Зрелые годы Джульетты - Маргарита Южина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Согрелась? – спросил у Вадима мужчина. – Ну тогда давай ее кормить.
– Меня не надо кормить, – осипшим от волнения голосом проговорила Глаша. – Меня надо… домой.
– Да, а еще нам надо машину, кровать и водки, – спокойно заявил Вадим.
– Вадик, давайте сначала к столу, у меня все готово, – подошла женщина и протянула Глаше шерстяные носки. – Надевайте, девочка, они теплые. Меня зовут Елизавета Максимовна, а вас как?
– Меня… меня зовут…
– Глашей ее зовут, – пояснил Ангаров. – Глафирой уродилась, Глафира и есть. Слезай, пойдем есть. А то я тебя с обедом… прокатил…
– Садись, Глаша, за столом отогреешься, – светло улыбнулась женщина.
Глаша спрыгнула ему прямо в руки. И он как-то совсем просто прижал ее к себе, деловито ткнулся губами в лоб и сообщил всем:
– Отогрелась, и температуры нет. Жить будет.
Глаша с ненавистью сверкнула на него глазами – ей-то чуть было не поверилось, что у него… как их… чувства возникли! Ветеринар!
– Юра, ты угощай гостей, а я им пока постель приготовлю, – проворковала Елизавета Максимовна и удалилась. А хозяин потер руки и кивнул в ее сторону:
– Не хочет смущать, сама же не пьет. Эххх! Где там у нас запотевшая?! – Он сунулся в холодильник и вынырнул оттуда с удивленным лицом. – Вадька, ты не поверишь! В холодильнике кончилась! Сейчас, сбегаю в подвал, принесу. Никуда не разбегайтесь!
И он быстро потопал из кухни. Глашу резануло непривычное для таких мест слово «подвал». Обычно селяне говорят «подпол» или «погреб», а здесь… Но особенно над этим она не раздумывала, а наклонилась к Ангарову и злобно зашипела:
– Тебе зачем кровать? Ты что, жить здесь собрался, да?
– Да брось, – так же шепотом ответил Ангаров, смешно наморщив нос. – Прекрасные люди.
– Ты каких угодно людей достанешь! На тебя даже прекрасные люди уже без слез смотреть не могут! И не вздумай пить! Нам еще ехать! У меня завтра телевиденье, а он тут…
– О! А чего не едите-то? Все ж остынет! – вошел хозяин. – О чем воркуете?
– Юрий Владимирович, она мне пить не дает, – тут же сдал Глафиру Ангаров. – Как прямо змеюка – шипит и шипит!
– А почему? – расстроился Юрий Владимирович. – В кои-то веки заглянули… Вадь, вы что, на ночь не останетесь? Глаша?
– Да какая ж ночь? – вскинулась Глаша. – Времени-то еще четырех нет! Чего ж мы завалимся? И… дела у меня! Юрий Владимирович, миленький, вы меня извините, но… мне так надо! Мне завтра на работу.
– У нее завтра съемка, – ехидно скривился Ангаров. – Ты, Юрий Владимыч, если подумал, что она актриса какая, забудь. Работает обычной мышкой в библиотеке, но уж гонору!
– А мышкой-то какой, компьютерной? – по-доброму усмехнулся мужичок. – Так мы ей можем и здесь комп подсунуть – пусть сидит, сколько хочет! Лизочка! Включи даме Интернет!
Дама нервно сглотнула и выкатила глаза. Вообще, с компьютером она не общалась принципиально. У нее его не было, а еще… еще она его боялась. А ну как там что-нибудь загорится, взорвется или… Или засосет он, как наркотик? Нет! Она просто не любила этого поглотителя умов! Принципиально! Конечно, она, быть может, и отступила бы от принципов, но только при одном условии. Только при одном – если бы накопила на него денег.
– Нет-нет, мне не надо! – замахала руками Глаша. – Я лучше того… Я дома… Мне завтра и правда в библиотеку надо.
– А наша не подойдет? – опять лукаво спросил Юрий Владимирович.
– Подойдет, даже не сомневаюсь, но… я же подведу своих. И потом – меня же просто уволят! – не выдержала Глаша. – Нам и так-то через раз платят. Так что… Ну Вадим же! Куда ты рюмку тянешь?! Скажите, Юрий Владимирович, а вы сами машину не водите?
