Изящное искусство смерти - Дэвид Моррелл

Дверь открылась, и на пороге возникла симпатичная молодая женщина в соблазнительном платье.

— Благодарю вас, полковник, — произнес лорд. — Возвращайтесь через полтора часа.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Палмерстон улыбнулся женщине, прошел в комнату и прикрыл за собой дверь.

Слабость лорда Палмерстона в отношении женского пола была настолько хорошо известна, что слухи о его любовных приключениях ходили не только среди высшего света, но распространились повсеместно, и со временем его страсть сделалась предметов скабрезных шуток даже среди лондонской черни. «Таймс» наградила его титулом «господин Купидон».

Сам Палмерстон всячески поддерживал эту репутацию, поскольку она служила ширмой для некоторых его занятий. Женщина, впустившая лорда в комнату, — завербованная полковником Бруклином актриса — не таилась и позволила всем желающим проследить, как она входит в задрапированный проход Аграрного клуба. Бруклин не сомневался, что клуб находится под наблюдением. Таким образом, появление в мужском клубе, да еще закрытом на ремонт, смазливой актрисы должно было стать убедительным объяснением для появления здесь же пятью минутами спустя лорда Палмерстона. Даже люди полковника находились в неведении относительно настоящей причины приезда сюда государственного мужа. Если неведомый, но явно недружественный наблюдатель опознает актрису — что ж, тем лучше, ибо это только укрепит репутацию Палмерстона как любителя экзотических красоток.

Лорд запер дверь и отвесил актрисе едва заметный поклон.

— Вы в порядке?

— Спасибо, ваша светлость, все хорошо.

— У вас есть чем занять себя?

— Да, у меня с собой сценарий новой пьесы, который надо выучить.

— В нем много крови?

— Да, ваша светлость. Там есть удар кинжалом в пруду и два взрыва.

— С нетерпением буду ждать премьеры.

Палмерстон оставил актрису в гостиной, а сам прошел в спальню. Он запер дверь и отодвинул в сторону гардероб, за которым оказалась лестница, ведущая на следующий этаж.

Поднявшись по лестнице, лорд вошел в комнату, в которой стоял длинный стол. За ним сидели шестеро мужчин, по трое с каждой стороны. Все были одеты в грязную рабочую одежду. Прибыли они поодиночке около семи утра и проникли в здание незамеченными через вход для слуг. С собой они принесли сумки с инструментами — любой сторонний наблюдатель решил бы, что это рабочие, нанятые проводить в здании ремонт, о котором гласило объявление над входом.

— Андре, со времени нашей последней встречи ты похудел.

Человек, к которому обращался Палмерстон, на самом деле был англичанином, но лорд предпочитал называть его на французский манер.

— Но не от болезни, ваша светлость.

— Конечно нет. У тебя ведь новая подружка.

Андре выглядел озадаченным.

— Ее зовут Анжелика, — сообщил Палмерстон. — Ей двадцать лет. Она из Реймса. Любит танцевать. Отец — краснодеревщик.

— Ваша светлость, я очень внимательно слежу за тем, что ей говорю. Она — часть моего прикрытия и не посвящена в мои секреты.

— Не нужно тревожиться. Я убежден, что она не представляет для нас угрозы. Я упоминаю такие подробности, просто чтобы подчеркнуть: хоть мы и встречаемся только дважды в год, я ежедневно думаю о каждом из вас.

— Ваша светлость, — быстро произнес англичанин, который тем не менее называл себя Джованни, — если вы слышали, будто я пью, то знайте: я притворяюсь и на деле выпиваю не так много. Это нужно, чтобы итальянские власти не воспринимали меня всерьез.

— Мне это известно, — кивнул Палмерстон. — Ни в одном из вас я не разочарован.

Присутствовавшие за столом заметно расслабились.

— Я верю, что вы меня не подведете. И я действительно всегда о вас помню.

Палмерстон по очереди обвел взглядами всю шестерку, подолгу всматриваясь в каждого. Выглядел он донельзя величественно — не приходилось удивляться тому, что этот человек на протяжении многих лет занимал посты секретаря по военным делам, секретаря по иностранным делам и главы министерства внутренних дел.

— Мы собираемся раз в шесть месяцев и убеждаемся, что связь наша крепка. Мы смотрим друг другу в глаза и понимаем, что я могу рассчитывать на вас, а вы всецело можете полагаться на меня. Это так? Я могу рассчитывать на вас?

