Свердлов - Городецкий Наумович

Статья «Раскол в германской социал-демократии», написанная в 1916 году, была опубликована в «Сборнике № 1» издательством «Прилив» в Москве в 1917 году, переизданном в 1919 году. В этой статье Свердлов правильно определяет источники ревизионизма в международном рабочем движении: «Промышленное развитие того периода способствовало успеху оппортунистической идеологии. Стадия расцвета благоприятствовала борьбе за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, вообще за улучшение условий труда. Буржуазия получала огромные барыши. В интересах дальнейшего их беспрепятственного получения она стремилась к социальному миру, уделяя крохи от своих барышей пролетариату».

Говоря о размежевании правых и левых сил в рядах германской социал-демократии, об ослаблении влияния центра, Яков Михайлович сделал верный вывод о тактике левых: «Тактика левых только стоит в соответствии о развитием общественных производительных сил. Только они правильно предвосхищают процесс общественного развития. И будущее пролетарского движения принадлежит только левым».

В первом томе «Избранных произведений» Свердлова впервые напечатаны его «Очерки по истории международного рабочего движения». Они сформировались на основе лекций и бесед, которые Яков Михайлович проводил с товарищами по ссылке в 1916 году. Интерес Свердлова к этой проблеме был понятен — его вызвали известия о борьбе. Ленина за создание III, Коммунистического Интернационала, материалы Циммервальдской конференции. Яков Михайлович собирался написать большую работу на эту тему, но не успел закончить ее. Сохранились два варианта плана дальнейшей работы над рукописью. По ним можно судить, что изложение истории международного рабочего движения Свердлов доводил до империалистической войны. План заканчивается словами, созвучными ленинской постановке вопроса: «Задача момента — создание Интернационала, охватывающего всю борьбу рабочего класса за социализм во всех странах. Превращение Интернационала в идейного и практического руководителя всего движения».

Свердлов предполагал и дальше работать над этими темами. В письме к М. С. Ольминскому от 12 декабря 1916 года он писал: «Очень рад был получить известие, что предполагается издательство для популярных брошюр. Если будут темы, подходящие для меня, с удовольствием бы взялся за работу. Могу взять на себя: 1) популярную брошюру по политической экономии, 2) брошюры по истории раб[очего] движ[ения] в разных странах, 3) брошюру о типах и формах раб[очего] движ[ения], 4) брошюру по истории международного] раб[очего] движ[ения], 5) по теоретическому объяснению империализма, наконец, 6) различные переводные работы с немецкого».

Весьма характерно, что Свердлов отдает — много времени изучению иностранных языков. «До получения нужных материалов займусь языками, — пишет оп В. С. Мицкявичюсу-Капсукасу в сентябре 1913 года. — Ведь нашему брату необходимо знание трех, по крайней мере».

Работоспособность Якова Михайловича была поразительна — он мог часами заниматься интересующей его темой. «…Работаю вовсю, — писал он Д. Ф. Петровской в декабре 1913 года, — просиживая по 10–12 час[ов] за столом, почти не вставая. Много читаю, немного пишу».

Но ссылка была характерна не только этим. Это был период, когда испытывалась солидарность членов партии, их принципиальная дружба, когда заботы о товарище требовалось еще больше.

Сохранить «душу живу», не превратиться в «обломок человека» можно было только в тесном единении, в коллективе единомышленников.

Вот как описывает жизнь в Монастырском Клавдия Тимофеевна Новгородцева:

«Как и в Костыревой, почти все хозяйственные заботы Яков Михайлович взял на себя. Вставал он не позже пяти-шести часов утра и сразу брался за дело. Прежде всего он делал необходимые метеорологические измерения возле дома и на реке. (Утренние замеры производил он, все последующие делала я.)

Вернувшись с Енисея, Яков Михайлович колол дрова, задавал корм корове, убирал навоз, затем топил печку, кипятил воду и готовил завтрак. Часов в восемь вставали ребята. Яков Михайлович умывал и одевал их. Возня с ребятами также осталась за ним, и, несмотря на мои неоднократные протесты, он не давал мне в это дело вмешиваться.

Примерно в половине девятого мы завтракали, и я уходила по урокам. В это время и к Якову Михайловичу приходило двое учеников — ребята местных жителей. Часов в двенадцать он освобождался и принимался за приготовление обеда. Готовил он превосходно. Борис Иванов, например, постоянно утверждал, будто Яков настолько хорошо готовил, что перещеголял в этом „искусстве“ всех туруханских хозяек. Действительно, пельмени Якова Михайловича славились далеко за пределами Монастырского, и немало товарищей с дальних станков собирались в Монастырское на свердловские пельмени.

Обедали мы обычно около двух, после чего я мыла посуду, это право я с боями отвоевала себе, затем мы вместе занимались починкой одежды, штопкой и, если приходило время, стиркой.

Освобождался Яков Михайлович от всяких домашних дел часам к пяти-шести, а уже около семи у нас начинал собираться народ.

По вечерам в нашем домике всегда было людно и шумно. Каждый находил тут теплое слово, дружескую заботу, нередко и пристанище. Здесь обсуждались наиболее животрепещущие допросы, велись задушевные беседы, гремели революционные песни. Жизнь в нашем доме била ключом».

Яков Михайлович обращал особое внимание на связь со всеми ссыльными, переписку с товарищами, заброшенными в самые глухие уголки Сибири.

«До этого мы с Яковом Михайловичем хорошо знали друг друга по кличкам, но лично на работе не встречались, — вспоминает Елена Дмитриевна Стасова. — Личная наша связь установилась только теперь, в ссылке. Мы были совершенно отрезаны от центра, но Яков Михайлович умудрялся каким-то непонятным для нас чудом сохранять живую связь со всем миром. Все свои силы он сосредоточивал на том, чтобы поднять дух товарищей и поддержать луч света, который освещал нам путь. Он делал это не только в своем ближайшем районе, но старался поддерживать связь со всеми товарищами, разбросанными по тысячеверстным пространствам обширной сибирской ссылки. Переписка, сообщение всех новостей и известий, которые, несмотря на цензуру и всяческие рогатки, все же проникали к нам, были важнейшей задачей Якова Михайловича.

Получая какой-нибудь интересный материал, например номер „Социал-демократа“, Яков Михайлович пересылал его мне или переписывал, скажем, ведущие статьи о Циммервальде и Кинтале и присылал, а я, в свою очередь, получив какой-либо аналогичный материал или копию чего-либо интересного, переписывала это для Якова Михайловича и для других товарищей. Весь этот материал мы посылали заказными письмами, а так как за всякое недоставленное заказное письмо почта должна была выплачивать 10 рублей, то даже перлюстрированные письма доставлялись адресатам.