– Видал, как она к тебе подбирается? – фыркнул Вадим. – Намекает, дескать, я такой разгильдяй, так уж ты, Юрь Владимыч, будь добёр, докати ее до дома.
Глаша только глазами швыркнула – а что говорить, за нее тут уже все сказали.
– Я вожу, но… уже выпил, гляди! – И хозяин дома ловко опрокинул в себя рюмку. – Давай, Вадька.
Глаша с тоской и безнадежностью глядела, как Ангаров поднял рюмку. Разве его уговоришь?
Ангаров же рюмочку поднял и аккуратно отставил в сторону.
– Да ладно, Владимыч, все же… мы всегда в ответе за тех, кого приручили. Глаш, что, даже не отдохнешь?
– Так я… я и не устала! – заблестела глазами Глафира.
– Тогда поедем… Блин! А в чем же ты поедешь-то? У тебя ж одни носки! Елизавета Максимовна, а лишних валенок у вас нет?
Из комнаты вышла хозяйка уже с валенками – ей весь разговор прекрасно был слышен через невысокую стену причудливой печки.
– Вот, смотри какие – беленькие! И еще куртка есть… пуховичок.
Глаша с удовольствием сунула ноги в валенки. Правда, пуховичок оказался ей немного тесноват, зато красоты был необыкновенной, она его просто распахнула.
– Ой, а носки-то! – вспомнила она.
– Не снимай, так и езжай, – остановила ее женщина и обернулась к мужу. – Юра, ну что там у тебя с машиной?
– Так готова ласточка! – развел руками мужчина и обернулся к Вадиму. – Вадь, а у тебя здесь твоя одежка имеется, надевай… А может, останетесь?
– Не могу, Владимыч… Я на неделе заскочу, ты водку-то далеко не прячь, – бурчал Ангаров, влезая в серую куртку.
– А… а про мою-то ничего не слышал? – уже почти у самого порога спросил Владимыч.
Ангаров только тяжело вздохнул и покачал головой.
– Ну, я чего хотел сказать… – сразу как-то слишком быстро заговорил мужчина. – Ты ласточку-то выводи, бензину там полный бак, я еще и масло недавно менял, мотор – зверь, сам знаешь, так что…
Ласточкой оказалась старенькая отечественная машинка, Глаша никак не могла их различать – то ли «Жигули», то ли «Лада». Но не грузовая, это точно.
Они сели в машину и некоторое время ждали, пока она нагреется.
– Какие… интересные люди… – усмехнулась Глаша. – Кто они?
– Это родители Мики, – просто пояснил Ангаров.
– Кто-о-о?! – вытаращилась Глаша. – Ни фига себе! А ты на кой черт меня к ним привез?! Ну ты вообще!
– А что такого? – удивленно пожал плечами Вадим. – Я ж не с невестой прикатил! И куда мне было деваться-то? Без машины никак, а у Владимыча его агрегат – зверь. Мы с ним сами ласточку эту собирали. Здесь мотор… Ты вообще-то в машинах соображаешь что-нибудь?
– А оно мне надо? – вспомнив про имидж, презрительно скривила губы Глаша. В конце концов, она уже чуть не позабыла, что обещала себе превратиться в стерву. А с Ангаровым иначе просто невозможно! Надо же, «не с невестой» он приехал! Жених! – Когда, наконец, поедем-то?
– Мы уже давно с Микой нормально не живем, – не обращая внимания на Глашин имидж, говорил Ангаров. – Ее родители нормальные люди. У нас с ними такие отношения… Они сразу приняли меня хорошо, не посмотрели, что я сирота. Теща, правда, иногда кривилась, но спустя годы она изменилась сильно. Это она раньше смотрела на меня, как на кошелек, а потом, когда ее собственная дочь на них плюнула, когда квартиру их продала, а они на улице остались… Они ж сдуру, когда от долгов убегали (тесть тогда разорился, а крупным бизнесменом был), всю недвижимость на единственную доченьку переписали. А та, не будь дурой, тут же все продала, и старики остались на улице, без копейки денег… Хотя, какие они старики!