— Вы же знаете, что можете, ваша светлость, — заверил лорда Нильс.

— Ансельмо, Вольфганг, Михаил?

Палмерстон снова использовал имена, под которыми британские агенты работали каждый в своей стране.

— Ваша светлость, вы можете мне полностью доверять, — подтвердил Михаил. — Наша миссия — единственное, что для меня важно.

Остальные решительно закивали.

— А теперь докладывайте.

Один за другим агенты отчитались в проделанной работе.

— Что ж, я воодушевлен.

— Спасибо, ваша светлость.

— Говорите, какая вам требуется помощь.

— Нужно еще оружие, патроны, взрывчатка и печатные станки, — сказал Вольфганг. — Не говоря уже об алкоголе для толпы, чтобы можно было ею управлять.

— И во сколько все это обойдется?

— Двадцать тысяч фунтов.

Остальные пятеро также определились с необходимыми затратами, соответственно, во Франции, Испании, Италии, Дании и России.

— Указанные суммы вы получите по обычным каналам, — сказал Палмерстон, понимавший неизбежность столь огромных расходов.

— Слышал я, что королева снова беременна, — заявил Андре.

— Нет, — ответил лорд, — хотя я уверен, что она не собирается останавливаться. Восьми детей для нее недостаточно. Ее величество хочет иметь еще больше отпрысков и намеревается связать всех своих детей узами брака с членами королевских семей Европы. Она надеется таким образом обезопасить Британскую империю от угроз со стороны европейских держав. Она мечтает стать бабушкой для всего континента. Но на это уйдут долгие годы. И еще ее величество наивно полагает, что кровные узы могут уберечь от конфликтов. Наш метод более надежен. Тысяча восемьсот сорок восьмой доказал нашу мудрость. Дестабилизация обстановки в Европе — единственный способ защитить империю.

Тысяча восемьсот сорок восьмой год. Пропасть между богачами и бедняками стала настолько непреодолимой, что почти по всем государствам Европы прокатилась волна революций.

Потрясения начались с Франции, в которой до сих пор ощущались последствия самой первой и чрезвычайно кровавой революции 1789 года. В 1848 году страна была охвачена настоящей гражданской войной, которая привела в итоге к падению недавно реставрированной монархии. Затем революционное безумие прокатилось по итальянским и германским государствам, захватило империю Габсбургов, Бельгию, Швейцарию, Данию и Польшу. В большинстве случаев все быстро возвращалось на круги своя и аристократия снова становилась у власти. Однако целых шесть лет представители правящего класса во всех европейских державах жили в перманентном страхе.

Великобритания являлась одной из немногих стран, которые не испытали ужаса революции, и в результате смогла занять ведущие позиции в мире, став фактически сильнейшей державой на земном шаре. И только узкий круг посвященных был осведомлен о том, что постепенное продвижение лорда Палмерстона по служебной лестнице — с поста секретаря по военным делам в кресло секретаря по иностранным делам, а затем в кабинет министра внутренних дел — позволило ему создать широкомасштабную сеть провокаторов, которые подстрекали рабочих на континенте восставать против богатых хозяев. Удерживая европейские государства в состоянии постоянных волнений, он обеспечивал владычество Британской империи.

Как лорд и говорил своим тайным агентам: «Дестабилизация обстановки в Европе — единственный способ защитить империю».

Но, несмотря на кажущуюся непоколебимую уверенность в себе, лорд Палмерстон понимал, что зашел, возможно, слишком далеко. Разбуженный им революционный дух не мог удержаться на одном только континенте и перекинулся на саму Англию. В том же 1848 году сто пятьдесят тысяч участников рабочего движения, получившего название чартизма, собрались в Лондоне к югу от Темзы на Кеннингтон-Коммон, невдалеке от Воксхолл-Гарденс. Они намеревались двинуться маршем к парламенту и потребовать введения ежегодных выборов, всеобщего избирательного права для всех жителей Англии, а также осуществления возможности быть избранным любому, кто не владеет имуществом.

Опасаясь возможных непредсказуемых последствий, Палмерстон призвал сто пятьдесят тысяч констеблей — по одному на каждого чартиста, — которые должны были обеспечивать порядок. Мосты через Темзу были блокированы армейскими частями. В конце концов чартисты согласились, что лишь несколько их представителей перейдут через реку и вручат петицию правительству. Государственные мужи обещали ее рассмотреть, но в конечном счете так ничего и не сделали. Чартисты разъехались по домам в разных графствах, и кризис миновал.