и не приобрел ее навыки — это мы хорошо ощущаем, но тем удивительнее твои способности! — Вернер и хвалил, и одновременно выпутывался из неловкой ситуации, в которую они с Блаж попали. Точнее, попал в нее только Вернер, потому что Блаж все видела совсем в ином свете. Эти отговорки могли означать, что у Балды было какое-то преимущество, и он точно мог выбраться из этого сна без вреда для себя. Но это все еще было лишь предположение, потому что он помнил угрозу Блаж растопить его мозг, если бы он оказался дикой псиной.

— Вы можете общаться так, что я вас не слышу? — спросил Балда. Блаж аж вскочила на ноги и вскинула руки в диком восторге. Ей это казалось элементарным. Она ошарашила этим вопросом двух преподавателей в первые дни обучения в школе магии, когда поняла, что их слова уж слишком дополняют друг друга. И смех одноклассников стихал по мере того, как они замечали удивленные глаза учителей. И вот появляется человек, который с лету понимает то же, что и она поняла тогда, тысячи лет назад.

— Ты слышал, что он спросил? — она схватила Вернера за плечи и начала трясти.

— Ты преувеличиваешь, Бла-а-а-аж! — Вернер не был в таком восторге, как Блаж, но ее радость передавалась и ему. Она угомонилась и вернулась на свое место.

— Да, мы можем общаться друг с другом. Такую связь могут установить между собой двое или более магов, не обязательно быть мужем и женой. И, как оказалось впоследствии, мужу и жене это очень даже мешает. Кто-то постоянно пытается до тебя достучаться, когда ты наслаждаешься одиночеством и гармонией со своим миром и совершенно не желаешь никого слышать! — повысившая голос Блаж кивнула в сторону Вернера, как будто Балда мог понять ее неверно. Он хотел ответить ей, что хоть такой связи установить ни с кем не может, но тоже желал бы некоторых подробностей не слышать, однако мудро промолчал.

— Да, мы давно не виделись, с момента последней активации артефакта. Три тысячи лет брака все-таки сказываются на отношениях, — эти слова Вернера немного прояснили его влюбленный соскучившийся взгляд. Видимо, они периодически ссорятся и мирятся, что, кажется, естественно для многих семейств и в более коротких браках. Но если они продолжат использовать его для выяснения отношений, то он не выдержит и выйдет из этого занудного сна.

Настало мгновение тишины. Все некоторое время молчали, переваривая это знакомство. Блаж уже сидела на широком пуфе, поджав ноги и выровняв спину. Вернер облокотился на руку, и оба они разглядывали Балду. Тот, в свою очередь, сидел менее расслабленно, потому что еще не привык ко всему происходящему, и переводил взгляд с одного лица на другое. Небольшое количество вопросов в самом начале общения, как брошенный с горы снежок, вдруг превратилось в снежный ком, и никто не знал, за что схватиться. В общих чертах, всем все было понятно, но частные случаи, мелочи и подробности оставались размытыми.

— Вы и в жизни выглядели так, какими я вас вижу? — нарушил тишину Балда.

— Нуууу, в целом да, — заулыбалась Блаж. — Так мы выглядели в свои лучшие годы, когда были еще молодыми, амбициозными, здоровыми и сильными. А так, мы попали сюда уже будучи дряхлыми стариками, на которых и смотреть-то без боли и отвращения нельзя, особенно на Вернера.

Такими подколками Блаж могла развлекать только себя и сейчас вот немного рассчитывала на Балду, потому что на Вернера они не производили ни малейшего впечатления. Вернер высказывался в ее сторону мягче и реже, но и на это она бурно реагировала. Но, раз они оба, так сказать, живы и хорошо выглядят, то, видимо, убить друг друга они здесь не могут. В какие-то моменты их это сильно огорчало, в какие-то радовало.

— А твое лицо? Давно ты себя видел в зеркале? — спросил Вернер.

— Здесь вам повезло. Я как раз смотрелся в зеркало, когда на меня надели ваш «Болиголов», — он махнул рукой, и перед ним возникло зеркало. Его образ оказался совсем таким, каким он его видел недавно, только без платка.

— А мальчик быстро освоился. И свой мир смог показать, и уже легко представляет вещи! — сказал Вернер.

— Это произошло потому, что ты смог осознать, что находишься во сне, — обратилась к Балде Блаж. — Даже на этапе испытания артефакта, когда у него еще не было защиты, наши друзья маги не сразу могли понять, что они во сне, и пытались пользоваться магией так, будто все происходит на самом деле. Естественно, у них ничего не получалось. Когда ты осознаешь свой сон — ты становишься всемогущим, в пределах сна, разумеется.