Мировой кризис - Андрей Мартьянов

– Хаген? – Ева сдвинула брови. – Ты вернулся? Почему?

– Я никуда и не уходил, госпожа моя Кримхильда, – ответил бургундский мажордом. – Всегда был рядом. На ткани появляются новые узоры, нить времени скручивается в узлы, которые развязывать не нам, цвета радуги меняются…

– Это он про что? – шепотом спросил Тимоти.

– Кеннинг, иносказания, привычные эпохе Хагена, – отмахнулась Ева. – Хаген, я хочу спросить…

Ничего не вышло – как и во времена рейнской эпопеи тело физическое не выдержало: Ойген рухнул как подкошенный, на губах появилась пена. Хорошо хоть обошлось без судорог. Подбежал обеспокоенный метрдотель.

– У юноши epilepsia, – немедленно вступился доктор Шпилер. – Обычный приступ, ничего страшного. Позовите людей, его надо отнести в номер…

– Чудеса, – шепотом сказал Прохор, видевший, как грозный бородач с глазами убийцы моментом заместился обличьем господина Реннера, едва тот потерял сознание. – Ох, барин, не было у нас печали… Связались с бесовством.

Глава четвертая

С севера на юг

Курьерский отправлялся с Николаевского вокзала ночью, в четверть второго, когда все вечерние пассажирские поезда на Москву давно ушли. Маневровый паровоз доставил к дальнему перрону небольшой состав из пяти вагонов: крытого товарного, вагон-салона, мягкого первого класса и двух платформ, на которых были закреплены внушительные дощатые ящики и укрытый брезентом автомобиль.

Обычно курьерскими путешествовали важные особы, способные уплатить компании за наем поезда солидные деньги – приходилось согласовывать расписание и передавать по линии предупредительные телеграммы на все узловые станции, чтобы не нарушать сложный ритм работы железных дорог. Но если средств было в достатке, арендованный поезд мог доставить пассажиров в любую точку империи, от Гельсингфорса и Варшавы до Иркутска и Владивостока.

Второй после Петербурга целью концессионеров был южный город Одесса Херсонской губернии, откуда было удобнее всего отправиться в Подолию, к самой границе Австро-Венгрии, где, по расчетам Джералда, и находилась конечная точка пути: ставший со временем неприметным курган у слияния трех рек. Если, конечно, курган вообще сохранился за полторы тысячи лет…

На столь позднем отбытии настоял граф Барков – в настоящий момент чем незаметнее, тем лучше. Это же рекомендовал и господин Свечин, вторую неделю подряд навещавший лорда Вулси в отеле едва не каждый день. Его высокоблагородие стал если не другом, то уж точно тихим покровителем странных заграничных гостей. Он помог с окончательным оформлением бумаг (после вмешательства жандармского подполковника, надавившего на тайные рычаги бюрократической машины, дело окончилось с поразительной быстротой) и давал ненавязчивые советы, успокаивая его светлость: все образуется, сэр. Поверьте, после всего случившегося надзор полиции есть насущная необходимость, вы значительно лучше меня знаете, насколько опасны и непредсказуемы эти люди… Мы поможем вам чем сумеем, но ждем и ответного участия.

Какого именно? Нет-нет, ничего особого делать не нужно. Проявите терпение и ждите, рано или поздно они придут, и тогда… Тогда действовать будем мы. Ни о чем не беспокойтесь, в жандармском корпусе трудятся самые опытные и проверенные люди.

Джералд, уверенный в том, что все пошло наперекосяк с самого начала, впал в уныние: дело было продумано до мелочей, рассчитано с точностью до дня и, не успев начаться, едва не пошло прахом – вмешательство тайной полиции само по себе ничего хорошего не сулит, а если вспомнить о…

– Время, – задумавшегося Джералда заставил встрепенуться Тимоти. – Сейчас отправляемся. Меня одно радует: кондуктор и прислуга подобраны мистером Свечиным, мы под хорошей охраной. Но все равно я бы держал под рукой револьвер.

– Ты неисправим, – вздохнул лорд Вулси. – Мы не собираемся начинать боевые действия в стиле войны в Трансваале! И я не разделяю твоего оптимизма относительно русской полиции: даже если мы и достигнем цели, все найденное тотчас придется передать властям…

– Не все, – уточнил мистер О’Донован. – Монброн идеальный крючкотвор, а тебе следовало бы повнимательнее ознакомиться с утвержденным в министерстве уставом «Добровольного общества»: мы имеем абсолютное право на сорок процентов добычи по оценке таковой комиссией Академии наук. Если, как утверждает легенда, в кургане Аттилы спрятаны несметные богатства, никто не обратит внимание на то, что мы прибрали к рукам две-три не самые ценные вещицы…

– Господа, что же вы, идемте в вагон, – напомнил подошедший Барков. – Свежим морским воздухом надышимся в Одессе. Ехать недолго, всего четыре дня… Путешествуем с наилучшим комфортом, и не заметим, как окажемся на месте.

Пассажиров в литерном было всего восемь, концессия в полном составе и его сиятельство с обязательным Прохором Ильичом. Из обслуги – один кондуктор, должный прислеживать за состоянием поезда, повар и два лакея, обитавшие в купе кухонной части вагон-салона, в котором господа могли обедать и отдыхать. Все четверо были жандармскими агентами, что, впрочем, и не скрывалось.

Свистнул паровоз, за широкими окнами «Пульмана» возникли белые клубы пара, подсвеченные фонарями с платформы. Поезд тронулся. Огни города исчезли быстро – состав миновал череду пакгаузов, огромное здание казачьих казарм на берегу Обводного, прогрохотал по Американским мостам через канал и, оставив позади Глухоозерскую ферму, начал набирать скорость – первая остановка в Вышнем Волочке, где котлы заново наполнят водой, в Бологом заменят паровоз, а потом – Тверь и Москва.

В дверь купе постучали, Джералд отдернул бархатную шторку. Робер. Что ему понадобилось?

– Ты собираешься ложиться? – осведомился Монброн. – Я знаю, очень поздно, но мы решили устроить скромный ужин – в дороге всегда начинаешь испытывать голод…

– Через двадцать минут после отправления? – саркастично спросил лорд Вулси, достав из кармашка жилета часы. – Впрочем, ты прав, спать совершенно не хочется… Мы все взволнованы. Меня вполне устроит чай с бисквитами.

– За чем же дело стало? В салоне очень уютно, я успел оценить. Ковры и даже пианино. Но если вспоминать, во сколько нам обошелся курьерский состав…

– Тебе жаль потраченных денег? Потерянное на пересадки время стоило бы куда дороже. И еще: мне кажется, что мы… Словом, нам нельзя опоздать.

– Куда? – озадачился Робер. – Ты о чем?

– Так, невнятное предчувствие… Надеюсь, никто не оскорбится, если я приду в салон без сюртука? Будем располагаться походным манером, церемонии сейчас неуместны.